Кондратий Биркин - Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга III

• Название: Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга III
• Автор: Кондратий Биркин
• Издательство: АВТОР
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1992
• ISBN: ISBN 5-85212-038-5

Предлагаем третью книгу, написанную Кондратием Биркиным. В ней рассказывается о людях, волею судеб оказавшихся приближенными к царствовавшим особам русского и западноевропейских дворов XVI–XVIII веков — временщиках, фаворитах и фаворитках, во многом определявших политику государств. Эта книга — о значении любви в истории. ЛЮБОВЬ как сила слабых и слабость сильных, ЛЮБОВЬ как источник добра и вдохновения, и любовь, низводившая монархов с престола, лишавшая их человеческого достоинства, ввергавшая в безумие и позор.

---

Мир, заключенный с Голландией в 1667 году, дал Карлу II возможность заняться внутренними делами, к которым он, впрочем, очень редко прилагал особенное старание. Встретив противоречие со стороны благомыслящего Кларендона, Карл II уволил его от должности первого министра и изъявил намерение действовать собственным умом; вследствие этого, как и следовало ожидать, наделал множество глупостей. Не имея желания распространяться о его правительственных ошибках, мы возвращаемся к его гарему и к жизнеописанию любимейших одалисок.

До Карла II английский театр, несмотря на то что мог похвалиться произведениями Марло и Шекспира, находился в самом плачевном положении относительно персонала. Женские роли в пьесах исполнялись молоденькими мальчиками, а иногда и взрослыми мужчинами; чопорные пресвитерианки почитали за смертный грех выходить на театральные подмостки. В первый год своего царствования Карл II изъявил желание, чтобы театральные труппы в своем составе непременно заключали и женщин. Первыми актрисами были прелестные собой Нелли Гуин и Молли Дэви с, не замедлившие попасть и в королевский гарем. Обе они были довольно темного происхождения, но красота и талант заменили им дворянские дипломы. Знатные барыни обижались на комедианток, осмеливавшихся отбивать у них хлеб, т. е. короля; но актрисы, в сознании своих прав, не выпускали из рук могущественного покровителя. Наконец, стараниями Карла II знатные его любовницы примирились с плебейками, сиживали с ними за одним столом и чередовались на королевском ложе. Нелли, ловкая, грациозная, прекрасно танцевала и пела. Подобно дочери Иродиады, потешавшей царя Ирода, она могла попросить у Карла II чью угодно голову, и король, без сомнения, отдал бы ее своей возлюбленной. К счастью, Нелли не была одарена кровожадными инстинктами: она и Молли Дэвис, женщины практические, выманивали у короля только золото и подарки и, как две ненасытные пиявки, истощали казну. Нелли Гуин, как гласят скандальные хроники, родилась на чердаке; в детстве торговала рыбой, потом, сделавшись уличной певицей, бродила по тавернам, распевая неблагопристойные песни перед пьяными матросами и мастеровыми. Из этой грязи извлекли ее актеры Гарт и Лэси, давшие ей возможность дебютировать на королевском театре. Здесь ее заметил лорд Дорсет и взял к себе на содержание. Карл Ц, дав ему место при посольстве во Франции, переманил красавицу к себе за ежегодное вознаграждение в 500 фунтов стерлингов. Через четыре года этот оклад возвысился до 60 000. Замечательно, что король благоволил к ней до самой своей смерти (1685 г.) и благодаря ее ходатайству покровительствовал вообще театру, что, хотя и косвенно, немало способствовало народному образованию. Артисты театра по повелению Карла II были названы придворными и числились на государственной службе. Когда в парламенте был поднят вопрос об обложении актеров податью, это предложение было отринуто под тем предлогом, что актеры служат на потеху королю.

— Актеры или актрисы? — спросил один из членов нижней палаты.

За эту дерзкую шутку члену парламента был урезан нос, и это обезображение несчастного заменило ему каторжные клейма.

Молли Дэвис, актриса из труппы, содержимой герцогом Бекингэмом, им же и была сосватана Карлу II. Она славилась мастерским умением петь песенки каскадного содержания, сопровождая их приличными или, лучше сказать, совершенно неприличными телодвижениями. Но именно это ухарство и нравилось английскому падишаху. Молли Дэвис имела от Карла II дочь, названную Марией Тюдор и впоследствии выданную за графа Дервентуотер.

С обеими актрисами соперничали две титулованные султанши: знаменитая мисс Стьюарт (о которой мы уже говорили) и графиня Барбара Кэстльмэн, с которой король сблизился еще в бытность свою в Голландии. Эта госпожа красотой и распутством могла смело потягаться со всеми тремя соперницами. Барбара посвятила себя служению Венере с пятнадцатилетнего возраста. Обольстителем ее был Стенгоп, граф Честерфильд, человек женатый и чудовищно безобразный; но к уродам эта красавица всегда питала особенную склонность. Не она ли послужила подлинником Жозианы для Виктора Гюго в его романе Смеющийся (L'homme qui rit)? Барбара, сознаваясь в этой странности и извращенности вкуса, говорила всегда, что люди безобразные гораздо страстнее красивых; они более ценят ласку женщины, дорожат ею, ревнуют… тогда как красавцы, хотя бы любимые красавицами же, весьма редко бывают постоянны. Как видит читатель, у Барбары, женщины-циника, была своя философия. Чтобы скрыть последствия своей связи с графом Честерфильд, она вышла за Роджерса, графа Кэстльмэн, отвратительного карлика, но и страшно богатого; только в религиозных убеждениях и могли сойтись эти милые супруги, так как она была католичка и он был католиком, всей своей черной душонкой и безобразным телом преданный его святейшеству папе римскому. Вскоре после свадьбы супруги отправились в Голландию к Карлу II, тогда еще изгнаннику. Муж открыл ему свой кошелек, жена — страстные объятия. По прибытии в Лондон Карл II вознаградил доброго рогоносца, дав ему, по его желанию, место смотрителя тюрьмы королевской скамьи; затем пожаловал его в бароны и, наконец, в графы Кэстльмэн. Через два месяца у него родился сын. Графиня в надежде, что Карл II признает его своим, желала окрестить его по обряду протестантскому: граф — по католическому. Невзирая на протесты Барбары, младенца помазали миром и окрестили, дав католическое имя. Обиженная мать пожаловалась королю, и он приказал окрестить своего сына вторично, как протестанта, и сам был его восприемником, а крестной матерью была графиня Суфольк. По крайнему нашему разумению и сам царь Соломон не мог лучше разрешить этого спорного вопроса. У новорожденного было два отца: католик и протестант — ergo, — и крестить его следовало дважды. Одно было не совсем по-христиански, что родной отец был вместе с тем и крестным, но в глазах Карла II это была мелочь, недостойная внимания. Вследствие религиозной распри супруги поссорились и разъехались. Муж уехал во Францию, жена переселилась к своему брату в Ричмонд.

Через три года по возвращении на родину граф Кэстльмэн был встречен супругой, представившей ему, кроме старшего сына, еще одного — Генриха, графа Грифтона, а через два месяца подарила ему и третьего — Георга… Это было уже слишком, и граф потребовал формального развода, на который Карл II выразил свое милостивое согласие, с условием, чтобы граф выехал за границу и ни под каким видом не возвращался в Англию… Кэстльмэн повиновался; однако же через полгода возвратился, чтобы в сообществе с английскими иезуитами издать «Апологию английских католиков», написанную в довольно возмутительном духе. Автор был арестован и посажен в Башню. Карл II негодовал на Кэстльмэна не столько за сочинение книги, сколько за самовольное возвращение. Арест Кэстльмэна подал повод недоброжелателям короля к изданию множества пасквилей и карикатур, на которое королевская фаворитка изволила надуть губки. Опасаясь ее гнева, Карл II приказал освободить узника, и он удалился в Голландию. В это время Барбара Кэстльмэн вела себя непозволительно… Она меняла любовников ежедневно, чуть не ежечасно; подобно Мессалине, переодетая ходила по разным притонам разврата, выбирая себе в наложники красивых матросов, дрягилей, мастеровых, лакеев… Покупая их ласки за золото, щедро расточаемое ей королем, Барбара обходилась с ним грубо, хуже нежели с последним слугой, а он беспрекословно ей повиновался. Требовала она денег — и на нее сыпался золотой дождь; пожелала быть герцогиней — герцогская корона была ей пожалована; приказывала королю признавать своими детей, рожденных ею невесть от кого, — Карл II узаконял их, давая им герцогские титла. Эта прелестная леди скончалась в преклонных летах в царствование Вильгельма III. До появления при дворе Карла II Луизы де Керуаль (впоследствии герцогини Портсмут) эта скотообразная женщина имела на него огромное влияние.

Прислужниками и угодниками королевских любовниц были лизоблюды — Сент-Эвремон, Грамон и герцог Бекингэм. Этот смышленый холоп увивался за ними вьюном, пресмыкался перед ними ужом и жабой. Для Нелли Гуин и Молли Дэвис он сочинял песенки и плясал с ними pas de trois на королевских оргиях; прелестной мисс Стьюарт строил карточные домики, рассказывал сказочки и целовал ножки; у Барбары Кэстльмэн целовал ручки и ухаживал за ее собачками… Капфиг в своей книги (La duchesse de Portsmouth) называет Бекингэма «Алкивиадом». Если бы маститый компилятор имел понятие о «Горе от ума» Грибоедова, он, конечно, назвал бы Бекингэма «Молчалиным», это прозвище пришлось бы как нельзя более к лицу этого негодяя. Именно такие слуги нужны были Карлу II; именно подобных приспешников он ценил и щедро награждал. Благодаря протекции графини Кэстльмэн Бекингэм занимал при дворе видное место и пользовался особенным расположением короля.