Неустановленный автор - Шелковый фонарь

• Название: Шелковый фонарь
• Автор: Неустановленный автор
• Издательство: Искусство
• Жанр: Драматургия
• Год: 1988

Пьеса «Шелковый фонарь» представляет собой инсценировку популярного сюжета, заимствованного из китайской новеллы «Пионовый фонарь», одной из многочисленных волшебных новелл Минской эпохи (1368 – 1644), жанра, отмеченного у себя на родине множеством высокопоэтичных произведений. В Японии этот жанр стал известен в конце XVI века, приобрел широкую популярность и вызвал многочисленные подражания в форме вольной переработки и разного рода переложений. Сюжет новеллы «Пионовый фонарь» (имеется в виду ручной фонарь, обтянутый алым шелком, похожий на цветок пиона; в данной пьесе – шелковый фонарь) на разные лады многократно интерпретировался в Японии и в прозе, и на театре, и в устном сказе. Таким образом, пьеса неизвестного автора начала ХХ века на ту же тему может на первый взгляд показаться всего лишь еще одним вариантом популярного сюжета, тем более что такой прием, то есть перепевы старых сюжетов на несколько иной, новый лад, широко использовался в традиционной драматургии Кабуки. Однако в данном случае налицо стремление драматурга «модернизировать» знакомый сюжет, придав изображаемым событиям некую философскую глубину. Персонажи ведут диалоги, в которых категории древней китайской натурфилософии причудливо сочетаются с концепциями буддизма. И все же на поверку оказывается, что интерпретация событий дается все в том же духе привычного буддийского мировоззрения, согласно которому судьба человека определяется неотвратимым законом кармы.

---

Картина третья

Декорация первой картины третьего действия. Все дома закрыты. Глубокая ночь. В овальном окне у Синдзабуро горит огонек. Из-за дома входят Юсай и Томадзо.

Томадзо. Нет, учитель, как-то неспокойно на душе. Ох уж эта последняя, седьмая ночь. Все остальные были полегче.

Юсай молчит и угрюмо смотрит на окно Синдзабуро.

Прямо сердце не на месте. Отчего – и сам не знаю. До сих пор все шло как будто хорошо.

Юсай. Ты наблюдал за господином, как я тебе велел?

Томадзо. Глаз не спускал.

Юсай. Ну и что?

Томадзо. Как вам сказать… По-моему, неладно. Кажется, господин все еще не выбросил ее из головы.

Юсай. Из чего ты это заключаешь?

Томадзо. Видите ли, вчера… заглянул я потихоньку в щелку – и обомлел: он вынул эту самую крышечку из-за пазухи да так и впился в нее глазами. А сам что-то шепчет…

Юсай хмуро отворачивается.

Вот потому-то я и боюсь.

Юсай. Томадзо… Я тебе открою… Ты знаешь, я умею распознавать печать судьбы на лицах. И вот…

Томадзо. Что, что?

Юсай. Когда я сейчас выходил от Синдзабуро, он мне сказал: «Прощайте». Я обернулся, взглянул, и вдруг…

Томадзо. Что такое? О господи!

Юсай. Вижу на его лице – печать… печать смерти…

Томадзо. Не может быть!

Юсай. Мои глаза меня не обманывают.

Томадзо. Более мой, боже! Что же делать?

Юсай (после долгого раздумья). Томадзо, ты развесил таблички с заклинаниями[38] так, как велел настоятель?

Томадзо. Как будто. Я слежу за этим.

Юсай. Проверь еще раз.

Томадзо. Хорошо. Сейчас. (Осматривает все входы в дом и сад; возвращается.) Все в порядке.

Юсай. Сегодня не будем спать… до утра…

Томадзо. Правильно! Постережем последнюю ночь.

Томадзо и Юсай уходят. Некоторое время темнота. Потом перегородки в доме тихо раздвигаются. Выглядывает бледное лицо Синдзабуро. Он осматривается. Испуганно скрывается… вновь выглядывает, наконец крадучись выходит на галерею, спускается в сад, легким шагом подходит к калитке и быстро срывает табличку. Судорожно зажав ее в руке, уходит в дом. Тишина. Слышны удары колокола. Полночь. С последним ударом на холме появляется огонек – шелковый фонарь. Видны быстро приближающиеся фигуры О-Цую и О-Ёмз.

О-Цую. Скажи, О-Ёмэ, неужели я опять его не увижу?

О-Ёмэ. Как он жесток, госпожа! А еще клялся!

О-Цую. Я не войду, если он сам не позовет меня! Я не хочу, чтоб он меня любил насильно… нет.

Приближаются к калитке.

О-Цую. Синдзабуро-сама! Милый! Я здесь, я жду.

В этот момент на калитку падает лунный свет.

О-Ёмэ. Госпожа! Смотрите! Таблички нет! Здесь нет таблички! Значит, господин хочет вас видеть! Он ждет вас! Смотрите, табличка сорвана… Это знак, что он вас ждет.

О-Цую (радостно). Что ты говоришь! Правда, табличка сорвана. Он ждет меня! (Вихрем врывается в калитку, пробегает в сопровождении О-Емэ через сад и мгновенно исчезает в доме.)

С противоположной стороны дома показываются Юсай и Томадзо.

Томадзо (испуганно останавливается). Что такое? Смотрите! Юсай-сан! Смотрите! (Показывая на окно.) Света нет! Юсай. Да, света нет! Что такое?

В этот момент за окном начинает брезжить огонек шелкового фонаря и четко обозначаются два силуэта – Синдзабуро и прильнувшего к нему скелета. Юсай и Томадзо испускают крик и замирают на месте. Слышится шум и голоса. На сцену вбегает настоятель, за ним монахи с фонарями, среди них Рёган.

Настоятель. Скорей, скорей! Спасайте! Синдзабуро у порога смерти… Скорей… (Замечает тени и останавливается.)

Свет в окне гаснет.

Поздно… (Пауза. К Рёгану.) Ступай и посмотри, что с господином.

Рёган молча входит в дом. Все неподвижно ждут. Потом открывается овальное окно, и в темноте показывается силуэт Рёгана.

Рёган. Господин Синдзабуро – мертв. (Пауза.) В его руке – разорванная табличка.

Томадзо с воплем падает на землю.

Юсай. Синдзабуро!

Молчание.

Настоятель. Карма исполнилась!

Занавес

Примечания

1

Самурай (воин) – представитель военно-феодального дворянства, ставшего господствующим классом Японии с начала ХШ в.

2

Парафраз широко известных в Японии строк эссе «Записки из кельи» классика средневековой японской литературы Камо-но Тёмэя. Идею постоянной сменяемости и недолговечности всех явлений Камо-но Тёмэй заимствовал из концепций древнекитайских философов Конфуция (VI в. до н. э.) и Чжуан-цзы (конец VI–IV в. до н. э.) одновременно: бегущая вода всякий миг уже иная; тот, кто живет сейчас, уже не тот, кто жил раньше…

3

Начало средневекового книжного эпоса «Повесть о доме Тайра». Буддийская религия популяризировала идею бренности всего сущего.

4

Совершенный – китайский философ Чжоу-цзы (учитель Чжоу). Полное имя – Чжоу Дуньи (1017–1073), основоположник неоконфуцианства.

5

Имеется в виду Конфуций.

6

Древнекитайские философы различали две категории, составляющие Вселенную: положительную, светлую, активную – Ян и отрицательную, темную, пассивную – Инь. Согласно этой концепции все мироздание представляет собой постоянное круговращение этих сил, находящихся во взаимодействии и равновесии.

7

Если древнекитайские философы понимали «перерождение» после смерти в стихийно-материалистическом плане, то буддийская религия развивала четкую идеалистическую концепцию о девяти перерождениях, наступающих после смерти, на пути человека к последнему блаженному состоянию – нирване, ожидавшей в конечном итоге праведника. (Грешник неминуемо ввергался в ад, детально описанный в буддийском каноне.)

8

Дао (Путь) – закономерность, сущность всего сущего.

9

Кото – тринадцатиструнный музыкальный инструмент, из которого звук извлекался с помощью роговых или костяных плектров, надевавшихся на пальцы. Умение играть на кото считалось непременным элементом образования женщин из «благородного», т. е. дворянского (самурайского), класса.

10

Согласно философским воззрениям Чжоу-цзы, Инь и Ян породили «пять элементов»: воду, огонь, металл, землю, дерево. Из этих «пяти элементов» образовалась «тьма вещей», среди которых самая совершенная и одаренная разумом – человек. (Идея «пяти элементов» существовала в древнекитайской философии за много веков до Чжоу-цзы, но неоконфуцианцы переосмыслили многие положения древних по-новому.)

11

Вращающаяся сцена, служившая для быстрой смены декораций, появилась в театре Кабуки в середине XVIII в.

12

Высокий фонарь, верхушка которого напоминала крышу буддийской пагоды; в его верхней полой части зажигался огонь. Традиционное украшение японского сада.

13

Токонома – стенная ниша с полочкой. Непременная деталь парадной комнаты в японском доме. Ниша украшается картиной, вазой с цветком или статуэткой

14

При очень вежливом обращении к собеседнику обычное «сан» (господин, госпожа) заменяется на «сама», выражающее особенное почтение к тому, кому оно адресовано.

15

В феодальной Японии врачи, так же как писатели, художники, артисты и ученые, имели псевдонимы. Так, врач с «прозаической» фамилией Ямамото именовался Мэйан. Псевдонимы выбирали со значением – поэтическим или, как в данном случае, философским: Мэйан – «Свет и мрак» (иными словами, Ян и Инь).

16

Несмотря на то, что в начале ХШ в. верховная власть перешла к самураям, формально главой государства по-прежнему считался император. Однако фактическим правителем Японии был представитель самурайства, носивший титул сегуна (полководец, военачальник). Начиная с XVII в. резиденцией сегунов стал замок Эдо, вокруг которого постепенно возник большой город.

17

В традиционном японском доме часть стен, разделяющих комнаты, представляет собой раздвижные перегородки, скользящие в пазах, находящихся в полу и на потолке.

18

Формально представители дворянского класса имели только одну законную жену, однако обычай не возбранял иметь наложниц, число которых зависело от достатка и знатности самурая.

19

Буддийский праздник поминовения мертвых, ежегодно отмечаемый 15 июля и в ближайшие семь дней до и после этого числа. Считается, что в эти дни души умерших возвращаются домой к своим близким.

20

Существует множество принадлежностей культа мертвых: ароматические курительные палочки – их зажигают на домашних алтарях перед табличками с именами умерших предков или, если родственник скончался недавно, перед его фотографией; разнообразные фонари – от больших, которые зажигают на могилах и вешают на карнизах домов, до самых маленьких, которые сплавляют по воде и т. п.