Николай Евдокимов - Грешница

• Название: Грешница
• Автор: Николай Евдокимов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1984

Повесть о девушке, завлеченной в религиозную секту и погубленной верующими фанатиками.

---

– Так я, наверное, уже ушла.

– Вот я и говорю – ушла. А куда – тайна. Председатель поручение мне передал, чтобы ты забежала к нему, а тебя уж и след простыл. И дома не было. Не хитри – старого не проведешь. Не бойся, не выдам. А сейчас пошли к председателю, мне тоже в правление надобно.

Ксения шла за ним, а сама с тревогой думала, что скоро все будут знать ее тайну. У нее нет уже сил обманывать, прятаться.

Возле правления даже в этот утренний час было многолюдно. Два старика сидели на крыльце, дымили самокрутками. Пустая полуторка стояла на дороге, за рулем дремал незнакомый шофер. Лошадь, запряженная в телегу, жевала мокрыми губами. У раскрытого окна правления стоял Афанасий Сергеевич, говорил хмуро:

– Не сумею, Филиппыч. Это ж надо крюк какой давать.

– Сумеешь, езжай, не теряй время, – услышала Ксения голос председателя.

Отец заворчал, отошел от окна. Он кивнул деду Кузьме, сердито спросил Ксению:

– Ты чего тут?

– Председатель зайти велел.

– Зачем это?

– Не знаю, велел…

– Все распоряжается, – недовольно буркнул отец и прошел к лошади, взобрался на телегу, дернул вожжами. – Трогай давай, размечталась!

Ксения и дед Кузьма вошли в правление. Счетовод, отец Вальки Кадуковой, стоял на стуле, доставал со шкафа пухлую пыльную папку. Девушка-машинистка тыкала одним пальцем в клавиши машинки, весело посматривала через раскрытую дверь в кабинет председателя.

В кабинете было накурено, шумно: приехали делегаты из соседнего колхоза просить помощи – начали они строить школу, а лесу не хватило.

– Будь человеком, Иван Филиппыч, – три вагона ждем, отдадим быстренько.

– Нету, говорю. Самому надо, – сердясь, сказал Иван Филиппович и ударил ладонью по столу, как бы подчеркивая, что разговор окончен. Но делегаты не уходили, улыбались понимающе, дескать, пускай поломается, и рассаживались вокруг стола, за которым, как в ловушке, сидел Иван Филиппович. Он морщился, разгонял плывущий ему в лицо дым. Ксения вспомнила о его обещании бросить курить и удивленно подумала: «Бросил ведь!»

– В окно выскочу, – сказал председатель, – некогда мне.

– А за окошком у нас эвон гляди, два мужичка охраняют, не выскочишь.

Иван Филиппович увидел Ксению, деда Кузьму и махнул им рукой:

– Заходите!

Однако делегаты не пустили их.

– Не торопитесь, поспеете.

Дед Кузьма рассердился:

– Новости! Враз всех разгоню!

– Разгони!

Иван Филиппович засмеялся.

– Вот народ! Так и будете сидеть?

– Будем!

– Ну, валяйте, сидите. Обожди чуток, Ксеня. И ты обожди, Трофимыч.

Он уткнулся в какие-то бумаги и так сидел долго, потом поднял голову, сказал угрюмо:

– Времени мне жалко. Ладно, берите пятьдесят кубометров.

Делегатов как ветром сдуло, они выбежали на улицу, стали взбираться на грузовик. Один из них, юркий старик с жиденькой бородкой, всунул голову в открытое окно, крикнул фальцетом:

– А вить пересидели мы тебя!

Иван Филиппович добродушно погрозил ему кулаком.

– Это ты зря им поблажку сделал, – сказал дед Кузьма. – Ишь чего надумали!

Иван Филиппович засмеялся, поманил Ксению, которая все еще стояла у порога.

– Проходи, садись.

Она села, расправила на коленях платье, взглянула исподлобья на председателя и, как обычно, оробела под его прямым, открытым взглядом.

– Зачем звали? Мне работать надо.

– А я тебя довезу, не торопись. У меня ведь минутное дело. В Москву хочешь съездить?

Глаза Ксении загорелись, но она только пожала плечами.

– Не думала.

– А ты подумай. Есть у нас три путевки на экскурсию. Бесплатные. Вот хочу, чтоб ты поехала. А то живешь в шестистах километрах от столицы, а не была. Ну, поедешь?

Он говорил весело, с твердой убежденностью, что обрадует Ксению своим предложением, и сам словно заранее радовался тому, что она поедет в Москву.

– Вот ведь счастье тебе привалило, – сказал дед Кузьма, – соглашайся скорее, Ксюша, а то раздумает.

И Ксения не выдержала, радостно воскликнула:

– Там, говорят, дома в тридцать этажей!

Иван Филиппович засмеялся:

– Есть и такие – сама увидишь.

– В тридцать! Больше! – авторитетно проговорил дед Кузьма. – Со счету собьешься. Я вон чуть не перекувырнулся: голову задирал. И шапку посеял. Хорошая была шапка. С подкладкой.

– Ну, значит, договорились? – спросил Иван Филиппович. – Через три дня и поедете, чего откладывать-то.

Он встал, снял с вешалки плащ, перекинул его через руку и сказал деду:

– В город сгоняешь, буха надо в райфо отвезти.

– В райфо так в райфо, я на все согласный, – ответил дед.

– Ну, пошли, подвезу до фермы, Ксеня. – Иван Филиппович обернулся к ней, но она сидела, не двигаясь. Глаза ее потухли, плечи опустились.

– Нет, Иван Филиппович, другого кого посылайте в Москву.

Он досадливо поморщился, бросил на стол плащ.

– Не поеду, – сутулясь под его взглядом, упрямо сказала Ксения. – Не хочу.

Она знала: ни отец, ни Василий Тимофеевич не отпустят ее, да и сама понимала, что ехать на эту экскурсию – значит искать развлечений. Нет, не поедет она, нельзя ей.

– Бога испугалась? – тихо спросил Иван Филиппович. – Нет, – решительно сказал он, – поедешь! Путевка уже оформлена. Нельзя отказываться. А с отцом я сам поговорю, если ты боишься. Или вот Кузьма Трофимыч с ним по-соседски побеседует, уговорит.

– Чегой-то? – Дед Кузьма встрепенулся, вскинул на председателя испуганные глаза. – Ты, Филиппыч, как-нибудь без меня, а? Ты меня в эти дела не путай. Сами они должны понимать, что к чему. – Он помолчал, потоптался, сказал: – А вообще-то ты зря, Ксюша, отказываешься.

– Не поеду! – Ксения вскочила, бросилась на улицу.

Кусая губы, она бежала к ферме, слезы текли по ее лицу. В козулишнике остановилась, заплакала навзрыд и упала на землю. Она лежала, обхватив руками голову, уткнувшись лицом в опавшие, сырые от росы листья. Нельзя, нельзя, нельзя – только одно это слово и знала она с самого раннего детства. Нельзя смеяться, нельзя петь, ничего нельзя – умереть бы скорее, тогда будет все можно. Будет ли? Ксения даже охнула от этой греховной мысли и испуганно села, растирая по лицу кулаками слезы.

Солнце светило ей в глаза. По руке полз муравей. Где-то за лесом работал трактор, слышно было, как скрипела люлька подвесной дороги на ферме. Вдали прошла грузовая машина – может быть, это Алексей проехал. При мысли о нем Ксения улыбнулась сквозь слезы.

Она сидела, прижавшись спиной к стволу дуба, слушала, как лопались чашечки желудей. На лицо ей садилась липкая паутина; Ксения стряхивала с платья цепких паучков, чувствуя, как спокойная радость снова возвращается к ней.

А вечером, идя с фермы домой, Ксения встретила у речки Алексея. Он осветил фонариком новый мотоцикл и сказал:

– Садись!

– Ой, откуда? – удивилась Ксения.

– По лотерее, думаешь, выиграл? Купил, чтоб тебя, как королеву, возить. Садись.

Они мчались куда-то по тряской дороге. Ксения вскрикивала от испуга, восторга и говорила:

– И в самом деле королева.

– Погоди, я тебя еще в собственной «Победе» покатаю.

– Откуда же у тебя такие деньжищи, Алешенька? – удивлялась Ксения, прижимаясь к его широкой теплой спине, и вскрикивала: – Ой, да куда ты меня везешь?

Он остановил мотоцикл, обернулся к ней и, обняв, долго целовал в губы.

– Ну и сладкая ты! – говорил он.

– А ты еще слаще, – шептала она, – самый сладкий!

– Да ну? Вот не знал. Вместо сахара с чаем можно употреблять?

– С какао.

– Ишь ты, с какао! А ты небось этого самого какао и не пила.

– Нутк что ж, оно, говорят, вкусное. Ой, подожди, – Ксения уперлась ему в грудь ладонями и вгляделась в темноту, – куда ты меня в самом деле везешь?

– Домой, Ксюша, с маманей знакомить буду.

– Не надо, Алешенька. Нельзя, люди увидят…

– Вот и хорошо, пусть их видят.

В деревне, где жил Алексей, Ксения была один раз, в детстве. Она только и помнила, что стоят Сосенки возле леса, что есть там озеро, заросшее осокой, и в озере этом вода прозрачная и холодная, как в роднике. Она сидела тогда на берегу с отцом, а он рассказывал ей, что таких озер на земле немного, что в них собраны слезы праведников.

– И мои здесь будут слезы, батя? – спросила она.

– И твои, – ответил отец.

И долго еще с тех пор казалось Ксении, что когда плачет она, то слезы ее текут в это озеро; одно лишь ей было непонятно: почему вода холодная, а слезы теплые?

Дом Алексея стоял на краю деревни, на берегу этого озера, слабо мерцающего под звездами.

Мать Алексея, маленькая узкоплечая старушка, стояла в дверях, улыбаясь, смотрела на Ксению, но лицо у нее было настороженное, тревожное.

– Мать, встречай, – крикнул Алексей, – это и есть Ксеня, невеста моя!

Ксения охнула, закрыла лицо руками.

– Ой, бабуся, как же ему не стыдно!

– А чего стыдного, – сказал он, – такую свадьбу отгрохаем! На весь район, нет, на всю область!