Евгений Спангенберг - Записки натуралиста

• Название: Записки натуралиста
• Автор: Евгений Спангенберг
• Жанр: Природа и животные

Книга известного советского зоолога и натуралиста Евгения Павловича Спангенберга (1898–1968) вводит читателя в прекрасный мир живой природы. В увлекательной форме автор рассказывает о жизни зверей и птиц на свободе и в неволе, учит заботливо и бережно относиться к природным богатствам нашей Родины. Для широкого круга читателей.

---

Кажется, все в порядке. Но как только, приближаясь к станции, застучал по рельсам поезд, просунула моя пленница голову в дырку мешка, с силой рванулась вперед, разорвала мешковину тяжестью своего тела и вылетела на платформу. Еще минута — и дрофа, глубоко взмахивая крыльями, летела в родные степи.

Я смотрел ей вслед. Во мне боролись два противоречивых чувства: жалко было потерять ценную птицу и в то же время радостно, что вольное существо снова получило свободу.

До сих пор не могу забыть лица станционного весовщика. Растерянно он стоял перед пустой клеткой: что, дескать, теперь прикажете с ней делать? — ив самый последний момент (я видел это уже из окна вагона) весовщик, махнув рукой, погрузил в багажный вагон пустую клетку.

Последний случай, о котором я хочу рассказать, относится к осенней охоте на дроф.

Уже в июле — августе отдельные выводки дроф начинают сбиваться в стаи и кочевать по степным просторам. Чем позже осень, тем крупнее становятся стаи. Степи в эту пору изобилуют всевозможным кормом. На богатых пастбищах птицы отъедаются, вес старых самцов иной раз достигает пуда. Отяжелевшие дрофы неохотно поднимаются на крылья. Завидев людей, они, вместо того чтобы улететь, стараются спрятаться там, где паслись, и часто подпускают человека совсем близко. Поэтому добыть дрофу в это время уже не так трудно.

Но продолжу рассказ. Был у меня приятель по университету — страстный охотник. Его отец, агроном, работал на Украине директором крупного зернового совхоза. Во время летних каникул мы часто гостили в этом совхозе. Привольно там было: кругом степные ставки, заросшие по краям камышами, а в них дикие утки. В хлебах в бесчисленном количестве водились перепела и зайцы. Но вот дроф было мало, и поэтому в наших глазах эта дичь имела особенную ценность.

Любил охоту и отец моего приятеля, Владимир Максимович, только вечно ему было некогда. Большую часть времени он проводил в поле, а вечером, за ужином, сообщал нам о встреченной дичи. Был в совхозе и еще один страстный охотник, звали его Михаил. Работал он водовозом, вставал с петухами, добросовестно развозил воду, а выполнив свои обязанности, брал ружье и отправлялся на поиски дичи.

Однажды ранним утром нас разбудил сам Владимир Максимович:

— Живо вставайте, ребята, у совхоза пасутся дрофы. У крыльца уже стояла украинская арба с соломой, запряженная двумя волами. Владимир Максимович сел за кучера, а я, мой приятель и Михаил зарылись в солому. «Цоб-цобе!» — и арба медленно двинулась по пыльной дороге. Выехав в поле, мы сделали по сжатым хлебам большой полукруг. Дроф нигде не было видно, хоть поворачивай назад.

И вдруг, когда надежда на добычу стала оставлять нас, недалеко от арбы словно из-под земли появилось пять крупных птиц. Неторопливым шагом дрофы стали отходить в сторону. По-видимому, птицы расположились на отдых и поднялись на ноги только тогда, когда арба подъехала к ним совсем близко. В тот же момент дружно грянули наши ружья, и воздух наполнился пороховым дымом. Соскочив с арбы, Владимир Максимович кинулся было вперед, но, не видя из-за дыма добычи, закричал:

— Стреляйте! Стреляйте еще! — и, чтобы не мешать стрельбе, упал на землю.

Снова загремели беспорядочные выстрелы, и все охотники, держа ружья в руках, соскочили на землю. Когда дым рассеялся, мы увидели, что по сжатому полю быстро бежит дрофа-подранок: одно крыло ее беспомощно повисло. Четыре остальные птицы летели над степью; одна из них заметно отставала. Пролетев метров шестьсот, она стала забирать вверх, затем остановилась в воздухе и, кувыркаясь, рухнула вниз.

Не теряя времени, я бросился за дрофой-подранком, а мой приятель и Михаил побежали туда, где упала вторая птица. Поймав свою дрофу (у нее оказалось слабое ранение в крыло), я принес ее домой и, наскоро сделав перевязку, выбежал на крыльцо. Здесь меня ждали легкие беговые дрожки. Через минуту лучшая лошадка совхоза — Огонек — вихрем мчала меня по степи. Только ветер свистел в ушах да пылилась дорога! Сделав большой круг, не найдя ни дрофы, ни товарищей, я ни с чем вернулся обратно.

Тем временем мой приятель и Михаил добрались до места, куда, по их расчетам, должна была упасть вторая дрофа. Осмотрели весь участок степи, но не нашли добычи. Долго продолжались бы эти поиски, если бы им не повстречалась колхозница.

— Парень здесь недавно прошел с мешком за плечами, — охотно пояснила она, — наверное, он и унес вашу дрофу.

Охотники прибавили шаг и действительно вскоре увидели человека с мешком за плечами, мирно шагавшего по дороге. Невзначай прохожий оглянулся назад и обомлел. Бегут прямо на него два человека с ружьями наперевес. Что делать? До деревни далеко, кругом ни души — одна надежда на свои ноги. Видит, бедняга, хорошего ждать нечего, и кинулся бежать по кукурузному полю.

Не молод был Михаил, пятый десяток шел. Но до того обидно ему показалось видеть, как у него из-под носа редкую дичину уносят — откуда и силы взялись! Как матерый зверь, ринулся наш Михаил вперед, через кукурузу, наперерез бегущему парню, и закричал нечеловеческим голосом:

— Стой! Стой! Стрелять буду!

Понял парень — плохо дело, не уйти ему от преследования. Встал на колени, чуть не плачет, протягивает вперед руки:

— За что, братцы?

— Мешок, мешок давай! — кричит Михаил. — Что у тебя в мешке, показывай!

— Сапоги, ничего больше нет.

Заглянули в мешок, а там верно, сапоги да еще узелок с хлебом лежит.

— А дрофа? Дрофа где?

— Какая дрофа? Нет у меня, кроме сапог, ничего! Берите сапоги, а дрофы никакой нет.

Смекнули тут наши неудачники, что глупостей наделали, напрасно человека до полусмерти напугали. Но трудно в такую минуту признать свою вину, легче всего свалить на злополучного парня.

— Если дрофы нет — зачем бежишь? — угрюмо упрекнул Михаил. — Что мы^разбойники, что ли?

— Да как же не бежать! Жизнь, поди, каждому дорога, кто вы такие — откуда мне знать, и разве добрый человек будет на людей бросаться!

С пустыми руками, измученные и злые, вернулись горе охотники домой. Мы вволю посмеялись над их рассказом, пожурил их и думали, что этим все наши охотничьи злоключения и кончились. Но прошло еще несколько дней, и в совхозе стало известно, что предпринятая нами охота на дроф до полусмерти напугал,) и бухгалтера соседнего колхоза. Оправившись от пережитого, пострадавший зашел как-то к Владимиру Максимовичу и, жалуясь на нас, рассказал ему о случившемся.

— Откуда я мог знать, — говорил он, — что это ваши парни охотятся? Пятьдесят четыре года прожил, а такой охоты никогда не видал. Да никто не поверит вам, что так охотиться можно. В то утро зашел я на свой огород. Он, как вам известно, неподалеку от вас помещается. Приехали туда на подводах и еще двое колхозников — мои соседи. Каждый занялся своим делом. Вскоре, глядим, из совхоза выезжает арба, запряженная волами, на ней сидит человек, волов погоняет. Вдруг слышим выстрелы. Глянули туда и обомлели. Соскочил человек с арбы, бежит по полю, а сам кричит не своим голосом. Но разве убежишь от пули? Опят загремели выстрелы, заклубился дым. Бедняга повалился на землю, а из-за арбы выскочили на дорогу три человека с ружьям; Испугались мы. Мои соседи отстегнули постромки от подвов, влезли на лошадей и ускакали в деревню. Я же, как был без лошади, лег в межу, притаился — шевельнуться боюсь, как бы мен не приметили. Вдруг один из людей прямо на меня бежит, что то кричит и ружьем размахивает. Вижу, пропала моя голов; Вскочил я на ноги и до деревни одним духом добежал. А сердце у меня больное. Прибежал домой, свалился в хате, думал совсем не встану.

Нелегко было Владимиру Максимовичу объяснить пострадавшему, как в то утро мы заметили у совхоза дроф, как подъехали к ним на арбе, как, чтобы не мешать стрельбе, он сам упал на землю и как я бежал по полю за дрофой-подранком. Придя домой, Владимир Максимович напустился на нас.

— Вечно из-за вашей охоты какая-нибудь чепуха получается. Запру вот ружья, тогда и охотьтесь!

Мы осторожно, но ядовито попытались напомнить разгневанному хозяину, что и он в этой охоте играл не последнюю роль, но Владимир Максимович, вместо того чтобы согласиться с нами, рассердился еще больше, вышел из комнаты и хлопнул дверью.

Подраненная нами дрофа долгое время жила в саду. Когда вокруг никого из людей не было, она осторожно прогуливалась и клевала траву, но, завидев человека, сейчас же ложилась на землю и затаивалась.

Осенью я привез нашу пленницу в Москву и отдал ее в зоопарк Степная птица неплохо переносила неволю. Она привыкла к кормившему ее служителю, но с посторонними держала себя по-прежнему строго, недоверчиво. Иной раз сама бросалась на чужого человека так же смело, как бросалась когда-то на меня вольная дрофа, встреченная мной в степи в чудесное весеннее утро.