Ольга Табоякова - From Moscow to love

• Название: From Moscow to love
• Автор: Ольга Табоякова
• Жанр: Фэнтези

Это повесть в городском стиле, наверное, потому как о городе . Здесь есть загадки, немного мистики и подворотни Москвы, а также еще много чего родного и любимого. В романе главным героем является сам город Москва. Это семь историй о городе и о людях в нем. Если вы любите Москву, то наслаждайтесь чтением. Все описания основаны на реальных событиях.

А название? Название просто немного осовременная Москва. Город меняется, это же не статично застывшая вещь. В связи с этим в этом романе название было бы уместным поставить в конце, что автором и будет проделано .

---

Табоякова Ольга From Moscow to love

Елисей работал лекарем. Профессия забытая, но очень востребованная. Сегодня его вызвали к необычному пациенту. Уже в аэропорту Елисей поставил диагноз "весенняя депрессия". В принципе весьма обычный диагноз, а вот пациент был необычным.

Елисей подумал, чем может развлечь своего пациента, чтобы снять депрессию, тем более, что пациентом был город. Этому городу несколько сотен лет, скоро уже к тысяче, надо учитывать и возраст, хотя для города это не такой уж и большой возраст.

- Ну, как? - обеспокоенно спросил человек, в крещении Георгий.

- Ну, так, - Елисей, пока еще обдумывал, что делать.

- Я уже и парад, и ремонт, и строительство, а ему лучше не становится, - чесал лысый череп Георгий. - Вон какую смету пробил, - он показывал Елисею бумажку с астрономическими цифрами. - Все делал, как вы велели в прошлый раз. Еще трех лет не прошло, как опять.

- Не волнуйтесь, - посоветовал Елисей. - Это не хворь, это душа.

- Да? - Георгий сморщил широченный лоб. - То-то мне кажется, что он такой грустный, мало смеется. Люди хмурые, а ведь раньше...

- Раньше и деревья были большими, - оборвал его Елисей. - Будем лечить.

- Что делать надо? - Георгий был готов к масштабным расходам. Уж такое у него было сердце.

- Мне подумать, а вам мне не мешать, - попросил Елисей.

- Тогда я пойду, пока этих бездельников погоняю, - чуть вопросительно предложил Георгий.

- Идите, - разрешил Елисей, оставаясь в кабинете Градоначальника.

Спустя два часа в типографии распечатывали особый заказ - шесть пригласительных билетов. Градоначальник страстно желал узнать тех людей, которым адресованы эти приглашения, но Елисею стоило только сверкнуть глазами, чтобы он умерил свое любопытство.

- Привык, знаете, знать, что в моем городе происходит, какие люди живут, - оправдался Георгий.

Елисей пожал плечами. Он и сам всего не знал, а что уж говорить о Градоначальнике. Положено - знаешь, не положено - не знаешь.

Елисей для беседы выбрал приятное кафе в большом магазине на Никольской, рядом с ГУМом. Это кафе называется "Эдем". Красочное место, где вкусно готовят и иногда могут удивить. Возможно, вас там удивит, что десерт стабильно подают раньше горячего, а возможно изумит тихая, но звенящая удовольствием атмосфера заведения. Но чего вы точно не знаете, так это того, что иногда кафе открыто по ночам. Да, днем там можно зайти и пообедать или поужинать, можно заказать праздник, который порадует ваших гостей, но вот официально ночью кафе закрыто.

Так вот о той ночи,о которой пойдет рассказ. Кафе было открыто, хоть сам пассаж и был закрыт. В кафе было семь человек. Они сдвинули два стола и ужинали, пили вино и разговаривали. Приглашение было напечатано на открытке с видом Кремля и подписано "лекарь". Приглашенных на столь своеобразный ужин было шестеро, хозяином быть седьмой. Этот седьмой - высокий седовласый тип в черных джинсах и черной рубашке, что делало его невероятно стильным. Представился он Елисеем. Хозяин приносил с кухни готовые блюда, уносил пустые тарелки, в общем, выполнял сразу несколько функций, но казалось, что он все время за столом, направляет разговор, слушает и очень хитро улыбается.

По просьбе хозяина первым свою историю стал рассказывать Семен. По крайне мере, так представился этот немолодой, лет эдак сорока пяти человек. Старило его ни бульдожье лицо или лысый череп, старили его глаза. Но когда он начал рассказывать, то всем показалось, что Семен еще ребенок. Столько света и радости было в его рассказе, что слушали Семена с большим вниманием.

Story N1. "Историст".

Меня зовут Семен. Возможно, вы знаете, что это означает "слышащий". Никогда бы не подумал, что в моей жизни это будет иметь серьезное значение. Думаю, что родители тоже не подозревали.

Семен пожал плечами. Остальные улыбнулись. Им не надо было рассказывать о значениях имен. Но раз собеседнику так легче начать рассказывать, то пусть.

Я рос нормальным советским ребенком. Ничего особенного, если не считать, что жили мы на Красной Пресне. Это исторический район. Но на меня тогда еще ребенка, это не оказывало никакого значения. Как и все я ходил в сад, учился в школе, вступал в пионеры и комсомол, закончил институт, даже потом женился. У меня двое детей. Оба мальчика. Все весьма обычно, если не считать моей работы.

Работу каждый находит по-своему. Кого-то принуждают родители, кого-то обстоятельства, кто-то выбирает сам. Мне же помог случай. Сейчас я все также не знаю, за что я его получил, но это и не важно.

У меня с самого детства была тяга к слову. Еще в школьном возрасте я впечатлился операми и попытался карябать оперные арии. Потом писал стихи, но выходило очень плохо. Знаете, чрезвычайно много одиночества в стихах. Я, конечно, знаю, что счастливые стихов не пишут, но я уж через чур много тоски наводил. Я пробовал писать рассказы. Выходило неплохо. Местами даже забавно. Но всегда мне чего-то не хватало.

Всегда.

Семен задумался о прошлом и дернул шеей. Затем он улыбнулся и продолжил рассказ. Хозяин долил в бокалы приглашенных красное сухое вино и кивнул, показывая, что он самый внимательный слушатель.

Если бы меня кто-то спросил, как я знаю о чем писать, то я бы затруднился ответить. Постоянно в голове были какие-то сюжеты. Пишешь один, а приходят еще пять. Это меня мучило. Я не мог написать все. Это получается, что можешь летать, а в действительности лишь ползешь. Да еще и жалко было все эти сюжеты. Но я так думаю, что это удел всех писателей. Хотя вы ж не пишете? Но может быть встречали мастеров слова?

Вопрос был риторическим, и Семен не ждал на него ответа. Он заметил, что заблестели глаза у хозяина ужина. Видать, тот знает мастеров слова. Семен тоже знал, знал всех в этом городе.

И вот, в одно прекрасное утро я проснулся от того, что меня позвали. Мне тогда было тридцать два года. Ничего такого, чтобы предвещало это событие. Голосов я никогда раньше не слышал и признаю, что сильно испугался. Прошлым вечером я не пил, иначе бы отнесся к этому гораздо спокойнее. Моя супруга решила, что я того, и попыталась меня напоить. Но голос меня звал, звал в конкретное место. Решив, что лучше сойти с ума там, где зовут, я туда и отправился.

Представляете чудака в шесть утра, бегущего в шлепках, по Гоголевскому бульвару. Я бежал к памятнику. А там увидел на скамейке скрюченного старикана с бородкой в смешных клетчатых штанах и с палкой.

Я ожидал, что этот тип со мной заговорит, но этого не произошло.

Дедушка полез в карман. Я думал, что за платком или лекарством, но он рассыпал мелочь и уронил бумажник. Я стал ему помогать все это собирать. Пока я старался, тот дед куда-то исчез, и поднятое с земли осталось в моих руках. Я пересчитал деньги. Семьдесят два рубля мелочью и пятисотка в бумажнике. Бумажник старый потертый, но крокодиловый. В общем, звать меня прекратило, и чуток помаявшись, я отправился домой.

Перемены со мной я заметил в этот же день, но сначала не понял, насколько они сильны. Первым, что меня задело, но еще не насторожило, было то, что мне стали интересны разговоры супруги по телефону. Знаете, что такое обычная женская трепотня? Вот и она так трепалась с подругами. А мне очень хотелось знать, что говорит ей подруга Лена, уж очень заинтересованно ахала и охала моя жена.

А потом началось самое необычное. Представляете, что мне хотелось слушать всех и каждого. Я начал сходить с ума. Я перестал есть, я хотел только не упустить, что скажет тот или этот человек. Как выяснилось, до девяносто пяти процентов того, что говорит человек, - это словесный мусор. Никакой полезной информации, но я брал эмоции, интонации, характерные словечки и ужимки. Кроме того, мое сумасшествие стало прогрессировать. Я стал смотреть. Жена стала меня бояться. По ее мнению, муж помешался, он стал постоянно за всеми подглядывать. А я? Я коллекционировал типажи, жесты, черты лиц, улыбки и слезы, обстоятельства жизни. Но и это было еще не все. Затем я стал стремиться все это записать. Не могу сказать точно, но я извел полтонны листов для своих заметок и наблюдений. В общем, после шести месяцев подобной жизни я свалился. Свалился от обилия информации, от собственного невроза, от невозможности записать все, от голодания, от припадков жены. Это я так думал.

Но вот хороший доктор в клинике, куда я попал, мне вправил мозги. Не совсем конечно...

Семен ухмыльнулся. Остальные, включая и Елисея, подумали, что их собеседник, действительно, слегка чокнутый. Елисей еще раз подтвердил свое мнение о том, что истористы во всех городах такие же ненормальные. Единственное, что отличало московских истористов, так это необычайный московский фанатизм. Уж если, что делать, то делать это очень масштабно. Семен продолжил рассказ о своей жизни.