Мария Галина - Берег ночью

• Название: Берег ночью
• Автор: Мария Галина
• Издательство: Форум
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91134-130-5

«Мир сводит нас с ума только потому, что существует». Какая катастрофа погубила цивилизацию, кто вытесняет с поверхности Земли вымирающее человечество — пришельцы? Мутанты? Порождения сатанинские?

---

— Я говорю о том, что любое создание, обладающее крыльями и хотя бы толикой рассудка, предпочло убраться подальше, пока все не кончится. Не знаю, что там тебе еще померещилось.

— Так, не только мне… Все видели, Матвей. Когда меня схватили…

— А тебя, значит, схватили, — сказал он, — это отец Лазарь их послал за тобой, так?

— Да… наверное… но потом он повернул всех обратно. Там, в холмах… что — то было. Совсем как в его рассказах про свои видения…

Он сказал:

— Вот как? И что же он теперь будет всем говорить?

— Ну, так… уже сказал. Он собрал всех в молельном доме…

— Тогда что же ты тут делаешь?

— Он сам меня попросил. Велел сходить сюда, за тобой.

— Ночью? — удивленно спросил он.

— Ну да. Он сказал, я уже ходил ночью, так что ничего. Но сначала он позволил мне помочь ему — я обносил всех хлебами… похоже, он меня простил.

Может быть, он все — таки сделает меня своим учеником, как ты думаешь, Матвей?

— Я ничего не думаю, — сказал он сквозь зубы. — Значит, он тебя отослал, так? А ты сам — ты взял этот хлеб?

Я захлопал глазами.

— Нет. Он отобрал у меня это блюдо, и сказал… он говорил со мной как с равным, Матвей, представляешь?

— Да, — сказал он сухо, — представляю.

Он поднялся и подошел к обрыву, хотя долину, где укрывались летние дома, разглядеть, понятное дело, отсюда было нельзя — ее покрывала глубокая лиловая тень.

Ничего не понимая, я пошел следом; стоило мне оказаться рядом, он железной хваткой вцепился мне в плечо.

— Гляди!

Не знаю, что я ожидал увидеть — может, те самые воздушные мосты, которые вновь воздвиглись в беспокойном небе? Но увидел всего лишь поднимающийся снизу столб дыма, снопы искр, медленно клубящиеся в ночном воздухе.

Горел молельный дом.

Матвей выпустил мою руку и кинулся туда — не по тропе, а по склону.

Это было опасно, особенно сейчас, потому что камни неплотно держались в своих гнездах. Вначале я едва поспевал за ним, но потом обогнал — пласт земли съехал вниз, открыв торчащие из земли корни, которые легко выдерживали мой вес. Тем более, что я, в отличие от него, мог хвататься за них обеими руками. Поэтому, когда я, избитый и исцарапанный, задыхаясь, добрался до стоянки, я уже успел потерять его из виду.

Только теперь до меня донеслись звуки — в них не было ничего человеческого. Вой, полный животного ужаса — жалобный, тонкий, скулящий. Мне пришлось сжать голову руками, чтобы эти звуки не разорвали мне череп.

Несколько темных силуэтов метались в дыму, но остальных не было видно — они все были там, в молельном доме…

Кто — то сломя голову, несся мне навстречу, я даже не понял, кто — лица было не различить под слоем копоти. Сначала я решил, что он бежит ко мне, но он, размахивая руками, пронесся мимо — я только и успел разглядеть, как на черном лице блеснули белки вытаращенных глаз.

Из узких окошек под крышей валил дым.

Теперь я уже слышал их — глухой стук; там, внутри, люди метались в дыму, ударялись о стены, но, казалось, они даже и не пытались высадить дверь — удары были беспорядочные, нестройные. Дверь, правда, была заперта, да еще и подперта снаружи тяжелым брусом, но все равно ее можно было высадить, если очень постараться. Просто они очумели.

Я обернулся, ища взглядом Матвея, но его все не было, и я один изо всей силы налег на засов, который неохотно начал выдвигаться из скобы. И вдруг почувствовал на своем плече чью — то руку.

Я думал, Матвей, наконец, добрался до стоянки и придет, наконец — то мне на помощь, но это был отец Лазарь. Стоило мне лишь взглянуть на него, и я понял, что он обезумел не меньше остальных. У него были такие глаза…

— Не мешай нам, — сказал он. — Это наша участь, не твоя! Вот он, удел рода человеческого! Он обречен на гибель, так или иначе!

Я попытался вывернуться, но его пальцы вцепились мне в плечо, точно когти.

— Они спускаются с неба, — сказал он, — и заполняют пустоты. Взгляд их — гибель, голос их — искушение. И люди пойдут за ними, и станут ими, и не бывать им больше людьми вовеки.

Из окошек показались языки пламени.

Я опять в отчаянной попытке ударился о дверь. Она была горячей.

— Оставь их, — сказал он, — пусть лучше погибнут, чем возродятся такими.

Теперь уже обеими руками он схватил меня за плечи и тряхнул — с такой силой, что оторвал от земли.

— И ты тоже, — сказал он, — погляди на себя… ведь ты тоже!

Я вновь попытался освободиться, но он все вопил и тряс меня.

— Кому нужна их мощь? Их могущество? Их бессмертие? Почему ты молчишь?

Почему не хочешь спросить — а что они потребуют взамен? Ты знаешь, что тебе придется им отдать?

Он швырнул меня на землю. Хилый, тщедушный — сейчас он обладал нечеловеческой силой. Я даже не мог защищаться, и только попытался заслониться локтем, когда он слепо и страшно ударил меня в лицо.

Он размахнулся еще раз — я плохо видел, потому что кровь заливала мне глаза, — и вдруг, охнув, упал на землю. Матвей, не церемонясь, ударил его ребром ладони по шее и он теперь хрипел и отдувался, распластавшись рядом со мной.

— Они идут на нас, точно прилив, — пробормотал он, — точно волна из света. Она зальет все, все — ничего не останется…

— Вставай! — заорал мне Матвей, — чего расселся!

И мы вместе налегли на засов. Наконец, он подвинулся в пазах, но нам еще пришлось какое — то время повозиться, прежде, чем мы оттащили брус — вдвоем мы еле управились.

— Как ему это удалось? — удивился я.

— Эта штука может дать силу, — пояснил он, — но это сила безумия. Ты ж сам видел, что вытворяли те, из Голого Лога, когда нажрались этой дряни.

Дверь, наконец, распахнулась — мы еле успели отпрыгнуть в сторону, — и люди, вопя, вывалились наружу. На многих успела загореться одежда, тлели волосы, и теперь они носились и верещали, размахивая руками, точно диковинные огненные птицы, даже не давая себе труда сбить пламя. Кто — то уже добрался до гонга на площади, и беспорядочные удары возвещали о беде — по всем верхним пастбищам, долетая до дальнего побережья.

— Конец общине, — пробормотал Матвей.

Он сидел рядом со мной и со священником, который по — прежнему корчился, лежа на земле и слабо стонал. Потом обернулся ко мне.

— Помоги мне оттащить его, — сказал он. — Крыша горит. Как бы нас не задело.

Я подхватил отца Лазаря подмышки — поднялся ветер и раздувал пламя; оно вот — вот грозило перекинуться на остальные постройки, чудом уцелевшие после того, как содрогнулась земля. Трава на краю поляны была прохладной — мы опустили туда святого отца и уселись сами. Делать, если честно, было нечего — ловить обезумевших людей никто бы не рискнул.

— О чем он тут говорил, Матвей? — спросил я, — Что ему примерещилось?

Тот покачал головой.

— Не знаю… святые отцы видят больше остальных. Может быть, он и впрямь видел что — то… и растолковал это на свой лад. Страшную же смерть сулил он своей пастве.

Я поглядел на отца Лазаря. Тот беспокойно пошевелился, пробормотал — Огонь, огонь! — и снова впал в беспамятство.

— Вторая община за лето, — сказал Матвей. — Как ты думаешь, надолго ли нас хватит? Даже привычная пища и то вызывает умопомешательство — пусть один урожай зерна на десять… а когда — то — один на сто… а еще раньше — один на тысячу… Настанет день, когда на всем побережье не останется ни одного человека. Ни одного прежнего человека. И день этот не за горами.

— Смерть — вот истинный удел человека, — неожиданно отчетливо произнес отец Лазарь, — смерть, а не вот это…

— Да, да — успокаивающе произнес Матвей. Так говорят с маленькими детьми или со слабоумными. Потом повернулся ко мне.

— Иногда я думаю, — сказал он, — что нас съедает изнутри наш собственный страх. Он так долго копился… поколение за поколением… что этот мир сводит нас с ума только потому, что существует.

Я поглядел на отца Лазаря. Он лежал, закрыв глаза, лицо его расслабилось — теперь на нем не было ни ярости, ни величия — обычное человеческое лицо… только очень усталое…

— Зачем он сделал это, Матвей?

— Как ни странно, я думаю… из жалости. Возможно, ему было так жалко людей, что он не в силах был стерпеть. Решил уничтожить все сразу, единым ударом, чтобы не мучить себя. Себялюбие, в общем — то. Ты хочешь тут остаться?

Я огляделся. Молельный дом уже прогорел — от него осталась лишь груда дымящихся развалин и люди, в дыму больше похожие на смутные тени, потерянно бродили по пепелищу.

— Я думаю, тут обойдутся без нас, — сказал он. Они вскорости придут в себя и будут гадать, что же стряслось. Так всегда бывает. Пошли.

— А отец Лазарь? Что будет с ним?

— Убить его они не посмеют. Ведь он все еще святой отец. Наверное, приговорят к изгнанию. Возможно… окажется, что все это не так уж и страшно.