Геннадий Падаманс - Первостепь

• Название: Первостепь
• Автор: Геннадий Падаманс
• Жанр: Природа и животные

---

Вскоре след детёныша пересекли следы большого медведя. Хищник остановился и долго обнюхивал отпечатки ног малыша, а потом двинулся следом. Двойной Лоб, обнаружив погоню за детёнышем, яростно затрубил, грозя страшными карами невидимому врагу, и стремительно бросился вперёд, тараня кусты и украшая их теперь уже длинной шерстью со своих боков. Однако спешка сбила его со следа. Было заметно, что по кустарнику шныряли куропатки, и сейчас где-то неподалёку кудахтавшие, также витал запах поднимавшегося от реки хорошо напившегося тяжёлого кабана, ещё лисица недавно шмыгнула под пологом веток в погоне за юрким зайцем, оставил пучок острых иголок крохотный ушастый ёжик, проползла, извиваясь, степная гадюка – все оставляли после себя отметины на земле и на ветках, но след детёныша исчез. Также как и след преследовавшего его медведя.

Двойной Лоб отчаянно трубил, задирая исцарапанный хобот, в надежде услышать слабый ответ – но только напуганные птицы стайками вспархивали с веток, да невозмутимо стрекотали кузнечики на редких прогалинах. Мамонту надоело сражаться с кустами, он выбрался на стрекочущую полянку и внезапно поймал обратно свежий запах медведя. Запах однако изменился, появилась какая-то примесь; Двойной Лоб до рези напрягал свои маленькие красноватые глаза, пытаясь тщательно разглядеть отпечатки когтистых лап в траве. И в нём вдруг открылось какое-то новое чувство. Охотничье. Его опасения подтверждались. Медведь ступал глубже, чем прежде, косолапый отяжелел.

Мамонт ринулся назад по медвежьему следу, и вскоре его хобот наполнился мерзким запахом крови и голой плоти. Рыжая лисица вертелась возле объеденного трупа кабана. Густой кустарник мешал заметить поживу всевидящим стервятникам.

Двойной Лоб прогнал лисицу и старательно обнюхал труп. Кабан не имел отношения к пропавшему мамонтёнку, но запах смерти всегда интригует, в нём что-то присутствует завораживающее. Ведь так будет со всеми, так уже стало с бывшим стадом Двойного Лба, и его последний взрослый представитель теперь изучал смерть кабана. Ничего в ней не было особенного. Красное мясо, противный запах, застывшая кровь и неподвижность. И тучи жужжащих мух. Кабан когда-то был сильным, его острые клыки глубоко рыли землю и сдирали кору с деревьев не хуже, чем бивни мамонта. Но крепкие медвежьи лапы свернули кабану шею, а острые медвежьи зубы выели бок и плечо.

Вернувшийся с водопоя медведь почтительно остановился поодаль и недоумённо глазел на любопытного гиганта сквозь частые прорехи серо-зелёного занавеса. Его тёмные невыразительные глаза сливались с бурой шкурой, и мамонт не замечал неподвижного хищника. Он охранял кабана. Ведь тот такой маленький, даже меньше пропавшего детёныша, и к тому же окровавленный. Мухи роятся над ним. Злобные мухи! Двойной Лоб махал хоботом, разгоняя мух, ему было жарко, как всегда, очень жарко, его не слишком большие уши активно обмахивали огромную голову, но жаркий воздух застревал в окружающих кустах так же, как в его длинной шерсти, и не мог рассеяться. И тогда мамонт захотел пить, труп кабана перестал его удерживать, потому что пить он хотел сильнее. Он двинулся к реке и сердито заревел, неожиданно почуяв затаившегося медведя. Тот бросился прочь, с треском ломая кусты, а довольный мамонт не стал отвлекаться на преследование беглеца.

Напившись, Двойной Лоб вернулся назад. Солнце уже опускалось, ныряя в редкие облака, медведь доедал свою добычу. Громким рёвом мамонт согнал разбухшего медведя и обратно обнюхал труп кабана. Мяса на нём поубавилось, мясной кабаний запах смешался со свежим запахом едока. Но детёнышем мамонта здесь, как и прежде, не пахло, потому Двойной Лоб не стал на этот раз задерживаться. Он пошёл дальше, проламываясь через кустарники, и всё время пытался учуять следы Рваного Уха. Но ничего похожего не было. А кусты, наконец, расступились, и привычное степное раздолье приободрило уставшего зверя.

Два больших хищника валялись в траве. Огромный гривастый лев с поперечными тёмными полосами на блестящей песочной шкуре и полностью жёлтая львица. От них тянуло любовью, но львы всегда остаются львами, и Двойной Лоб, как ни тяжело ему было самому, выставив бивни, бросился в атаку. Львица вскочила сразу, а лев сначала ощерил внушительные клыки, но тоже поднялся и затрусил вслед за подругой. Мамонт не стал их преследовать, а лишь победно затрубил.

Он повернул обратно по следам львов. Он хотел убедиться, что пропитанные любовью следы не пересекались с утерянным следом детёныша. Он шёл вдоль кустов, принюхиваясь к жёсткой траве, низкое солнце садилось, близилась ночь, и надежда встретить Рваное Ухо иссякала с каждым измученным шагом. Но он не мог остановиться. Одному ему нечего было делать тут. Просто нечего, нет, нет и нет! Степь должна была уяснить, не смела больше отмалчиваться, мамонт знал, что истопчет её, но добьётся ответа. Не отступит. И, наконец, блеклый запах детёныша всё же почудился, разбавленный удушливым привкусом крови.

****

Пятнистому Демону снился двуногий. Тот самый двуногий, который учил молодёжь, как охотиться на лошадей. У двуногого вместо рук извивались гадюки и злобно шипели. Не нравился ей этот двуногий. Не нравились шипящие гадюки. Подальше от них надо держаться. Поближе к другому двуногому. Который дал мяса. Гиена и впрямь переместилась в своём сне и увидела теперь того самого старика. Но он не хотел дать ей мяса. Он собирал белые катыши её помёта и что-то ими рисовал на своей груди. Получались белые линии. Это не было интересно гиене. Гиена проснулась.

Пятнистый Демон вылезла из норы, привлечённая странным шумом. Несколько гиен из её стаи толпились вокруг лежащей товарки. Лежащая не шевелилась.

Круг гиен расступился перед своим вожаком, и Пятнистый Демон обнюхала неподвижную. От той пахло смертью и ещё сильнее волками. Следы волчьих укусов покрывали всё тело, от морды до кончиков лап. Бедняге изрядно досталось.

Гиены не слишком охотно едят своих. Пятнистый Демон этого делать не стала, остальные тоже пока что не смели, ожидая примера со стороны вожака. А вожак куда больше испытывала жажду, нежели голод. Она отправилась на водопой.

Ещё не смеркалось, но тени уже носились длинные и солнце начинало приглядываться к месту ночлега далеко-далеко за кустами, через которые пролегал путь к реке. Три подчинённых гиены, как обычно, увязались за вожаком, и Пятнистый Демон привычно чувствовала себя уверенной в своих силах. Однако она вроде бы была какая-то рассеянная. Вроде что-то не так с нею происходило. Как-то дежурно она ко всему присматривалась и принюхивалась, просто по привычке. А где-то в тени, в тени её взгляда, в тени её нюха и слуха, там тоже что-то происходило. И она как будто хотела попасть в эту мощную тень, как будто бы там было интереснее, там разворачивалось нечто грандиозное, нечто такое, на чём ей хотелось сосредоточиться, но она не могла. Потому что она шла к реке, чтоб напиться, потому что была вожаком, потому что за нею шли трое.

Неожиданно им попались следы двуногих. Гиены сразу же поняли, что двуногие не охотились, просто шли за водой, самки двуногих шли за водой, и одна из них была совсем старая, как и тот самый старик, которого Пятнистый Демон уже знала. Пятнистый Демон снова обнюхала следы старухи и догадалась, что эта старуха – жена старика. Тогда Пятнистый Демон задрала заднюю лапу и помочилась на человечьи следы. А потом и вовсе облегчила живот, оставив целую кучу белых катышей. Остальные гиены молча глядели на своего вожака, как бы не понимая, словно хотели спросить: разве ж это львиные следы? зачем их перемечать? Но Пятнистый Демон всё равно ничего не могла им ответить. Просто вспомнился сон. Но она уже закончила своё и двинулась дальше. Остальные сразу же побежали за ней.

У самой реки они наткнулись на медведя. Косолапый обильно поел, его туго набитый живот вызывал зависть. Медведь не выглядел ни больным, ни увечным, связываться не имело смысла. Медведь теперь раскапывал корешки ивы, от которых у медведей гудит голова, и они будто пляшут тогда. Медведь желал поплясать, но гиены плясать не хотели. Постояв развёрнутым фронтом и покивав мордами перед сытым соперником, четвёрка направилась прямо к воде. Однако, напившись, Пятнистый Демон вернулась к месту случайной встречи и понеслась со своим маленьким отрядом туда, откуда пришёл тяжёлый медвежий след.

Они легко нашли останки кабана. Вожак по праву первой схватила лучший кусок, целую заднюю ногу, и с добычей в зубах удалилась в кусты, оставив своих спутниц драться между собой за жалкие крохи от чужого пиршества.

Необходимо было отбежать подальше. Пятнистый Демон не сомневалась, что голодная свита скоро станет её преследовать, а всегда лучше обедать в спокойных условиях.

Но никто её не тревожил. Грызня вдалеке продолжалась, визги и завывания иногда достигали всегда настороженных ушей Пятнистого Демона. Она умяла добычу, разгрызла в порошок даже кости и проглотила. Желудок её заполнился до отказа, она уже подумывала вновь направиться на водопой, но её бдительный нос уловил слабый запах крови.