Алексей Саморядов - Праздник саранчи

• Название: Праздник саранчи
• Автор: Алексей Саморядов
• Издательство: СП "Квадрат"
• Жанр: Современная проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-8498-0110-3

Книга, которую вы держите в руках, написана молодыми знаменитыми, без преувеличения, лучшими отечественными сценаристами последнего поколения — Петром Луциком и Алексеем Саморядовым.

С этими именами многие связывали кино XXI века, мост к которому они проложили уже сегодня. Вспомните недавние фильмы, основательно пошумевшие по большим и малым экранам — «Дюба-дюба», «Гангофер», «Дети чугунных богов», «Лимита» — все они поставлены по их сценариям. Все получили высокие награды на престижных российских и международных фестивалях. И только авторы сценария, Луцик и Саморядов, еще вчера никому не известные парни с окраин нашей великой и нерушимой, были вечно удручены увиденным на экране и искренне жалели о неудаче, о том, что не сняли своих фамилий с титров…

Вера Тулякова (составитель сборника)

Книга иллюстрирована художником Ю. Саевичем.

---

Сверху Андрей увидел, как лодка вдоль берега ушла по реке вверх, а за ней, отчалив далеко, пошла вторая.

На станции было пусто, дворник мел перрон, еще кто-то курил под часами. Подходил поезд.

— Ну! — татарка огляделась тревожно, подхватила свой рюкзак. — Поеду я.

— Куда?

— В Казань, к татарам, — она кинулась к девушке, обняла ее. — И вы езжайте скорее… — потом подошла к Андрею, взяла его руку, наклонилась свирепо, прижалась к ней лицом.

— Да что ты, — он отступил, вырвал руку, смотрел на нее удивленно. Потом достал деньги. — Возьми, тебе надо будет.

Она взяла, глядя на него:

— Скажи куда, я вышлю! Все вышлю. Всю жизнь работать буду, родные дадут! Куда?

Он отступил еще, качая головой.

— Ну, — она снова обернулась к девушке. — Где найти — знаешь… Будьте счастливы! — и побежала, как мужик, вдоль вагонов, придерживая живот.

Поезд пошел, Андрей, нервничая, сходил к расписанию, оттуда искоса смотрел на нее. Она сидела на лавке, глядя равнодушно.

— Сейчас поедем, — он вернулся, помолчал, разглядывая со страхом ее отекшее, белое лицо. — Как ты?

— Голову бы помыть, — она посмотрела на него. — Куда мы?

— В Москву. Там спокойнее будет. Или… ты не хочешь?

Она пожала плечами.

В вагоне еще спали. Они прошли в тамбур, встали у туалета. Андрей раскрыл окно, впустив шумнее свежее утро.

— Дай закурить, — сказала она.

— У меня только папиросы, — он поспешно протянул ей мятую коробку.

Она закурила, с такой жадностью вдохнув дым, будто задохнулась, и, выпуская его медленно, через тонкие подрагивающие ноздри, с такой же жадностью сказала грубо:

— Выпить бы, а?

Он поставил чемодан, достал из него бутылку самогона, что взял у хозяйки, обернулся, ища стакан, но она отвернула пробку, обеими руками поднесла бутылку ко рту, стукнулась зубами, заглотала шумно и жадно, закашлялась, закрыв глаза, снова закурила. Он внимательно следил за ней, и она, заметив его взгляд, засмеялась:

— Что, нехороша стала Таня? Зря ты, Андрюха, взялся. Ох, зря.

— Ну что ты? — сказал он глухо. — Где же вы были все эти дни?

— В погребе, — ответила она тихо. — В погребе у Тимофеева…. А погреб под стеной, глубокий, так что лежали мы как раз под зоной. Я Зойке шепчу, давай потолок завалим и вылезем, здесь мы… Лежим и слушаем, а они на плацу, над нами ходят, ходят… каждый шаг слышно. А потом — хлоп — Тимофеев заходит, такой же, как в тюрьме, в форме, с кобурой. Еду поставит и молчит, смотрит. Не говорил даже, зачем в погребе держит… Потом мы по очереди на ведро сходим, а он уносит…

Поля неслись мимо них. Она, вздрогнув всей грудью, снова схватила бутылку, заглотала, давясь, обернулась к нему, не вытирая мокрого подбородка, сказала необыкновенно жалко:

— Не берет…

Люди встали, пили чай, она легла наверх, на грязный матрас, лежала, как мужик, скрестив на груди руки, а он что-то отвечал внизу старухе, расспрашивавшей его.

— …Да нет, студенты мы.

— А что же больная она у тебя?

— Нездоровится…

Поезд встал, он поднялся, увидел, что она не спит.

— Я выйду, покурю, — он старался не смотреть на нее. — Вещи все над тобой. И деньги там.

На узкой грязной платформе он отошел к пустому киоску, закурил, глядя на бабок, шедших мимо с ведрами. Поезд пошел, он встал за киоск, с тоской глядел за набиравшими мимо него вагонами, скорость. Заспанный проводник проехал в дверях, глянул на него мельком, сплюнул, еще вагон с грязными занавесками, он побежал, споткнулся, едва успел, на ходу влез в вагон, под ругань проводницы…

Она сидела на полке, обхватив колени, глядела на него с удивлением.

— Сигареты хотел купить, — сказал он хмуро. — Закрыто все…

Она вдруг наклонилась быстро к его лицу, поцеловала в щеку, отвернулась. Он вышел в тамбур, замычал, глядя в окно.

Они обнялись, разглядывая друг друга, снова обнялись, Витя хлопнул его по шее. Таня прошла в комнату, такая же безучастная, села на стул.

— Жалко тебя не было, — радостно говорил Витя. — Тут такую шикарную мулатку показывали! Ну такая ласковая, такая скромная и поет. Дюба-дюба, дюба-дюба. Не слыхал?

— О чем? — Андрей мельком глянул на Таню.

— Да бог его знает, я ведь ихний язык не знаю… Там слова все такие: дюба-дюба, дюба-дюба, и все! Неужели не слыхал?

Таня ушла мыться, они, оставшись вдвоем, сидели за грязный столом и курили, молча глядя друг на друга.

— Значит ее выпустили?

— Да… выпустили. Пересмотрели дело и выпустили… за пятьдесят тысяч. Ты уж всем говори, что сестра приехала…

— Ладно, — Витя смотрел на него. — Что с тобой?

— Устал.

Витя потянулся, достал из дивана бутылку:

— Вот, один гад принес, хочет, чтобы я его сценарий прочел.

— Несчастный человек… — Андрей улыбнулся.

— Ну, брат, пусть не пишет… Так каждый хам писать начнет.

Андрей, прислушиваясь к тишине в ванной, постелил простыни, положив две подушки, мрачно оглядел постель, вдруг схватил вторую подушку, сунул за стол.

Таня стояла на пороге с влажными темными волосами, в том же свитере, в брюках.

— Ложись, — сказал он тихо. — Нужно отдохнуть.

Она покорно села на постель.

— Раздевайся, — он едва прикоснулся к ее плечу.

Она встала, стянула с себя свитер, обнажив худые лопатки, сняла брюки. Он все стоял, смотрел на ее худые плечи, на груди с маленькими сосками.

— У меня белья нет, — она держала в руке брюки и свитер, стояла прямо, босая и совершенно нагая, вся стройная, как девочка.

— Мы купим, Таня. Мы все купим, — он подошел к ней, погладил шершавую щеку. — У тебя лицо заветрилось. Сейчас, — он вышел, радуясь, что нашел причину.

Когда он вернулся, она лежала, накрывшись одеялом.

— Вот, «После бритья», другого нет. Но мы купим. Ты спи.

— А ты?

— Я? Я еще к ребятам зайду. Да мне есть, где спать…

Она смотрела на него:

— Я уеду завтра… — голос ее тихий, и рука дрожала. — Зачем ты сделал все это… Зачем! — голос ее сорвался.

— Я хотел помочь.

— А кто тебя просил? — она села в ярости, одеяло сползло. — Кто? Ты думал, я ждала тебя? Да я тебя забыть забыла! Ты думал, я тебе ноги целовать буду? Идиот!!! Дай мне выпить!

Он принес водку, налил в стакан, дал ей. Она, дрожа, глотнула, глядя на него с ненавистью, закашлялась, давясь, побежала на четвереньках по одеялу к двери. Он с невольной улыбкой глянул на ее зад. Пошел за ней в ванную, обхватил, придерживая за спину. Она билась у него в руках, о стену, о раковину, кашляла. Ее стало рвать. В перерывах между спазмами она кричала;

— Подлец! Ненавижу тебя, идиот! Не смей меня трогать! Ничего мне твоего не нужно! Я уеду! Я лучше вернусь! Кто тебя просил!!!

Андрея, удерживая ее, открыл горячую воду, сунул ее под струю.

— А-а-а! — закричала она — Пусти! Пусти, гад!

Она лежала мокрая, дрожащая, он вытирал ей голову. От затихла, он осторожно поднял стакан, налил себе водки, выпил. Вдруг она повернулась к нему, дернула к себе, целуя исступленно его лицо, руки, дрожа всем телом, принялась стаскивать с него рубашку: Он сопротивлялся глупо пытаясь высвободиться из ее мокрых цепких рук, в то же время, согнувшись в нелепой позе, вяло старался отвечать ее грубой, бешеной ласке.

Хрипло дыша, не переставая целовать его в грудь, в локти, которыми он защищался, она, ударившись лбом о колено, стянула с него брюки вместе с трусами и ботинками, швырнула на пол. Он пытался прикрыться одеялом, но она прижалась к нему тесно, извиваясь по-звериному, всем телом, укусила за ухо и все ласкала исступленно, целуя громко в губы, в нос, в глаза вдруг отодвинулась, засмеялась тихо…

— Ты что? — спросил он хрипло.

— Ты же не хочешь меня, — продолжала она смеяться. — Просто категорически не хочешь!

Он смущенно погладил ее волосы.

— Бедненький, — она поцеловала его в щеку, снова отодвинулась. — А может, ты вообще больше не любишь девочек? — и отвернулась от него, затихла тотчас, дыша ровно.

Он с тоской глядел в потолок. Потом сел, дотянулся до вещей, принялся разворачивать скатанные в ком брюки…

— Ты чего? — Витя разглядывал его с удивлением. — Чего кричали?

Андрей мрачно налил себе, выпил, сел у стены на пол. Витя сел рядом, засмеялся…

— Она что, бьет тебя?

Андрей снова налил, снова выпил, закурил, потер лоб.

— Верблюд я, Витя, и одновременно полный осел… Зачем я ее привез? Я смотреть на нее не могу, что я с ней делать буду? Она какая-то сука стала! Этот запах после тюрьмы, как будто в кожу въелся! Витя, глядеть не могу!!!

— А ты не гляди, ты ее выпори. Возьми ремень и выпори!

— Зачем?

— А для чувства! Потом пожалеешь и полюбишь…

— Ну да…

— Ничего… Вот поедем скоро в Америку, может, там есть красивые девчонки.