Джон Варли - Тысячелетие

• Название: Тысячелетие
• Автор: Джон Варли
• Жанр: Научная Фантастика

John Varley. Millennium. 1983.

В воздухе над Оклендом, Калифорния, происходит авиакатастрофа, сталкиваются два самолета. Обычная трагедия, ничего особенного, но человек, который исследует этот случай, потихоньку узнает страшную тайну: всех жертв авиакатастрофы в последнюю секунду перед смертью изымают из настоящего, и «перекидывают» в мир будущего. Очень далекого будущего. Зачем же наши далекие потомки это делают? Дело в том, что Земля к тому времени, уже на грани истощения, очень сильно загрязнена, человечество по сути уже вымирает. И люди из прошлого — это отличный генетический материал…

Рассказ «Air Raid» (Воздушный рейд) (1977), в котором жители «загнивающего» далекого будущего похищают из прошлого жертв катастроф за мгновение до наступления смерти (с целью предотвратить «хроноклазмы»), был переделан Джоном Варли в роман «Тысячелетие» (Millennium) (1983) и экранизирован.

Роман номинировался на «Hugo» — 1984, и «Philip K Dick Award» — 1984.

---

Я согласился с Томом. По «американским горкам» и то было бы легче спуститься.

— Итак, — сказал я, — можно считать установленным, что де Лизл в лучшем случае дошел только до лестницы. И в салоне он мог увидеть лишь кучку перепуганных людей.

Так мы препирались до тех пор, пока Кэрол нас не прервала.

— Вам, ребята, пора научиться признавать очевидное, — сказала она.

— То есть? — поинтересовался Джерри.

— То есть ясно, что парень попросту свихнулся.

— Я думал, вы, психологи, не любите это слово.

Она пожала плечами.

— Я не против любого слова, лишь бы оно отражало реальность. Но я им воспользовалась еще и для того, чтобы заставить вас разуть глаза. Я понимаю: вам не хочется верить, что пилот способен так легко съехать с катушек, и я готова признать- такое случается редко. И все же вы сами только что пришли к выводу, что он мог увидеть в салоне перепуганных людей, но никак не обгорелые трупы.

— Да, но он же сказал, что видел… — попытался возразить Том.

— Он не сказал, что видел. Не воспринимайте его слова как свидетельство очевидца. Отнеситесь к ним как к последней вспышке уже затуманенного сознания. Де Лизл сказал, что все они мертвые и обгорелые. Не забывайте: он пилот, то есть человек, привыкший водить самолеты. Однако этот самолет вели другие люди. Де Лизл понимал ситуацию лучше пассажиров и имел больше оснований для паники, ибо знал, что все они обречены. Гил Крейн и его экипаж занимались спасением самолета и могли не принимать очевидного, но у де Лизла было достаточно времени, чтобы взглянуть в лицо действительности. Он просто не выдержал и сказал о том, что должно было вот-вот случиться, а именно: что все они погибнут. И он оказался прав.

Такое толкование никому из нас не понравилось, но оно завершило обсуждение, по крайней мере на время. Кэрол, как-никак, эксперт по человеческому фактору. Позже, размышляя об этом, я вынужден был признать, что мне не по душе ее объяснение как раз по той причине, о которой она упомянула: мне не хотелось верить, что пилот мог расклеиться так быстро. Но он мог.

Вечернее совещание- первое из многих- мы провели вскоре после прослушивания пленки из «боинга».

Малый зал был набит битком и все равно не смог вместить всех, кто имел право присутствовать, — а таких набралась бы сотня с лишком. Боюсь, большую часть совещания я проспал, но я умею спать с открытыми глазами, так что никто этого не заметил. Надеюсь.

Вечерние совещания- непременная составляющая любого расследования. Специалисты, работающие над разными аспектами крушения, должны иногда собираться вместе и обмениваться информацией. А кроме того, на совещаниях принимаются решения о главных направлениях расследования.

Мы решили, что компьютер во Фримонте- именно там расположен Оклендский окружной центр авиационно-диспетчерской службы-должен быть обследован группой экспертов. Том наметил в уме подходящих людей. Прочие решения в основном касались отчетов о проделанной работе: их заслушивали, одобряли и велели продолжать в том же духе. Многие физические аспекты расследования требуют довольно длительного времени.

После этого собрание могло затянуться еще часов на десять. Любое собрание имеет такую тенденцию, если ее вовремя не пресечь. На ранней стадии расследования обсуждать, как правило, особенно нечего. Потом мы будем проводить и более долгие совещания, но сейчас, поглядев на часы и обнаружив, что говорильня продолжается уже два часа, я быстренько ее прекратил и посоветовал тем, кто непосредственно не работает в ангаре, пойти домой и отоспаться.

Не все были довольны, но что они могли поделать? Это было мое расследование. На бумаге, возможно, К. Гордона Петчера, но на самом деле мое. Что же касается старины Горди…

Когда народ начал разбредаться с собрания, ко мне с видом гонца, доставляющего плохие известия, подошел Брайли. Я тут же даровал ему прощение.

— Уже понял, — сказал я. — Горди не прилетел, он появится только утром. По слухам, он провел пресс-конференцию в Вашингтоне.

— Верно.

— Забавная, надо думать, была пресс-конференция! Ведь я еще не передал Горди никакой информации- что же, интересно, он наплел репортерам?

— Что ситуация под контролем, наверное. В общем, то же самое, что вы скажете им минут через двадцать.

Я застонал, но деваться было некуда. Прессе обещали конференцию. Судя по всему, она превратится в чистой воды фоторепортаж: меня размножат на фото- и кинопленках и обнародуют в выпусках новостей. Потому что сказать мне им практически нечего.

Я терпеть не могу бессмысленных усилий. А чтобы найти более яркий пример напрасной траты времени, чем пресс-конференции, нужно очень и очень потрудиться.

Плакать хочется, как посмотришь, сколько людской энергии пропадает зря. Неужто и впрямь необходимо присылать репортера из города Канкаки, штат Иллинойс, чтобы показать зрителям «Вечерних хреновостей» расследование крушения в Калифорнии?

И ведь не только телевидение- хотя все самые крупные телестанции семи ближайших штатов прислали своих операторов, — тут были еще и газетчики. Репортеры из Индии, Японии, Англии, а также, если не ошибаюсь, с острова Бали, Мальдивских островов и из Кампучии. Тут были корреспонденты и постоянные обозреватели, в том числе не меньше сотни только из специальных авиаизданий. Тут были ученые из всех университетов страны. Тут были писатели-документалисты, специализирующиеся на злободневных историях, и тут были идейные пиявки, которые присасываются к людям вроде Патти Херст или Гэри Гилмора — в общем, к любому, кому удалось хоть на несколько дней привлечь к себе внимание публики, — а затем нанимают продажных писак и продюсеров и выпускают, наживаясь на чужом несчастье, книжонки и телефильмы. Через пару месяцев мы увидим результаты их трудов- крушение в целлулоидной упаковке типа «Последние секунды рейса номер 35», «Авария!», «Гора Дьябло» или «Столкновение гигантов».

Интересно, кого они выберут на роль Билла Смита?

Я бы не злился так, если бы они просто хотели постоять с постными рожами по колено в грязи на фоне обломков. Но они хотели говорить со мной, а я хотел понять только одно: зачем? Мне нечего было им сказать. Они об этом знали не хуже меня- и все равно устроили цирк.

А потому, взойдя на эшафот, глядя на лес микрофонов и щурясь от света, я последними словами крыл про себя К. Гордона Петчера, которому следовало сейчас стоять на моем месте. Если он и на это не способен, на кой он вообще нам сдался?

Начал я со стандартного заявления о том, что факты, находящиеся в процессе расследования, разглашению не подлежат. Потом сухо перечислил общеизвестные данные: откуда и куда летели самолеты, где и когда столкнулись, сколько пассажиров и членов экипажа было на каждом лайнере (мы наконец-то узнали точное итоговое число: 637 человек), сказал о том, что в результате падения «десятки» пропали без вести десять человек- скорее всего, погибли на поле, раздавленные самолетом, — а семеро получили ранения. Имена погибших уточняются… Впрочем, об этом вы уже слышали в вечерних выпусках новостей. Причины столкновения выясняются.

У кого-нибудь есть вопросы?

О Господи, только не кричите все разом!

— Мистер Смит, это правда, что погибла вся баскетбольная команда?

О баскетболистах я впервые от него и услышал. Оказалось, на 747-м летела какая-то университетская команда. Я сказал репортеру, что если ребята были на борту, то, без сомнения, погибли, ибо ни один человек- повторяю, ни один! — не уцелел. Сколько раз я должен это повторять?

— А как насчет сенатора Грей?

— Он был на одном из самолетов?

— Судя по имеющейся у нас информации, да.

— Я не могу ни подтвердить ее, ни опровергнуть. Если он был на борту, значит, он погиб.

— Я говорю о сенаторе Элеоноре Грей.

— О'кей. Это не по моему ведомству. Список погибших будет опубликован по завершении опознания. Следующий вопрос.

Они спрашивали меня о наземном управлении и об ошибке пилота. Без комментариев. Они хотели знать о радарных автоответчиках. Без комментариев. Говорил ли я с человеком по имени Дональд Джанс? Без комментариев. Правда ли, что был компьютерный сбой? Мы не знаем. Без комментариев. Не могу сказать. Мы этим занимаемся. Насколько мне известно, нет. Расследование продолжается.

Своими вопросами они превратили меня в одного из тех извивающихся ужом официальных представителей, которых вы регулярно видите в выпусках новостей или в передаче «60 минут» и из которых невозможно выжать признание в том, что на дворе стоит декабрь. Меня они раздражают не меньше, чем вас, и я вовсе не был в восторге от навязанной мне роли. Но, знаете, когда Майк Уоллес[12] задает кому-нибудь вопрос, а человек отделывается фразами вроде: «Следствие еще не завершено», это вовсе не значит, будто он что-то скрывает. Он не может говорить. Не имеет права. Любое публичное заявление, сделанное мною на пресс-конференции, могло повредить ни в чем неповинным людям.