Макс Фрай - Книга Страха

• Название: Книга Страха
• Автор: Макс Фрай
• Издательство: Амфора
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-367-00748-0

Человек, который летит в самолете, может разглядывать облака в иллюминаторе, а может умирать от страха, рисуя в воображении ужасы авиакатастрофы, — ее вроде бы ничто не предвещает, но мы-то знаем, иногда они случаются. Этого достаточно.

Самолет — это, понятно, метафора, потому что у всех свои страхи, и есть люди, которые совершенно не боятся летать, но бледнеют, заслышав начальственный окрик, звук чужих шагов за спиной или позвякивание хирургических инструментов, — неважно, у каждого из нас множество своих причин не разглядывать облака в иллюминаторе, которые, впрочем, тоже всего лишь метафора, и черт с ними.

Поскольку нас всю жизнь приучали бояться — не только самолетов, а вообще всего подряд, потому что иногда оно случается, изучение облаков из приятного времяпровождения превращается в задачу номер один, великий вызов, важнейшее из искусств.

В детстве мы забирались на чердак или прятались в сарае, среди пыльных коробок и ржавых пил, все равно где, лишь бы там было сумрачно и неуютно, лишь бы устроить себе ночь среди дня, чужбину на родине. Сидели в потемках, прижавшись друг к другу, рассказывали страшные истории, верещали от ужаса, хохотали до колик, и какое же это было наслаждение. Взрослые учили нас бояться, а учиться получать от этого удовольствие приходилось самостоятельно; конечно же, у нас все получилось, такие мы были талантливые — как, впрочем, все дети.

Тут еще вот что. Тому, кто рассказывает истории, не страшно — до тех пор, пока он не замолчит. А тому, кто слушает, напротив, страшно и сладко, потому что бояться чужих демонов — одно удовольствие, о собственных можно забыть — до тех пор, пока не замолчит рассказчик. И вот мы рассказываем, взахлеб, не останавливаясь, а вы слушаете, вернее, мы пишем, а вы читаете, и конца этому не видно, и всем хорошо.

---

— Не смей показывать на людей пальцем, — одернула его мамаша. Она посмотрела в мою сторону недобро, а мужчина с брюшком — с завистью; пастор же продолжал радушно улыбаться. Боже, боже! Я перешел на другую сторону улицы.

Сразу за церковью дорога от семьдесят шестой превращалась, судя по всему, в центральную улицу с амбициозным названием Бродвей. Пройдясь по ней, я понял, что Невервиль знавал и лучшие времена. Кирпичная стена пожарной станции нуждалась в малярной кисти, поскольку над входом с переулка стала видна старая надпись: "…аботы по жел…", выдающая, что, наверное, во времена войны против юга недалеко отсюда перерабатывали железную руду. В нескольких витринах улицы были заметны таблички об аренде или продаже; кроны давно нестриженных деревьев местами нависали над мостовой и под еще неярким утренним солнцем отбрасывали причудливые тени на стены домов.

У меня заняло не более получаса пересечь весь Невервиль насквозь по центральной улице и опять упереться в поля с зеленью льна или какой-то другой фермерской хренобредени. Ровно посередине старый железный мост через реку Делавер делил город по справедливости на две одинаково непримечательные части. По разнообразию развлечений город мог соперничать только с одиночной камерой тюрьмы штата Северная Дакота. Но надо было как-то убить время до обеда, — по моему разумению, самый скорый срок для починки машины человеком по имени Травис.

С тоской оглядевшись вокруг, я заприметил на углу Бродвея кафе с сине-бело-красными козырьками над окнами, гласившими: "Свежий кофе" и «Кола». Перед кафе располагались столики со сложенными крыльями зонтов и мощеное кирпичом место для живой музыки. Пройдя мимо салона причесок и здания банка "Займы и накопления" с шестью чугунными уличными фонарями под старину, я открыл дверь кафе.

Маленький колокольчик возвестил о моем прибытии.

— Что пожелает мой любезный господин? — фальцетом, слегка нараспев, спросил меня из-за прилавка, чуть подавшись навстречу, хозяин в белом переднике.

"Господи, они что, с другой планеты?" — с досадой подумал я. Так уже никто нигде и ни к кому не обращается. Немолодое лицо с оттеняющими смуглую кожу седыми залысинами было повернуто ко мне в ожидании. Увидев, что хозяин, скорее всего, был индусских кровей, я успокоился. Эти-то уж точно с другой планеты.

— Э-э-э… — пробормотал я. — Двойной эспрессо, пожалуйста.

Хозяин засуетился вокруг кофеварочной машины.

— Не будет ли угодно моему доброму господину попробовать нашу выпечку? У нас все самое свежее, — сказал он, широко улыбаясь и показывая на витрину с пирожными и булочками. Несмотря на улыбку, его большие маслиновые глаза были невеселы. Наверное, я у него был единственный покупатель за все утро.

Пока я разглядывал пирожные и торты, хозяин незаметно поправил рукой волосы, прикрывавшие лысину, разгладил передник и услужливо вытянул руки по швам.

Не уверен, что больше раздражало в нем, — его речь или манерность.

Я отрицательно покачал головой.

— Нет, спасибо. Я берегу фигуру.

Хозяин грустно улыбнулся.

— Ну тогда примите в знак благодарности вот эту малюсенькую фруктовую тарталеточку. Вы так редко к нам заходите…

Он положил на блюдце рядом с кофейной чашкой крошечную корзинку из песочного теста с бежевым муссом, увенчанным крупными лиловыми ягодами голубики.

— Вообще-то в вашем кафе, как, впрочем, и в этом городе, я впервые, — сказал я с вежливой улыбкой, тоном, зарезервированным для общения с работниками налоговой инспекции.

Хозяин выглядел немного растерянно.

— Простите, не сочтите это, ради бога, за праздное любопытство, — опять начал он с заискивающей улыбкой. — А не живет ли здесь ваш… какой-нибудь… родственник? Видите ли, у меня хорошая память на лица, и мне кажется…

— Простите, — прервал его я. Эта деревенская назойливость начинала мне изрядно надоедать. — Где у вас можно сесть, чтобы никому не мешать?

Хозяин растерянно указал на полдюжины пустых столиков. Направившись к самому дальнему, я услышал, как хозяин пробормотал извиняющимся голосом:

— Извините, я вас, должно быть, перепутал с мистером Брэди…

Эспрессо, принимая во внимание провинциальность городка, был не так уж и плох. Присев за столик у окна, я не спеша пил кофе, глядя на улицу.

Будь это Филадельфия или любой другой приличный город, за столиками перед кафе было бы полно людей с книжками в твердых переплетах или, в худшем случае, свежим «Нью-Йоркером», студентов с конспектами, отрицающих свою зависимость от кофеина, или туристов из Германии в футболках с надписью "Я люблю Флориду" или "Грин-Бэй — чемпион", жадно поглощающих трехдолларовые фрапучино из запотевших на жаре бокалов. На мощенной кирпичом площадке разместилось бы маленькое трио с бас-гитарами и губными гармониками. Неизменно в темных очках, с ухоженными седыми усами и менеджером группы, украдкой промокающим носовым платком бронзовую шею. Тут же какая-нибудь девчушка с бахромой на джинсах ходила бы между столиков, предлагая сидишные альбомы группы.

Я вздохнул. Даже если бы муниципалитет Невервиля завез в полном комплекте и предприимчивое трио, и попивающих под интеллектуальное чтиво свой утренний "двойной высокий" посетителей, вплоть до доверчивых толстых блондинок с низкими голосами ("Подумать только, Элза, это стоило бы не менее пяти евро в Падербоне!"), то все равно ничего бы не вышло. Держу пари, что на третий же день они надели бы пресную уолтмаровскую одежду, с удовольствием лопали бы яблочный пирог, состоящий на добрую треть из корицы, в стилизованной под пятидесятые (знаете, такая кадиллачная изысканность хромированных поверхностей?) местной забегаловке под названием «Американа» и приторно раскланивались бы друг с другом на улице: "А как поживает этим чудным утром мистер Дюранга?"

Нет, лучшим спасением Невервиля от этой безумной тоски, наверное, был бы приезжающий в самое августовское пекло лунапарк штата. Спешите видеть! Татуированные глотатели огня с тонкими пальцами и неприятным смехом. Подвыпившие Микки-Маусы в возрасте и невыспавшиеся продавщицы сахарной ваты с вытянутыми лицами, делающими их похожими на лошадиные. К вашим услугам невозмутимые владельцы призовых палаток, дважды пересчитывающих количество призовых ядовито-зеленых билетов в вашей руке, прежде чем вручить вам пестрого дракона, похожего на огромный воздушный шар. Да, для полноты картины представьте солоноватый запах подгорелой воздушной кукурузы и сливочного масла, жаркие споры вокруг победителя конкурса на лучший кабачок сезона и вид с чертова колеса на кукурузные и льняные поля, бесконечные пастбища и фермы с крышами коровников и элеваторов. И только если у вас отличное зрение, вы сможете разглядеть восемнадцатиколесные грузовики, спешащие по семьдесят шестой дороге в сторону того, что мы с вами называем обитаемой вселенной.

Эспрессо давно уже был понижен в звании до кофейного ила на дне чашки. Проехал грузовик с надписью: "Музыкальные инструменты Аарона". Серая кошка в розовом ошейнике чинно перешла дорогу и исчезла в палисаднике дома напротив. Поспешила в сторону церкви старушка в шляпке времен юности королевы Елизаветы. Как я и опасался, в этом городке ровным счетом ничего не происходило. Замечательно, но Невервиль мог бы соперничать даже с ожиданием в приемной самого ленивого дантиста, эмигрировавшего из Карачи в нежном возрасте! Время тянулось медленно, хозяин за стойкой, как мне показалось, обиженно молчал, периодически выверяя строгость геометрического построения пирожных на витрине. Беднягу, впрочем, можно было только пожалеть. Я расплатился за кофе и оставил ему доллар на чай.

Становилось жарко. Я поплелся обратно к механику со слабой надеждой, что ремонт машины уже закончен. Однако, к моему удивлению, двери гаража были закрыты, мой бедный бьюик с зачем-то снятыми колесами покоился на двухметровой высоте, вознесенный над бетонным полом мощной гидравликой. Вокруг — ни души. Я обошел гараж, заглянул в темные окна офиса. Пусто. Неужели мое предчувствие насчет этого механика меня не обмануло? "Хотя, может быть, он ушел обедать или уехал за какой-нибудь деталью?" — пытался я себя успокаивать. Прослонявшись под дверями гаража еще с четверть часа, я отправился обратно к кафе.

От перспективы опоздать в Питтсбург мне сделалось не по себе. Я уже более полугода бился над этим чертовым контрактом, и вот теперь, когда все было на мази и абсолютно все устные договоренности — на бумаге, ожидающей простой формальности — двух чернильных закорючек, надо же было застрять посередине Пенсильвании, и только из-за того, что мне приспичило ехать в Питтсбург на машине! А это очень крупная сделка, и от нее зависит очень многое в моей дальнейшей карьере. Ведь когда я принесу Алану этот свежеподписанный сладкий контракт, с голубым бантиком и вишенкой сверху, мои шансы на место партнера в "Алан Мак-Ферсон" станут более чем реальными. Нет-нет, мне позарез нужно быть в Питтсбурге завтра утром!