Юрий Пересунько - Искатель. 1987. Выпуск №2

• Название: Искатель. 1987. Выпуск №2
• Автор: Юрий Пересунько
• Жанр: Прочие приключения

На I, IV страницах обложки рисунки Юрия СЕМЕНОВА к повести «СХОД НА ДЫМ».

На II странице обложки рисунок Владимира ВАСИЛЬЕВА к повести «ДЕЛОВАЯ ОПЕРАЦИЯ».

На III странице обложки рисунок Вячеслава ЛОСЕВА к повести «НЕПРИЯТНОСТИ НАЧНУТСЯ В ПОЛДЕНЬ».

---

В парадном меня поджидает первая неожиданность: лифт не работает. Взбегаю по лестнице, по мере приближения финиша отмечая, что моя хваленая спортивная форма не столь высока, как того требуют обстоятельства. Минуту—другую посвящаю тому, чтобы восстановить дыхание, потом звоню.

Открывают немедленно — хозяйка будто караулит за дверью.

— Здравствуйте, Марья Демьяновна, — как можно радушнее приветствую я ее.

— Здравствуйте, — сухо отвечает старуха.

Она в том же виде, в том же состоянии здоровья и в столь же неколебимой уверенности в превосходстве добрых старых нравов над нынешними. Стоит, загораживая проход.

— Вот то, за чем вы пришли.

Хозяйка протягивает мне открытку.

Верчу ее в руках. С облегчением констатирую, что обратный адрес имеется.

— Местная, — говорю я.

— Это уж я не знаю, местная или не местная, — изрекает старуха, публично выказывая свою незаинтересованность. Так уж я в нее и поверил. — От хахаля, наверное.

— Так уж сразу и от хахаля?

— А кто ж еще написать-то ей может! — Хозяйка молчит, словно прикидывая, стоит ли ей продолжать, потом все-таки спрашивает: — Были вы в Брянске?

Отвечаю, что был.

— Ну и что, нашли вашу Морозову?

Как бы ни прозвучал ответ, Ольга больше не будет здесь жить, это я могу гарантировать.

— Ее там нет.

— Я так и думала! — торжественно констатирует цербер в юбке.

— А вы злой человек, Марья Демьяновна, — говорю я и по ответному взгляду понимаю, что эти слова мне при случае припомнят

— Если у вас больше ничего ко мне нет, то позвольте с вами проститься, — скрипит старуха. — Я себя неважно чувствую — пойду лягу.

Она захлопывает дверь. Опускаюсь на два пролета и, остановившись у окна, внимательно изучаю открытку. Четким крупным почерком на обратной стороне выведено следующее:

«ОЛЯ! НАМ НАДО ВСТРЕТИТЬСЯ. ЭТО ВАЖНО! ЖДУ ТЕБЯ В СЕМЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА В СУББОТУ НА СТАРОМ МЕСТЕ.

ПАВЕЛ».

Сегодня среда. Вышеупомянутое место известно лишь двоим — отправителю и адресату, к тому же меня не устраивают сроки. Остается обратный адрес.

Нахожу нужное мне парадное. Скрипит старый лифт, останавливается со вздохом. Хлопает его дверь. Искомая квартира — первая справа. Нажимаю кнопку. Непродолжительную тишину оглашает стандартизованный перезвон.

Мне открывает раньше срока постаревшая женщина.

— Вам кого? — спрашивает она.

— Извините, Павел дома? — в свою очередь, спрашиваю я.

— Паша, тебя! — зовет женщина.

Появляется высокий светловолосый парень, одетый в тренировочные брюки и темную рубашку в клетку, лицом похожий на открывшую мне женщину.

— Здравствуйте, — говорит парень.

— Здравствуйте, — отвечаю я. — Вы Павел, верно?

— Он самый.

Представляюсь. Удивление моего собеседника не выходит за рамки обычного. Он приглашает меня в комнату.

Комната как комната: футбольный мяч, магнитофон, гантели, книги. Одно лишь отличает ее от сотен тысяч таких же комнат: множество фотографий Ольги на стенах. Творческий почерк автора кажется мне знакомым. Вспоминаю, что одну из этих фотографий я видел в квартире у метро «Ждановская».

Сообщаю Павлу о поводе своего визита. Разумеется, в тех подробностях, в которых он должен об этом знать, и в ответ выслушиваю сбивчивое и искреннее признание. Сбивчивость объясняется волнением парня. Искренность — его возрастом, Судя по всему, человек он добрый, открытый и честный.

— Мы познакомились три года назад, — рассказывает Павел. — Вместе поступали в университет, на филологический. Я поступил. Ольга не прошла по конкурсу. Я уговорил ее остаться в Москве и на следующий год поступать снова. Она послушалась меня, осталась. Пошла работать секретаршей в какой-то трест. Она и сейчас там работает. В первые полгода мы виделись каждый день, меня из-за этого чуть из университета не выгнали. Первую же сессию завалил, еле выкарабкался. Потом стали встречаться реже. У нее появились новые друзья, не мне чета: рестораны, машины… Учиться она не хотела, даже поступать не пыталась. Говорила, что и так всего в жизни добьется. В общем, жила в свое удовольствие. В последний раз я встретил ее в конце августа. Случайно. Обрадовалась, потащила в Сокольники… Бродили до утра… Как в добрые старые времена… Она была чем-то расстроена, плакала. Говорила, что все надоело, что не может больше так жить… Сказала, что уедет… Я решил ей помочь. Ну не то чтобы помочь — вы понимаете? Я ведь люблю ее. Очень! Всегда любил… Договорился, что перейду на заочный, место на кафедре предложили. Не бог весть что, но нам на первых порах хватило бы… Написал вот эту открытку, просил о встрече…

Осторожно говорю о том, что на свидание девушка не придет.

— Что с ней? — тревожится Павел.

Как могу, успокаиваю парня. Не думаю, что он до конца мне верит, но не расспрашивает. Очевидно, понимает, что я ограничен в возможности отвечать. Его деликатность мне по душе. Добрый, открытый и честный….. Почему-то именно таким людям мало в этой жизни везет.

Обвожу глазами стены. С фотографий за мной следят знакомые глаза. Они словно вопрошают: что же ты?.. В самом деле, что ж это я?..

— Это фотографии… Они сделаны давно? — интересуюсь я, додумывая некую, внезапно пришедшую в голову мысль.

— Давно, — отвечает Павел. — В наш «голубой» период.

— В последнее время вы ее не снимали?

— Нет… Впрочем, постойте! В конце июня мы с нашей группой отмечали окончание третьего курса. Это было в кафе «Валдай» на Калининском проспекте. Поздно вечером перед самым закрытием неожиданно появилась Ольга с каким-то типом. Я их несколько раз щелкнул во время танцев, сам не знаю зачем. Она увидела, разозлилась, выругала меня… Они тут же ушли.

— У вас есть эти фотографии? — поспешно перебиваю я.

Черт возьми, сегодня, кажется, не зря солнечный день!

— Да, конечно.

— Можно взглянуть?

— Пожалуйста.

Павел поднимается, достает с полки большую картонную коробку, высыпает на стол содержимое, находит несколько снимков и протягивает мне.

Я просматриваю фотографии. Мне требуется все мое самообладание, чтобы не выказать удивления, ибо я узнал человека, стоявшего рядом с Ольгой.

— Можно, я возьму их с собой? — спрашиваю я.

— Конечно, — говорит Павел. — Если хотите, я увеличу.

— Благодарю вас, не надо.

Мне пора. Понимая, что сейчас уйду, Павел решается сказать несколько трудно дающихся ему слов.

— Вы должны помочь ей, — говорит он, глядя куда-то в пол. — Она ни в чем не виновата.

— Надеюсь, — вздыхаю я.

Я не могу сказать ему ничего иного. Хотя, по чести говоря, должен.

11

У шефа есть возможность в приказном порядке в любую минуту заполучить меня к себе. Однако на следующее утро он предпочитает появиться у меня сам. Полковник считает, что отеческий разговор о наших нуждах-бедах лучше всего проводить на нейтральной территории. У него в кабинете такой разговор, хочешь не хочешь, получится чересчур официальным.

Играть человека озабоченного никакой необходимости нет, ибо я и так озабочен сверх всякой меры.

Что за польза Ростевану, что за выгода войскам.
Если их военачальник предан горю и слезам? —

любопытствует Белопольский. Кавказские мотивы в данном случае вполне уместны. Что касается Руставели, то шеф не принадлежит к клану его наиболее экзальтированных поклонников вроде моего друга тамады. Он просто много знает.

Вопрос задевает меня за живое. Самое время показать, что наша, так сказать, озабоченность является следствием нашей, так сказать, активности. Приглашаю полковника в кинозал. На маршруте перехода и в зале, пока настраивается проектор, он не задает мне ни одного вопроса. Он задаст их потом. Но это уже будет другой разговор, в ином тоне.

Гаснет свет. На экране появляется изображение. Это один из двух снимков, переданных мне Павлом.

— Видите девушку в левом углу? Это Морозова, — говорю я. — А теперь обратите внимание на человека рядом с ней.

— В кожаной куртке? — уточняет Белопольский.

— Да. Здесь нечетко. Сейчас будет получше.

На экране возникает новый снимок интересующей нас пары. На сей раз лицо мужчины, запечатленного в фас, видно во всех подробностях и интонациях. Ему явно не нравится, что его фотографируют.

— Никитин? — восклицает полковник.

Ему незачем скрывать свое изумление, как мне вчера.

— Он самый, — сдержанно подтверждаю я.

Восторгаться тут особенно нечем. Скорее наоборот.

Вспыхивает свет. Подхожу и сажусь рядом с шефом. Кинозал — одно из самых уютных мест в нашем офисе, его приятный полумрак хорошо стимулирует воображение. Последнее обстоятельство мне достаточно известно, я не без умысла устроил обсуждение увиденного именно здесь.