Геннадий Падаманс - Первостепь

• Название: Первостепь
• Автор: Геннадий Падаманс
• Жанр: Природа и животные

---

Трясутся поджилки у Чёрной Ивы, назад пятится, присела на корточки, за кусты зацепилась, затрещали ветки или её одежда затрещала – всё равно Чёрной Иве, не обращает внимания, главное, поскорее убраться отсюда, главное… рука её вдруг наткнулась на что-то твёрдое… неприятное. Медленно-медленно Чёрная Ива поворачивает голову и – кажется, её сердце просто выпрыгивает из груди. Гиена уже окоченела, у неё вывернуты лапы какой-то непредставимой силой, от неё пахнет смертью.

У Чёрной Ивы от ужаса выскочила душа, и она ничком повалилась.

****

Режущий Бивень проснулся рано. Чёрная Ива ещё сладко спит, а он тихо собрался и вышел.

Выйти-то вышел, а вот чем ему заняться, не может придумать. Вроде направился к Костяной яме, вроде хотел выбрать пару костей для какой-нибудь поделки, хотел – и не выбрал. Уселся под деревом, под старой липой, и словно опять заснул.

Но он не заснул. Он думает о навязчивом сне. Опять прошедшей ночью повторился старый сон. Опять он дул во сне. Куда-то дул, и сам не знает, куда. И теперь тоже не знает. Что означает этот странный сон? Когда сон повторяется несколько раз, это знак, явный знак, – но чего?.. Знак перемен… Но каких?

В небе выблеснуло солнце, торопливые облака расступились на миг, но спохватились и тут же сомкнулись опять. Тишина опустилась на землю. Не слышно ни птиц, ни близкого стойбища. Осень крадётся. Как хищник. Как львица.

Осень. И оргии. Снова вспомнились оргии Режущему Бивню. И стало совсем грустно. Ну как он отдаст Чёрную Иву? Как он отпустит? Разве так можно? Нельзя! Нет, нельзя. Он уже так возмущён, так разгневан, что это последнее слово, «нельзя», даже произносит вслух, с гневом произносит, не в силах сдержаться. И тишина вдруг отвечает:

– Что нельзя, Режущий Бивень?

Режущий Бивень вздрагивает и оборачивается. Это старейшина. Бурый Лис. Подошёл сбоку, а он не заметил, так был поглощён грустными думами – и теперь стыдно. Негоже охотнику так зевать. Недопустимо.

А старейшина остановился возле него, высокий и крепкий, ещё совсем не выглядит стариком. Такой не пропустит, как он… Очень огорчён Режущий Бивень. Но старейшина, кажется, понял его и молчит. О своём думает. Надо ответить старейшине, неуважительно так молчать, но Режущий Бивень полностью растерялся, даже не встал навстречу – и совсем не знает, что говорить.

Старейшина вдруг кладёт левую руку ему на плечо, легонько похлопывает. Почему левую? – думает Режущий Бивень и едва слышит слова.

– Молодость, молодость. Буря страстей… – старейшина говорит своим обычным голосом или… Режущий Бивень едва не трясётся – или шаман рассказал-таки про запрет, ведь Режущий Бивень нарушил запрет, спал с женой – не потому ли старейшина его выследил… что теперь будет?.. он виноват!..

Старейшина усмехается:

– Режущий Бивень учит липу трястись? Ещё рано трястись её листьям. Режущий Бивень торопится.

И опять как-то надо ответить, это же, должно быть, намёк, как-то надо сказать, что-то, по-достойному, но не может сказать Режущий Бивень, ничего не может сказать. Выдал его шаман. Теперь он попался. Попался!

Старейшина усаживается рядом. Долгий, значит, будет разговор. Но раз уселся, может, ещё есть надежда, может, не строго накажут, не станут позорить перед всем стойбищем. Хотя, в чём тут позор? В чём?!

Старейшина вроде бы хочет подняться, сделал движение, Режущий Бивень уловил и чуть не вздрогнул (неужели уйдёт?) – нет, поторопился обрадоваться. Старейшина просто устраивается поудобнее. Всё-таки долгий разговор… от вопросов своих не отступится. Уже ясно Режущему Бивню. Сразу было ясно.

– Может быть, рассказать молодому охотнику предание?

– Какое предание, Бурый Лис? – Режущий Бивень, наконец, отзывается. Предание он готов слушать. Только бы не говорить. Не отвечать.

Но старейшина как раз хочет другого:

– Пускай Режущий Бивень подскажет, о чём его грусть. И тогда Бурый Лис расскажет предание.

«Что подсказывать?» – хочет спросить Режущий Бивень, но вместо этого вдруг проговаривается, помимо воли:

– Разве всегда были оргии?!

Бурый Лис будто бы улыбается. Глаза совсем молодые, – замечает Режущий Бивень, – даже искорки светятся. А седые волосы, седая борода – это как маска, как знак старейшины. Не будет этот наказывать. Поймёт.

– Всегда были оргии, Режущий Бивень. Потому что люди живут по-другому, чем львы или медведи. Львы дерутся из-за своих женщин и медведи дерутся, а людям нельзя. Потому и нужны оргии. Чтобы выпустить силу, которая заставляет драться львов и медведей.

Бурый Лис замолчал. Режущий Бивень тоже молчит. Это он уже слышал. И не верит. Почему нельзя переменить обычай? Почему?.. Бурый Лис глядит пристально, прямо в глаза; Режущий Бивень не может выдержать этого взгляда и уворачивается. Не сказать ему вслух про перемены, не вымолвить этого слова. Да и кто послушает его?..

– Так Режущий Бивень хочет перемен? – Режущий Бивень вздрагивает от вопроса, старейшина разгадал его мысли, не зря так пристально смотрел в глаза. Разгадал! И теперь ничего не остаётся, как только признаться:

– Да, хочет.

Старейшина усмехается в бороду:

– Вся молодёжь хочет. Вся молодёжь такова. У людей, у зверей – все молодые хотят перемен. Потому что тело крепчает раньше, чем дух. И торопится стать вождём. Только тщетно торопится.

Режущий Бивень недоверчиво покачивает головой и еле заметно поводит плечами. Для себя еле заметно, но не для старейшины, не для Бурого Лиса. Этот зоркий, всамделишный лис. Зоркий и хитрый. Прищурился, прячет усмешку в уголках глаз. Режущий Бивень раздражается и уже откровенно, сознательно, качает головой.

– Не верит Режущий Бивень. Плоть Режущего Бивня не верит, – улыбается старейшина. – Тогда настала пора рассказать обещанное предание.

Старейшина устраивается поудобнее, приподнимается, проверяет под собой, нет ли там каких палочек или, может быть, муравьёв, – но ничего там нет, и старейшина с довольным видом кивает головой. Режущий Бивень просто глядит перед собой, просто глядит, но он весь в броне, весь подобрался, потому что он знает, потому что… – ну что такое может поведать старейшина, что тот может сказать, сопоставимое с Чёрной Ивой? Ничего тот не может сказать. Ничего!

– Да, – начинает старейшина. Короткое «да», будто бы сам соглашается с Режущим Бивнем – и тому вдруг полегчало, смог выдохнуть: да, знак; да, сам соглашается. Нет сопоставимого. Нет!

– Режущий Бивень знает про мамонтов. Мирный зверь, тихий. Если не трогать его, никому не вредит.

Режущий Бивень щупает языком пустоту во рту. «Тихий мамонт» туда приложился – и нет двух зубов… Но старейшина, кажется, говорит не о том.

– Разве мамонт трогает единорогов? Или быков? Никого ведь не трогает, если кто сам не лезет.

– Так, Бурый Лис. Правильно. Если не лезут с копьём или с камнем – не трогает.

– Но однажды случилось несчастье. Режущий Бивень знает, старые мамонты ходят отдельно от стада. Но когда мамонтица готова зачать, все эти мамонты быстро сходятся к ней и жестоко дерутся.

«Ну да, – думает Режущий Бивень. – Хочет сказать, что нет оргий у мамонтов, вот и дерутся между собой. Только мамонты ведь не люди. Другие они. Другие».

Однако Бурый Лис рассказывает не о том. О несчастье. И Режущий Бивень снова вслушивается.

– Случилось несчастье. И все старые мамонты, сошедшиеся в битве, погибли. Осталась в степи одна молодёжь.

«Ну и что? – хочет возразить Режущий Бивень. – И молодой мамонт прекрасно проживёт. Даже больше высокой травы ему будет. Кто тронет его? Кто посмеет?»

– Молодые мамонты тоже сильны. И никто их не тронет, никто не посмеет, кроме, конечно, людей, с позволения духов; но люди не трогали этих мамонтов. Сами мамонты стали трогать других.

– Как, Бурый Лис? Кого «других»? Кого стали трогать мамонты? Людей? – Режущий Бивень никак не поймёт, к чему клонит старейшина. С нарушением запрета это вроде бы никак не связано, и вообще… кажется,.. кажется, зря он подумал на шамана. Ничего тот не сказал старейшине. Не выдал. Но тогда чего этот хочет от него? Не понимает Режущий Бивень. Никак не понимает.

– Молодёжь всегда требует перемен. Потому что тело крепчает раньше, чем просыпается дух. Молодёжь требует перемен, а старики блюдут запреты. Чтобы всё оставалось как было. У мамонтов не стало стариков, и начались перемены. Молодых мамонтов обуяла гордыня. Они поняли, что теперь самые сильные во всей степи, и им не терпелось показать остальным свою силу и удаль. Они стали задирать всех подряд: единорогов, быков, лосей. Как старые мамонты вызывают друг друга на бой из-за спелой мамонтицы, так молодые мамонты из озорства стали вызывать на бой единорогов. И убивали тех.

Режущий Бивень удивлён:

– Как, старейшина, разве так было? Разве так может быть?

– Да, так было, Режущий Бивень. Предки сохранили об этом предание и передали нам. Даже есть место близ гор, где разбросаны кости тех мамонтов и их жертв. Люди видели, как молодые мамонты убивали единорогов, и дивились. Сначала они подбирали мясо и не очень печалились. Но потом в степи начался ужас вместо перемен.