Макс Фрай - Книга Страха

• Название: Книга Страха
• Автор: Макс Фрай
• Издательство: Амфора
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-367-00748-0

Человек, который летит в самолете, может разглядывать облака в иллюминаторе, а может умирать от страха, рисуя в воображении ужасы авиакатастрофы, — ее вроде бы ничто не предвещает, но мы-то знаем, иногда они случаются. Этого достаточно.

Самолет — это, понятно, метафора, потому что у всех свои страхи, и есть люди, которые совершенно не боятся летать, но бледнеют, заслышав начальственный окрик, звук чужих шагов за спиной или позвякивание хирургических инструментов, — неважно, у каждого из нас множество своих причин не разглядывать облака в иллюминаторе, которые, впрочем, тоже всего лишь метафора, и черт с ними.

Поскольку нас всю жизнь приучали бояться — не только самолетов, а вообще всего подряд, потому что иногда оно случается, изучение облаков из приятного времяпровождения превращается в задачу номер один, великий вызов, важнейшее из искусств.

В детстве мы забирались на чердак или прятались в сарае, среди пыльных коробок и ржавых пил, все равно где, лишь бы там было сумрачно и неуютно, лишь бы устроить себе ночь среди дня, чужбину на родине. Сидели в потемках, прижавшись друг к другу, рассказывали страшные истории, верещали от ужаса, хохотали до колик, и какое же это было наслаждение. Взрослые учили нас бояться, а учиться получать от этого удовольствие приходилось самостоятельно; конечно же, у нас все получилось, такие мы были талантливые — как, впрочем, все дети.

Тут еще вот что. Тому, кто рассказывает истории, не страшно — до тех пор, пока он не замолчит. А тому, кто слушает, напротив, страшно и сладко, потому что бояться чужих демонов — одно удовольствие, о собственных можно забыть — до тех пор, пока не замолчит рассказчик. И вот мы рассказываем, взахлеб, не останавливаясь, а вы слушаете, вернее, мы пишем, а вы читаете, и конца этому не видно, и всем хорошо.

---

Глебка рассеянно кивнул и принялся за вчерашнюю картошку. С вечера ее осталось совсем мало, но Митря и Ярема к ней не притрагивались. Глебка доел ее сам.

— Выходить надо, — негромко сказал старшой.

Отец Федор украдкой покосился на него. Он ждал этих слов.

— Послушай меня, Митрий. Оставь Ярему, все равно не дойдет он. Пусть здесь поживет, подлечится.

Старшой скептически усмехнулся.

— Слышь, Ярема?..

Ярема очнулся от своих мыслей и испуганно посмотрел по сторонам. Батюшка объяснил ему:

— Не ходи с ними. Ослабел ты.

До путника дошел наконец смысл его слов, и он убежденно замотал головой.

— Нет. Вместе мы.

— Пропаде-ешь…

— Ничо! — Глебка утерся и поднялся из-за стола. — Дойдем. Митря говорит, недалеко уже.

Батюшка с раздражением посмотрел на старшого:

— С колокольни ты ее разглядел, свою землю?!

Митряха нахмурился.

— Выходить надо, милые… Загостились мы.

Священник проводил их до калитки. Цепные псы, чуя беду, тихонько скулили в своих будках. Путники немногословно поблагодарили отца Федора, попрощались и гуськом поплелись вниз, к селу.

На полдороги их окликнули.

— Старшой! Митрий!!!

Митряха обернулся. Рядом со сторожкой стоял священник и размахивал чем-то в воздухе.

Глебка пихнул старшого в бок.

— Сходи, сходи. Хозяин чего-то дать хочет…

…Когда путник возвратился к воротам, батюшка протянул ему вчерашний нож, аккуратно завернутый в старую газету.

— Возьми. Пусть у тебя останется…

— Батюшка…

— Брат у меня был, — перебил старшого священник. — Вместе жили в сторожке. В прошлом году тоже убежал — землю истинную искать. Если кости его найдете — похороните по-христиански. Прохором звали.

II

Три темные точки — три человека — отделились от щетинистых кустов и медленно поплыли в северном направлении. Там, на самом гребне заснеженного холма, не было другой растительности; солнце же, играя кристаллами льда, слепило глаза и мешало идти.

Путники шли уже более пяти часов. По дороге им попалась избушка лесничего — старенькая, вросшая в сугроб хатка, — там они отогрели ноги и выпили топленого молока. Впереди, за этим холмом путников ждали непроходимые заросли. Разговорчивый лесничий предупредил об этом Митряху: "Я только до четвертой версты хожу. Дальше не лезу: бурелом…"

Глебка и Ярема шли ходко, стараясь не отставать от старшого. Глебка выглядел слишком уж бодро: он шагал вторым, бормоча себе под нос что-то ритмическое — не то молитву, не то песню. Грустный Ярема изредка поглядывал на него из-под лохматой шапки, но шел молча, экономил силы. Неспокойно было только Митряхе: он знал, что им предстоит трудная ночь.

Путникам не раз уже приходилось ночевать среди деревьев. Костер выручал не всегда, и поэтому спать бывало опасно: во-первых, холод, а во-вторых, зверье. Приходилось всем становиться в круг и приплясывать — невеселое занятие в крещенские морозы.

В одну из таких жутких ночей помер дед Имелька.

…Спустившись с холма, путники свернули на узкую тропинку, уводящую в лес, — но не строго на север, а чуть к западу.

— Пойдем пока по ней. Нельзя нам к темноте напрямки шагать, — строго сказал Митря. Но, пройдя минут двадцать по лесу, старшой в растерянности остановился. Дальше тропа сворачивала точно на запад.

— Ой плохо, братки!.. — тихо пробормотал он, опустившись на корточки. — Нельзя нам идти.

Глебка суетливо огляделся.

— Почему? Хороший ведь снег-то, плотный.

— Нельзя, — упрямо покачал головой старшой. — Вечереет уже. Не выдержим ночь в лесу… Без еды все померзнем.

Глебка вдруг закудахтал, сбросил на снег рукавицы и торопливо вывернул из-за пазухи какой-то куль.

— Смотрите, хлеб у меня! Сейчас мы его разделим… Втроем-то не помрем! — Он пихнул локтем задремавшего Ярему: — «Русского» спляшем, а?!.

Завидя хлеб, старшой заметно оживился.

— Ну-ка!.. — Митря быстро закатал рукава и отщипнул немного от краюхи. — Ого, да это ситный! Лесовик, что ли, угостил?

— Ну.

Митряха заулыбался:

— То-то ты шел, как баба брюхатая… Ну что, Ярема, поделим хлебушек?.. — И видя, что все молчат, добавил: — Ничо, братки, на этих днях уже дойдем!

Разделив хлеб, путники распихали его по карманам и по команде старшого не спеша сошли с дороги. Сугробы, вопреки опасениям Митряхи, оказались небольшими: в ельник снега наметало меньше, чем на просеки. Но среди елок таилась другая опасность — непроглядная тьма.

Старшой никогда не сомневался в направлении пути. Спутники верили в его чутье и мужественно продирались между корявых сучковатых стволов, поминутно натыкаясь на ветки и друг на друга.

Глебке очень хотелось развеселить Ярему.

— Ты че все спишь-то? На печи не доспал?..

— Не, — Ярема попытался улыбнуться и протянул руку к товарищу. — Это я о своем думаю…

Митряха обернулся.

— Ты веселее смотри, братка. Не думай о горести. Эвон — земля-то наша! Скоро все там будем.

Ярема весело закивал и, подойдя ближе, ухватил Глебку за плечо костлявыми пальцами. Митря добавил, словно нехотя:

— Только места здесь шибко глухие. Нет жильцов. Может, лесовика последнего и видели.

Некоторое время продирались в молчании. Наконец Глебка не выдержал:

— А у батюшки, значит, брат был?

— Говорит, был, — не оборачиваясь, бросил старшой.

— Тоже небось святенький, брат-то?

— Небось конечно… — Митря помолчал немного и добавил: — Батюшка говорит, вы кланяйтесь ему от меня… скажите — привет отец Федор передает.

— Скажем конечно, — охотно закивал Глебка и, освободившись от Яреминой руки, подбежал к старшому. — Трудно ему небось идти было… Плохо в лесу одному!

Митря остановился.

— Братки, не устали? Может, остановимся?.. Лапнику надерем, с ножом-то!.. Глебка?

Глебка убежденно махнул рукой.

— Топать надо! Теплее всего. Только тихо пойдем, небыстро. К утру — ого! — отмахаем… Хлебушком вот закусим.

— Слышишь, Ярема?

— Слышу…

— Ноги-то как? Болят?..

— Ноги ничего…

— Ну, идем. — И старшой важной поступью двинулся в морозную темноту.

…Через час или два Митряха неожиданно остановился и быстро посмотрел назад. В темноте на снегу одиноко маячили две черные фигуры.

— Ярема! — вдруг властно крикнул старшой.

Дальняя фигура молчала.

— Ярема!! Живой?!

— Ну…

— Ко мне!!! Быстро!

— Иду…

И в этот момент закричал Глебка. Ткнув рукавицей в сторону Яремы, он издал такой пронзительный вопль, что у Митряхи разом подкосились коленки.

— Старшо-ой!!! Смотри-ко, помер братко-то!! По-омер!!!

Застыв на месте, Митряха увидел, как черное пятно, еще недавно бывшее Яремой, начало расплываться, растворяться во тьме — и исчезло совсем, без следа.

Никого не было вокруг них.

Старшой стянул с головы шапку. Помолчали.

— Голос-то! Голос-то у него чужой был… Не понял я сразу… И-ехх!.. В пути братку-то забыли!..

— Вечное Царствие…

Митряха уселся на снег и глубоко задумался.

Сколько он так просидел, сказать трудно. Глебка стоял-стоял на месте, не вытерпел — и бесшумно скрылся за деревьями. Митряха этого не заметил. Впрочем, вернулся он довольно скоро — принесся на всех парах и давай толкать старшого:

— Митря! Братка! Вставай! Там — дорога!.. Вставай!!

— Что? — Старшой медленно поднялся на ноги и диковато посмотрел на товарища: — Какая дорога? Слушай, Глебка… Я думаю: может, уж не идти нам дальше? Трое уже померли. Не могу я больше верховодить. Не выдюжил!

С Глебкиной головы свалилась шапка.

— Да что ты, Митряха?!! Да как же?! — От обиды на глазах заблестели слезы. — Куда ж нам теперь?! Не можем мы не идти…

— Не знаю. Двое нас, живых-то… Не поводырь я тебе больше! — И, помолчав, категорично заявил: — Теперь сам решай, куда поворачивать.

Глебка прислонился к старой осине и беззвучно зарыдал. Ноги его моментально подогнулись, и он со стоном завалился в снег.

Митряха не выдержал:

— Ладно, братка! Ты про дорогу-то лучше скажи. Где она?

— Там, да-альше, — Глебка шмыгнул носом и медленно поднялся со снега. — Пойдем, Митря! Это же наша дорога… Знаешь, я ведь этой ночью тоже голоса слышал… Совсем близко, как будто из-за дерева. Благовесть-то какая… а? Стоящее дело!

И в этот момент Митряха в ужасе замер. Что-то тихо хрустнуло в кустах, а затем еще несколько раз — чуть подальше.

Приехали!!!

Этого путники никак не ожидали. Волки подошли совершенно бесшумно. Ступая по своим тайным тропам, они научились подкрадываться к жертвам на очень короткие расстояния, не привлекая к себе ни малейшего внимания. Этому учит голод. Голод и естественный отбор.