Кондратий Биркин - Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга III

• Название: Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга III
• Автор: Кондратий Биркин
• Издательство: АВТОР
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1992
• ISBN: ISBN 5-85212-038-5

Предлагаем третью книгу, написанную Кондратием Биркиным. В ней рассказывается о людях, волею судеб оказавшихся приближенными к царствовавшим особам русского и западноевропейских дворов XVI–XVIII веков — временщиках, фаворитах и фаворитках, во многом определявших политику государств. Эта книга — о значении любви в истории. ЛЮБОВЬ как сила слабых и слабость сильных, ЛЮБОВЬ как источник добра и вдохновения, и любовь, низводившая монархов с престола, лишавшая их человеческого достоинства, ввергавшая в безумие и позор.

---

Дело Валленштейна пред судом потомства являет редкий в истории пример неправоты обеих сторон. Заговор, во всяком случае, вещь гнусная, а измена присяге вещь недостойная честного человека. Валленштейн виноват. В свою очередь неправ и Фердинанд II, доведший герцога своею неблагодарностью до преступления и спасшийся от угрожавшей ему опасности путем тайного убийства. Примирения между мятежником и его государем, конечно, быть не могло; но, допуская со стороны Фердинанда слабость непростительную и предполагая, что он уступил бы Валленштейну Богемию, можно ли предположить, чтобы самозваный король богемский удовольствовался этою уступкою? Разумеется, нет, и, получив Богемию, он посягнул бы на Моравию, Силезию, Венгрию и отнял бы у императора все эти области. Другой вопрос: если бы все славянские земли отложились от Австрии и слились в одну державу, тогда, без сомнения, они благословляли бы свою судьбу и мир в Европе на многие века был бы упрочен. Впрочем, в истории подобные предположения не допускаются и слово если бы не у места пред совершившимися фактами.

Пикколомини, прибыв один к Валленштейну, оправдал промедление Галласа благовидным предлогом и без труда уговорил герцога позволить ему съездить за Галласом. И этому второму предателю Валленштейн, как первому, дал свой экипаж, и Пикколомини уехал в Линц. Он обещал герцогу возвратиться в Пильзен и возвратился с войсками. Другой отряд с генералом фон С у н с поспешил к Праге, чтобы предохранить ее от всякого покушения со стороны заговорщиков. Главнокомандующим имперских войск был назначен граф Галлас, а Валленштейн и его приверженцы были объявлены вне закона и лишенными всех прав… Поздно понял герцог, что он предан Галласом и Пикколомини, но это ни к чему не повело, и пробуждение от честолюбивого сна, в который Валленштейн был погружен, предшествовало погружению его в сон непробудный. Войскам, еще не отложившимся от него, он отдал приказ, чтобы никому — кроме Илло и Терцки — они не повиновались. В то же время он готовился вторгнуться в Прагу и там поднять знамя мятежа, а оттуда идти на Вену. Герцог Бернгард, предводительствовавший шведами, должен был сделать диверсионное движение к берегам Дуная… Терцки поспел к Праге; недостаток в лошадях принудил Валленштейна до времени отложить поход… Именно в это самое время до его сведения доходят вести об измене Галласа и Пикколомини; отряд за отрядом отступаются от мятежника; недавние приверженцы от него отшатываются, и он остается один, подобно дубу, с которого осыпались листья и который ждет порыва бури, чтобы рухнуть на землю. Возобновив сношения со шведами, Валленштейн выехал из Пильница в Эгер, сопровождаемый полком Терцки и немногими верными служителями. Он еще рассчитывал на поддержку со стороны силезской армии генерала Шафгоча и надеялся, что в случае удачи все малодушные, покинувшие его, опять возвратятся к нему. Во время пути один из свиты Валленштейна осмелился дать ему совет:

— Заслуги вашей светлости известны императору, — говорил он, — для неприятелей же вы все еще подозрительны. Не меняйте же верного на неверное и возвратитесь к Фердинанду, покуда еще есть время…

— Но чем поправить все, что сделано? — спросил герцог.

— У вас теперь с собою 40 000 червонцев, — сказал советчик, — берите их и явитесь прямо ко двору. Объясните там, что вы отважились на заговор единственно ради испытания верности императорских слуг, и так как они большею частью согласились участвовать в мятеже, то вы и поставляете себе долгом предостеречь государя от предателей. Все они останутся в дураках, а вы займете ваше прежнее высокое место.

— Совет хорош, — произнес Валленштейн в раздумье, — но не обмануться бы в расчете!

По прибытии в Эгер Валленштейн деятельно занялся переговорами со шведами и астрологическими наблюдениями. Шведы его обнадеживали; звезды в близком будущем предвещали ему великое благополучие… и не обманули его, так как, по словам какого-то мудреца: смерть есть высшее благополучие.

При герцоге находился офицер, ирландец Лесли, вступивший к нему на службу голодным, оборванным нищим, но в короткое время снискавший от Валленштейна щедрые милости, чины и повышения. Эта продажная душа, этот холоп в офицерском мундире сопровождал герцога в Эгер и вскоре по прибытии в этот город сообщил о намерениях Валленштейна полковнику Бутлеру и подполковнику Гордону, и они сговорились между собою захватить герцога в плен и выдать его головой императору. Однако же узнав, что неприятельские войска, по уговору, должны были в ту же ночь вступить в Эгер, злодеи переменили первый план и вместо плена решили умертвить Валленштейна.

Празднуя прибытие герцога, Бутлер дал великолепный обед в эгерском замке. На его приглашение прибыли все приверженцы герцога, он же сам отговорился нездоровьем. Пришли: Илло, Кинский, Терцки и всей душою ему преданный ротмистр Нейман. Рядом со столовою комнатою спрятаны были драгуны, которым было приказано, по знаку, отданному Бутлером, убить гостей. Не подозревая угрожавшей им опасности, приговоренные к смерти весело пировали, осушая кубки за здоровье Валленштейна и за успешное исполнение его намерений. Опьянелый Илло проговорился, что через три дня в Эгер прибудет армия, которою Валленштейн еще никогда в жизни не предводительствовал.

— Да, — подхватил Нейман, — но когда он возьмет ее под свое начальство, тогда вымоет руки в австрийской крови.

Когда подали десерт, по знаку Лесли подъемный мост, который вел в замок, был поднят, а ворота замкнули. После того толпа вооруженных ворвалась в столовую с криками: «Да здравствует Фердинанд!» Кинский и Терцки пали заколотые, не успев обнажить своих шпаг. Нейман выбежал во двор и здесь, узнанный стражами, был изрублен ими… Один только Илло, в эти страшные минуты не потерявший присутствия духа, защищался долго и отчаянно. Прислонясь к окну, он укорял Гордона за его вероломство и предлагал ему честный поединок… Злодей, разумеется, отверг это предложение, и убийцы окружили несчастного Илло. Он долго оборонялся; два драгуна пали с разрубленными черепами, но вслед за ними пал и Илло, пронзенный десятью ранами, из которых (говоря словами Шекспира) «малейшая была смертельна!».

Еще не застыла кровь убиенных, как Лесли поскакал в город, чтобы предупредить могущее вспыхнуть восстание. Часовые у городских ворот, приняв его за неприятеля, сделали по нем несколько выстрелов, но дали промах. Произошла тревога; Лесли рассказал собравшимся солдатам о заговоре Валленштейна, об участи, постигшей четырех его сообщников; напомнил им о соблюдении их присяги императору и предложил идти на мятежника. Сотня драгунов отправилась в город для объездов и для оцепления герцогского замка; ко всем городским воротам поставлены были многочисленные и надежные стражи. Идучи к жилищу Валленштейна, заговорщики на жизнь заговорщика приостановились для совещания: как поступить с ним? Взять ли его живого в плен или умертвить? Солдаты не без сожаления припомнили те дни, когда герцог на высоте славы и могущества водил их к победам, отечески пекся о них и не скупился на награды… Но эти воспоминания были заглушены голосом Лесли, убеждавшим солдат, что они тем щедрее будут награждены императором, чем будут безжалостнее к герцогу. Роль предводителя палачей взял на себя капитан Девру — ирландец, когда-то нищий, подобно Лесли, точно так же, как и он, облагодетельствованный тем, на кого он теперь готовился поднять руку… Тихо, неслышно злодеи приближались ко дворцу Валленштейна.

Этим временем герцог, стоя у открытого окна, вместе с астрологом Сени рассматривал купы звезд, ярко светивших на темно-синем небе… Это было ночью с 5 на 6 сентября 1634 года, за девять дней до празднования пятидесяти первой годовщины рождения герцога.

— Опасность еще не миновала, — говорил Сени, — и ваша звезда еще не вышла из созвездия змееносца…

— Опасность угрожает тебе самому! — перебил герцог, — и ты сегодня ночью попадешь в тюрьму. Это я очень ясно читаю по звездам!

Эти слова, сказанные в шутку, сбылись через несколько часов. Астролог распростился с герцогом и ушел в свою комнату; Валленштейн спустился в свою опочивальню… Огни по окнам дворца погасли; звезды, с которыми еще так недавно совещался герцог, по-прежнему мерцали на небе, бесстрастно взирая на землю, на которой готовилось совершиться чудовищное злодейство!

Девру, сопровождаемый шестью алебардистами, беспрепятственно вошел во дворец, так как он пользовался правом постоянного и свободнго пропуска к герцогу. Паж, встретивший убийц на лестнице, был ими немедленно заколот. В передней они натолкнулись на камердинера, шедшего из герцогской спальни. Он сделал знак Девру, чтобы тот не шумел…

— Теперь-то и время шуметь! — отвечал злодей во все горло, бросаясь к дверям и вышибая их ударом ноги.