Вольдемар Балязин - От Екатерины I до Екатерины II

• Название: От Екатерины I до Екатерины II
• Автор: Вольдемар Балязин
• Жанр: История

---

В это время императрица была уже сильно озабочена вопросом о престолонаследии, из-за того что часто болела, и потому поспешила стать крестной матерью младенца, еще раз подчеркнув его близость к своей августейшей особе. После крестин Анна Иоанновна тут же забрала младенца к себе во дворец и поместила его в покои рядом с собственной спальней. 5 октября того же года Анна

Иоанновна слегла, потеряв всякую надежду на выздоровление. И первое, что она сделала, почувствовав себя на пороге смерти, – объявила в манифесте, что Иван Антонович является великим князем с титулом Императорского Высочества и объявляется наследником российского престола.

А через одиннадцать дней, чувствуя, что кончина ее совсем рядом, императрица подписала еще один манифест, которым объявляла регентом при Иване Антоновиче герцога Бирона. Не отец младенца, герцог Брауншвейгский-Люнебургский Антон Ульрих, и не мать младенца, Анна Леопольдовна, великая российская княгиня, внучка законного русского царя Ивана Алексеевича, были объявлены регентами, а курляндский выходец сомнительного происхождения, к тому же не пользовавшийся симпатиями многих сановников империи. Это решение было миной замедленного действия, которая вскоре сработала.

Подписав манфест, Анна Иоанновна попрощалась с каждым из собравшихся у ее постели, последним удостоив Миниха.

– Прощай, фельдмаршал. Простите все, – сказала она и умерла.

Крушение Бирона

На следующий день, 18 октября 1740 года, все присягнули новому императору-младенцу и его регенту. Но на этом тихое и благополучное для Бирона развитие событий закончилось. Гвардия открыто призывала к его свержению, называя регентами при Иване VI или мать, или отца императора. На сторону гвардейцев стали и Антон Ульрих, и Анна Леопольдовна, а первым и важнейшим действующим лицом неминуемого переворота сделался главный соперник Бирона – фельдмаршал Миних.

Он действовал решительно и энергично. В ночь с 8 на 9 ноября Миних с тремя десятками преображенцев и со своим адъютантом Манштейном пришел в Летний дворец, где жили регент и его жена, и арестовал их. В ту же ночь были арестованы братья Бирона и его немногочисленные сторонники. Во время всего переворота не произошло ни единого выстрела, и к шести утра все было кончено. А уже в восемь утра всех взятых под стражу, посадив в арестантские кареты, повезли в Шлиссельбург. Регентство, продолжавшееся двадцать два дня, закончилось. На смену ему пришло новое правление, в котором роль регентши должна была играть Анна Леопольдовна. Но и ее правление оказалось очень недолгим. Однако в день переворота этого никто еще не знал.

Как только Бирона и его прозелитов отвезли в Шлиссельбург, тотчас же приступили к конфискации его имущества, находившегося в Петербурге. Утверждали, что он накопил денег и драгоценностей на 14 миллионов рублей. Среди вещей его жены был, к примеру, туалетный стол из чистого золота, украшенный драгоценными камнями. Все дома Бирона в Курляндии опечатали, но дружественно настроенный к опальному герцогу польский король Август III попросил пока ничего не трогать. Король просил и о высылке Бирона из России в Курляндию, но получил отказ, ибо, как ему было сказано, «вины Бирона велики и неисчислимы». Когда же был наконец составлен приговор, то его читали народу в церквях три воскресенья подряд. Бирона обвинили во всех смертных грехах, но прежде всего в том, что он покушался на жизнь покойной императрицы, что сам написал акт о передаче ему власти, а также в многократных случаях превышения власти. 8 апреля 1741 года его приговорили к четвертованию, но Анна Леопольдовна заменила мучительную смерть вечной ссылкой в Пелым, на Северный Урал, за три тысячи верст от Петербурга.

Там быстро выстроили четырехкомнатный дом по чертежам, сделанным лично Минихом (вот где пригодились ему знания инженера), не подозревавшим, что в этом самом доме вскоре придется очутиться ему самому и прожить в нем двадцать лет. Но пока дом этот предназначался для Бирона и его семьи. В соседних домах были поселены шестеро слуг, а содержание от казны было весьма щедрым – 450 рублей в месяц.

Любовный треугольник

Очередная «коронная перемена», произошедшая в Петербурге, отдала судьбу России в руки двадцатидвухлетней женщины – ленивой, чувственной и весьма недалекой. Анна Леопольдовна почти все время валялась в постели, читая душещипательные романы и постоянно беседуя со своей возлюбленной фрейлиной Юлией Менгден. Ходил упорный слух, что она и регентша – лесбиянки. Возможно, такой слух распространился из-за того, что Анна Леопольдовна могла сутки напролет проводить время в одной постели с Юлией Менгден. И хотя многие современники утверждали, что это – не порочная любовь, а платонические чувства двух близких друг другу душ и сердец, все же находились и такие, которые утверждали обратное. Как бы то ни было, обе женщины не могли и часа провести друг без друга и постоянно оказывались рядом.

Как только Анна Леопольдовна превратилась в первую персону в государстве, она стала делать то, чего раньше не могла из-за покойной императрицы. Первым делом возле нее появился ее старый знакомый – саксонский посланник граф Линар. На сей раз его амурная игра была несколько усложнена: граф, приехав в Петербург, продолжал при каждом удобном случае изображать глубочайшую влюбленность в Анну Леопольдовну, но одновременно стал откровенно волочиться и за Юлией Менгден.

Наконец, с благословения регентши, он сделал предложение ее фрейлине, но было решено, что пока они останутся втроем, ибо невозможно было разлучить двух любящих женщин. Таким образом, возник классический треугольник, который вскоре распался, ибо Линар срочно уехал в Дрезден, взяв с собой кучу денег и шкатулку с бриллиантами, которые, как говорили, он повез дрезденским ювелирам, для того чтобы сделать корону для Анны Леопольдовны, желавшей превратиться из регентши и великой княгини в российскую императрицу.

Во время поездки Линар получал нежнейшие письма от Анны Леопольдовны, а в Петербурге уже видели в нем нового Бирона и полагали, что Антон Ульрих вскоре же станет не более чем марионеткой в руках всесильного фаворита.

Между делами и французскими романами

Через месяц после ареста Бирона и его немногочисленных сторонников Анна Леопольдовна затребовала к себе дело казненного в 1740 году кабинет-министра А. П. Волынского и приказала вернуть из ссылки его детей и всех, кто остался в живых из его сторонников. Столь же милостиво отнеслась она ко всем ссыльным, прошедшим в годы правления Анны Иоанновны через Тайную канцелярию.

Из ссылки были возвращены и все уцелевшие члены семей князей Голицыных и Долгоруковых.

Анна Леопольдовна простила недоимки на сумму более 140 тысяч рублей и простила приговоренных к смертной казни «инородцев», если они перейдут в православие. Она разрешила всем мирянам, желавшим уйти в монашество, сделать это, а бывшие церковные и монастырские деревни и земли, находившиеся в ведении Коллегии экономии, возвратить их прежним владельцам. Кроме того, сама Анна Леопольдовна щедро жаловала немалые деньги многим монастырям.

Но вместе с тем следует признать, что юная женщина не была готова к управлению огромной страной, расположенной между Атлантическим и Тихим океанами, населенной сотней народов со своими многовековыми традициями, обычаями, с собственной историей и культурой. Остерман составил для правительницы план первоочередных задач и основополагающих принципов во внутренней и внешней политике. Во внутренней политике Анна должна была «все выслушивать и все исследовать», прежде чем ею будет принято то или иное решение, в политике внешней не сближаться ни с одной европейской державой, преследуя «свои особенные фундаментальные выгоды».

Перечень первоочередных конкретных дел был велик, а времени для них у Анны Леопольдовны не хватало: чтение французских романов и немецких стихов, игра в карты с иноземными послами, долгие часы в апартаментах задушевной подруги Юлии Менгден мешали заниматься совещаниями в Сенате и заседаниями в Совете и Кабинете министров, не позволяя выявить все потенциальные возможности молодой правительницы.

Отставка Миниха

В то время как Линар занимался ювелирными забавами, в верхних эшелонах власти начались новые баталии. Миних, арестовавший Бирона и занявший пост Первого министра, продолжая оставаться президентом Военной коллегии, стал внушать Остерману и его сторонникам большие опасения из-за почти необъятной власти, сосредоточившейся в его руках. Чтобы создать фельдмаршалу достаточно серьезный противовес, Антону Ульриху присвоили звание генералиссимуса, князю Алексею Михайловичу Черкасскому – генерал-адмирала, и, таким образом, Миних перестал быть бесспорно первым военным России.

К тому же его противницей была и регентша, и, что не менее опасно, граф Остерман – хитрый, умный, очень осторожный и дальновидный политик. Воспользовавшись тем, что Миних в декабре 1740 года заболел, Остерман сумел внушить регентше мысль, что это надолго, что фельдмаршал не только болен, но и стар, и нуждается в покое и уходе от непосильных для него государственных дел.