Федор Решетников - ГДЕ ЛУЧШЕ?

• Название: ГДЕ ЛУЧШЕ?
• Автор: Федор Решетников
• Жанр: Классическая проза

---

- Зачем же ей бросать, если она не один год живет на одном месте?

- Да, место много значит. Я в Средней Мещанской семь лет выжил. Первые два года было о-о как трудно, а потом ничего. И теперь бы жил там, да стали перестроивать дом.

- И ей достаточно было бы одного мастера, который бы смотрел за всем.

- И достаточно, только надо немца. Немца лучше слушаются, чем русского.

- Однако ведь муж-то у нее был же русский…

- О! Он хорошо говорил по-немецки… Однако я скажу Терезе, пусть она на первое время тебя возьмет; а там увидит. Я знаю, ты человек хороший… Шнапса много пьешь?

- Случается, но больше пиво употребляем.

- Ну, это хорошо. Шнапс надо помаленьку.

Шварц представил Петрова вдове. Платонова сказала, что она его где-то видала, и они тут же уговорились насчет мастерской. Петров выговорил себе жалованья тридцать пять рублей в месяц, с тем что будет иметь квартиру и стол отдельно от мастерской. Он обязался найти мальчиков и улучшить мастерскую.

Комнату Петров нанял в другом доме, напротив того, в котором помещалась мастерская Платоновой. Она находилась в четвертом этаже, в квартире, набитой вдовами-чиновницами, кандидатом на коллежского регистратора, каким-то чиновником и резчиком-художником. Все эти господа и госпожи перебивались кое-как, кое-что делая, жили по два и по три в комнате, которые отдавались внаем от квартирной хозяйки не дешевле пяти рублей в месяц. Петров заплатил пять рублей, но это была хотя и узенькая комнатка, зато светлая. Хозяйка, какая-то штабс-капитанша, держала эту квартиру уже много лет, и поэтому в комнате Петрова тотчас по отдаче им задаточных денег появилось два стула, кровать и стол.

- Вот что, хозяюшка, - могу я в квартире своим мастерством заниматься?

- Какое же у вас мастерство?

- Я столяр и кузнец.

- О боже избави!.. Ты, батюшко, у меня все стены испакостишь, да и дворник этого не позволит. Здесь господа живут.

За стеной резчик что-то стучал.

- Но вот тоже работает там кто-то.

- То художник. Он топором не рубит, досок не таскает.

- И я топором не рублю! А вот если замок исправить - это мое дело; также комод склеить, покрасить.

- В самом деле! Уж ты, батюшко, исправь мне дверь на крыльце. Вот уж сколько времени прошу управляющего сделать замок и дверь исправить: успеется, говорит. И так к ночи-то бечевкой заматываем… И кровать починить умеешь?

- Все, что угодно… У вас, поди, много ломки-то?

- И не говори… Уж ты только мне-то справь, а работы в дому найдется много.

- Хорошо. В воскресенье я осмотрю и примусь.

Итак, квартиру себе Петров нашел. Но труднее всего было устроить мастерскую, с которой он провозился две недели, пока не поставил как следует. В приведении ее в порядок встретилось два препятствия: первое - наискосок открывалась другая мастерская, и второе - трудно было найти мальчиков, а мастеровых нанимать невыгодно, так как они просили не меньше рубля за день. Неделя прошла в напрасных поисках, между тем новая мастерская уже начала исполнять заказы; хозяйка все это приписывала неуменью Петрова взяться за дело.

- Будем-ко с одним мальчиком работать, а работу я найду.

- Мне невыгодно: мы выработаем, может быть, в сутки только рубль, тогда как мне все содержание мастерской обходится два с половиной в сутки, - отвечала она.

Но на другую неделю в мастерскую пришли двое мальчиков по тринадцатому и пятнадцатому году. Они прежде работали у Платонова и согласились за шесть рублей остаться у жены его, с тем чтобы она их кормила и давала квартиру.

Петров познакомился с дворниками того дома, в котором жил, сказал им, что мастерская идет на славу, и просил отдавать вещи в починку Платоновой. Дворники обещали, что если он, новый мастер, будет давать на водку, то они найдут много работы. И действительно, с другого же дня стали приносить в починку разные вещи и заказывали делать новые, так что все мальчики и Петров были заняты.

Мало-помалу мастерская поправлялась: стали проситься в нее мальчики, стало больше работы. Кроме ломаной посуды и других вещей из железа, олова и меди, Платонова заключила с одним купцом условие на поставку цепей, стальных замков, шалнеров и т. п., тогда прихватила еще шестерых мальчиков, и Петров повеселел.

В течение двух месяцев он перезнакомился чуть не со всеми жильцами того дома, в котором жил, и к концу второго месяца у него было так много работы, что он не знал, что с ней делать. Замки, ключи и тому подобные мелкие вещи он отдавал на праздники мальчикам мастерской, но у него были такие вещи, возиться с которыми приводилось двое, трое суток, тогда как у него один только в неделю свободный день - воскресенье. Этого добиться ему хотелось давно, ему не хотелось работать в мастерской, потому что там он работал все-таки в удушливом воздухе, должен был за все отвечать перед хозяйкой, а мальчики не всегда-то слушались его. "А если я буду работать дома, то я спокоен", - сказал он себе и пошел к Горшкову, которому предложил свое место. Тот согласился с удовольствием.

- Ах, ты меня надул! - сказала вдова Платонова, когда Петров потребовал от нее расчет.

- Иван Иваныч мне говорил, что вы возьмете меня на время, и я сделал все, что смог. И мой приятель тоже не уронит вашу мастерскую. Я за него отвечаю.

- А я много-много на тебя надеялась, - проговорила Платонова, вздыхая.

"Ну, матушка, покорно благодарю! У тебя никак четверо детей", - подумал на это Петров и ушел во 2-й сухопутный госпиталь.

XVIII ПЕЛАГЕЯ ПРОХОРОВНА ПОСЕЛЯЕТСЯ В КВАРТИРУ ПЕТРОВА И ДЕЛАЕТСЯ ПРАЧКОЙ

Петров сперва посещал Пелагею Прохоровну по воскресеньям; но не каждое воскресенье, а мимоходом, когда посещал Петербургскую и Выборгскую стороны. Он Пелагею Прохоровну знал очень мало и поэтому относился к ней как ближний к ближнему и рак честный человек; в его характере было, что если он взялся за какое-нибудь дело, то должен его докончить. Он никому не хвастался, что у него есть знакомая женщина, к которой он ходит в клинику, но втайне желал, чтобы эта женщина выздоровела, и думал об ней много. Он разбирал все свои отношения к Пелагее Прохоровне; отношения эти были честные. Теперь дела его стали поправляться; он жил в своей квартире, и вот ему больше, чем прежде, захотелось жить семейно, и выбор пал на Пелагею Прохоровну, к которой его тянуло так, что в последнее время он стал уже ходить к ней и по четвергам. Ему там было и грустно, и хорошо: грустно потому, что на него больные производили тяжелое впечатление, а хорошо потому, что он разговаривал с Пелагеей Прохоровной, которая с каждым днем поправлялась. Но и тут отношения Петрова к Пелагее Прохоровне были прежние - они были знакомы, и больше ничего.

Но Петров жил все-таки в мире здоровом; он мог делать что хотел, мог идти куда угодно, а Пелагея Прохоровна жила среди больных женщин, и ей запрещено было выходить даже в коридор. Поэтому немудрено, что жизнь в госпитале ей надоела, и она с нетерпением ждала четверга и воскресенья - дни, в которые к больным приходили люди здоровые. Этим посетителям все были рады. Но больше всего Пелагее Прохоровне нравились посещения Петрова.

Пелагея Прохоровна лежала в середине; ее кровать была шестая от двери. Когда пришел Игнатий Прокофьич, она, сидя на кровати, разговаривала с соседней женщиной. Прочие женщины или лежали, или сидели; две ходили с кружками, а четыре играли в карты. Сиделка, Марья Ильинишна, толстая женщина, откормившаяся в госпитале, сидя у окна, что-то шила и напевала песенки. Посетителей в этой палате еще не было. Больные при виде Петрова оживились; женщина, разговаривавшая с Пелагеей Прохоровной, ушла к играющим.

- Ну, Пелагея Прохоровна, - сказал Петров, - я порешил с мастерской. Хочу сам работать. Помните разговор-то наш за воротами филимоновского дома. Я тогда думал, что нельзя работать одному, а теперь вот вышло, что можно.

- А я потому говорила так, што у нас есть мастера, кои сами работают и живут хорошо. - И она рассказала про Короваева.

- Ну, а Короваев еще много пробьется в Петербурге, прежде чем возьмется за свое ремесло. Он хорош в своем заводе был, потому что там вырос, там его знают; а поди он в город, так там своих мастеров много.

- А я хочу выписаться.

- Ну, я бы не советовал до тех пор, пока совсем не поправитесь. Ведь вы еще не в силах работать?

- Может, и справлюсь.

- Нет, уж лучше недельку, другую побудь здесь: здесь и тепло, и кормят, и за квартиру не берут… А вот што, Пелагея Прохоровна, чем ты заниматься теперь будешь?

- Вот тут есть Софья Максимовна; она прачка, так советует стиркой заняться и хозяйку свою мне хвалит.

- Ну, жить-то у хозяек я бы не советовал, потому что хозяйки везде одинаковы: все они налегают на работниц и кормят плохо. А я вот что придумал: наш дом большой, в нем, кажется, квартир сорок, а прачки нет. Стоит только сказать дворникам.

- Только нужно поправиться. Ну, а квартиру мы сыщем.