Анатолий Жуков - Голова в облаках

• Название: Голова в облаках
• Автор: Анатолий Жуков
• Издательство: Современник
• Жанр: Современная проза
• Год: 1985

Новую книгу составили повести, которые, продолжая и дополняя друг друга, стали своеобразными частями оригинального романа, смело соединившего в себе шутейное и серьезное, элегическое и сатирическое, реальность и фантастику.

«Голова в облаках», 1985

Странный роман… То районное население от последнего пенсионера до первого секретаря влечет по сельским дорогам безразмерную рыбу, привлекая газеты и телевидение, московских ихтиологов и художников, чтобы восславить это возросшее на экологических увечьях волжского бассейна чудовище. То молодой, только что избранный начальник пищекомбината, замотавшись от обилия проблем, съест незаметно для себя казенную печать, так что теперь уж ни справки выписать, ни денег рабочим выдать. То товарищеский суд судит кота, таскающего цыплят, выявляя по ходу дела много разных разностей как комического, так и не очень веселого свойства, и вынося такое количество частных определений, что опять в общую орбиту оказываются втянуты и тот же последний пенсионер, и тот же первый секретарь.

Жуков писал веселый роман, а написал вполне грустную историю, уездную летопись беспечального районного села, а к концу романа уже поселка городского типа, раскинувшегося в пол-России, где свои «гущееды» и «ряпушники» продолжают через запятую традицию неунывающих глуповцев из бессмертной истории Салтыкова-Щедрина.

Роман-Газета, № 7, 1990 г.

Объединено из первых трех повестей произведения «Судить Адама!», опубликованных в Роман-Газете № 7, 1990, и скана 4 повести из книги «Голова в облаках».

---

Межов вычислял в уме. Мытарин с улыбкой предупредил, что цифры должны быть целыми, овцы — живыми. Но так, если соблюдать завещание, не получалось, хотя Мытарин тут же заверил, что сыновья благополучно разделили овец живыми.

Межов пожимал плечами. Балагуров хмыкал и вертел бритой головой, но решение не приходило. Мытарин отвернул рукав сорочки и, посмотрев на часы, объявил, что время для блиц-ответа кончилось, пора идти на собрание.

— Утром бы решили, — сказал Балагуров со вздохом. — А после рабочего дня какой блиц, только совещаться годишься, только в коллективе жив.

Они опоздали на несколько минут, но мужчины из буфета еще не пришли, а женщины хлопотали возле переодетого Сени. Его Феня оказалась неотступной и за время перерыва переодела его и представила ученым женщинам на обозрение.

В синем суконном костюме, в белой рубашке и красном с белыми полосами галстуке, в узконосых черных туфлях, Сеня был неузнаваемо строен, ярок, громадная лысина в венчике белокурых волос влажно блестела, а на розовом, смягченном детским кремом — крем Феня не забыла для шелушащейся кожи — круглом лице чисто голубели открытые, доверчивые глаза.

— Базисный мужчина! — сказала Вера Анатольевна.

— Хоть куда! — подтвердила Зоя Яковлевна. — Голова только непропорционально велика, такие сейчас не носят.

— А у твоего Межова меньше, что ли?

— У него тоже немодная, но Сережа крупный, квадратный, а твой Сеня худенький, голова у него должна быть небольшой.

— Это она расширилась от систематического процесса мыслительных дум, — объяснил Сеня.

— Другие, по-твоему, меньше думают?

— Меньше. Я думаю всегда, в беспрерывной постоянности времени. Феня может подтвердить очно.

— А чего подтверждать, и так все знают, — сказала Феня. — Дай тебе законный диплом, не то что за Веткина — за директора сработал бы.

Тут подошли начальники и тоже стали удивляться необычному Сене: никто не видел его в праздничном костюме. Вечно на нем замасленный комбинезон или халат да кепка, зимой поверх одета стеганая фуфайка, а вместо кепки — малахай, одно ухо которого вздыблено вверх, другое бессильно мотается у подбородка. В праздники его назначали дежурить по ферме или мастерским, в выходные дни с утра до вечера он возился дома с железками, что-нибудь конструируя, совершенствуя. В доме, в сенях, в сарае у него стояло бесчисленное множество самоделок, и действующих и годных к действию: часы, играющие каждый час разные мелодии: «Калинку», «Во саду ли, в огороде», электропрялка и вязальная машина для Фени, велосипед с парусом, водный мотоцикл, автоснегоход…

— Вот теперь перед нами настоящий изобретатель, — сказал Балагуров, улыбаясь. — Только почему ты переоделся сейчас, а не до обсуждения?

— Я не хотел, это они, — Сеня показал на довольных женщин. — Я не имел досуга времени.

— Ладно, на других не сваливай, — сказал Мытарин. — Признайся уж, почуял решительный час. Что ж, мы понимаем. В старину наши предки перед смертельным боем тоже облачались в чистые рубахи.

— Посмотрим, поможет ли ему новый костюм, — сказал Межов, занимая место за председательским столом. — Зовите людей из буфета.

XI

И грянул бой, неравный, беспощадный, на полное истребление страшной МГПМ. Добросовестный Митя Соловей подробно зафиксировал этапы ее уничтожения и увековечил имена разрушителей. Вот выписки из этого документа.

Виктор ШАТУНОВ, шофер: Сеня тут пудрил мозги насчет того, что создает нашему брату-шоферу облегчение, а на самом деле он убивает нас. Ведь его хваленый оператор — не шофер, а всего лишь вшивый моторист. Всю жизнь он будет сидеть у своих моторов, глядеть на один и тот же столб или куст, и мимо него, как мимо того столба или куста, будет ехать транспортер с грузом и людьми. Всю жизнь! А я и другие шофера не просто сидим в кабинках и вертим баранку — мы едем по родной земле, мы управляем послушной машиной, мы везем людей и грузы, и мимо нас мелькают столбы, кусты и деревья, навстречу нам поворачивается родная земля, под нас стелется любимая дорога! Чуете разницу? Плохая дорога — снижаю скорость, хорошая — жму на всю железку, увидел препятствие впереди — объезжаю. И встречаюсь я с разными людьми, вижу разные деревни, села, города… А твой оператор — это смотритель машины, ее придаток. И ты хочешь, чтобы я, развеселый хмелевец, ударник пятилетки, истратил свою единственную жизнь на операторство, прожил придатком машины? Нет, я останусь ее повелителем, руководителем, ее полновластным хозяином! Спасибо за внимание, дорогие товарищи. (В зале улыбки, смех, аплодисменты.)

Ф. Г. ЗАБОТКИН, председатель райпотребсоюза: Правильно говорил Витяй, одобряю. Он хоть и бужевольник, но местами действительный молодец и голова у него не только для беретки. На его грузовике мы везем товары без тревоги, хоть ширпотреб, хоть дефицит. Надо завезти по пути в Выселки — завозим, надо прямо на склад — везем на склад. А с твоей, Сеня, магистралью как? Она что, к областной торговой базе будет подходить? И к каждому, значит, учреждению, предприятию, заводу, фабрике, складу? Это что же такое получится в городе — грузопассажирское метро на поверхности? И стало быть, без вагонов, одни транспортеры? И как же я повезу на тех транспортерах дефицит? Под охраной? Но ладно, допустим, повез. И вот на пути от областного города у нас один районный поселок, четыре деревни и два села — всего семь остановок. Стало быть, там сходят люди, сгружаются грузы, И, значит, пока идет высадка-посадка, разгрузка-погрузка, вся дорога должна стоять, а то ведь задние секции накидают на остановленные передние людей и грузы, сделают затор, пробку… Нет, Сеня, не прогневайся, не сойдемся. (Разрозненные хлопки.)

И. ЛОМАКИН, строитель: Если Заботкину не подходит, то нам и вовсе гибель. Сборный железобетон без перегрузки на этой магистрали не подвезешь, цементный раствор, жидкий бетон, кирпич — тем более. Соображай хоть малость, Сеня! Тут ведь все равно самосвалы понадобятся, панелевозы, автокраны. Зачем же лишний раз грузить да разгружать. Или ты к каждому строительному объекту будешь вести свою магистраль? Смешно же!..

Начальник пожарной охраны т. БАШМАКОВ: Не смешно, товарищ Ломакин, а преступно. Изобретение новой дороги сделано, понимаешь, без всякого соблюдения (?), без учета (?) (Здесь и далее оратор допускает, с одной стороны, недоговоренности, с другой — лишние слова.) Может, понимаешь, возникнуть очаг на данной магистрали от замыкания или, извини-подвинься, от неисправности, небрежности? Может, понимаешь. А магистраль, извини-подвинься, закрыта в трубу от станции до станции, понимаешь. А раз закрыта и случится, извини-подвинься, пожар, как могут спастись пассажиры и что будут делать грузы, которые, понимаешь, не умеют бегать и даже двигаться самостоятельно? Извини-подвинься, но они погибнут. Все вместе, понимаешь, и каждый в отдельности. Где же безопасность нового объекта? Ее, понимаешь, забыли изобрести. Будете вы строить эту магистраль, понимаешь, или не будете, а приемный акт я вам, извини-подвинься, не подпишу.

Ф. В. ПУГОВКИН, участковый милиционер: Я информировал гражданина Буреломова до собрания о чем? О том, что по этой бегучей дороге я преступника не поймаю. Почему? А потому: если я преследую нарушителя встречь движения магистрали, я буду бежать как? На одном и том же месте или даже назад. А если нарушитель побег по ходу движения, и кругом грузы, народ, я его тоже что? Не достигну, вот что. У меня же не будет мотоцикла, а ноги, они у нас с нарушителем какие? Разные. Молодые и старые, длинные и короткие, резвые и какие? Усталые, вот какие. Мне шестой десяток, не мальчик в фанерных джинсах. А насчет наличия нарушителей и преступников не сомневайтесь.

Ф. ФОМИН (кличка — Федька Черт), рыбак: Если у нас отымут моторы, планов не ждите, не выполним. На весельной бударке мы с Ванькой (с Иваном Рыжих) бурлачить не станем, прямо говорю. Я в кулак шептать не люблю. А дадите «Вихри» заместо «Ветерков» — перевыполним, прямо говорю. На пятнадцать процентов. Или на все двадцать. А мотодору пора списать или отдать инспектору. Прямо говорю. Я в кулак шептать не люблю.

В. Т. СИДОРОВ-НЕРСЕСЯН, инспектор рыбнадзора; Не верьте им, слушай. Зачем мне тихоходная мотодора, если у них будут «Вихри»? Я же их не догоню, слушай! Они же браконьеры, они для своего «плана», слушай, и в нерест ловят, сетки — во-от такусенький ячея! Ай, какое безобразие! Поймаешь — просят: пусти, Вартан Тигранович, пожалуйста, семья, дети. Сетки отберешь — грозят: смотри, Тигран Мордан, встретим в темном месте, костыли поломаем. Грозят, слушай! Кому грозят, мне? Я же инспектор, я — персонал, понимаешь, нет?! Давайте права стрелять браконьера — застрелю, слушай! (Аплодисменты.)