Макс Фрай - Русские инородные сказки - 4

• Название: Русские инородные сказки - 4
• Автор: Макс Фрай
• Издательство: Амфора
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00104-1

Мы вдохнули и выдохнули, насочиняли и нашептали друг дружке на ушко еще множество прекрасных и ужасных историй, так что их хватило на новую книжку, четвертую по счету.

---

Из обитателей «Площадки» первой вылечили львицу по кличке Скушали. Так ее назвали, потому что она по недосмотру служителей зоопарка была съедена еще будучи маленьким львенком. После этого съеденную львицу поселили на "Площадке мертвяка". Там Скушали провела несколько лет в играх с другими мертвыми животными. Время шло, Скушали выросла и превратилась во взрослую молодую львицу. По человеческим меркам ей было чуть больше двадцати лет.

Скушали выписали в первую пятницу сентября, под вечер. Сразу на квартиру идти не хотелось. Львица зашла в кафе. Взяла чашечку кофе, уселась за столик у окна и стала разглядывать прохожих. Рабочий день закончился, и по тротуару заструился людской поток. Люди спешили — кто домой, кто в магазин. У всех было какое-то дело. Только у Скушали его не было. От этих мыслей львица вдруг почувствовала себя как-то неуютно и уже хотела отвернуться от окна, но тут ее взгляд задержался на одном персонаже, который чем-то выделялся из толпы. Мужчина чуть ниже среднего роста, худощавого телосложения, с кейсом в руке и сигаретой во рту. Вроде обычный человек, такой же, как все, но лицо у него было такое… Словно он не совсем понимает, где он и зачем тут находится. И похоже было, что дел у него тоже никаких нет. Львица засмотрелась на странного прохожего, а тот, проходя мимо кафе, посмотрел в окно и встретил ее взгляд. И тут Скушали показалось, что лицо этого мужчины ей знакомо. Прохожий же, между тем, остановился, повернул назад и зашел в кафе. Подошел к столику Скушали. Слегка смущаясь, улыбнулся и сказал:

— Привет!

— Привет.

— Не узнаешь меня?

— Не очень.

— Я Слон!

— Ах ты, боже мой! Слон! Здорово, что встретились! Да, я тебя только сейчас узнала! Ты изменился. Сбросил рост, да? Классно. Тебе идет. А меня вот выписали!

— Замечательно! Поздравляю. Давно?

— Да вот только сегодня. Еще даже до квартиры не дошла.

— Ну отлично. Слушай, я тоже очень рад тебя видеть. Ты как — не торопишься?

— Да куда же мне торопиться?

— Ну я тоже тогда себе сейчас чашечку чая возьму. Посидим немножко?

— Посидим.

— Тебе что-нибудь взять?

— Да нет, спасибо, у меня еще кофе остался. А, знаешь, возьми, пожалуйста, мороженого!

Скушали действительно была рада встрече со Слоном. Ей даже стало жутко, когда она подумала о том, что вот только что она сидела совсем одна в центре большого города, совершенно незнакомого, посреди толпы живых людей!

Вернулся Слон с чаем и мороженым.

— Ну, ты как, вообще, какие планы? Что собираешься делать?

— Да я уж даже и не знаю… Пока в зоопарке сидела, планы были. Хотела в медицинский поступать. Готовилась даже немного. В Седьмой мед, наверное. Там специализация по патологоанатомии, мне это интересно. Ну а до этого, наверно, поработать надо будет. Пойду санитаркой куда-нибудь. А ты-то сам как устроился?

— Да ничего. Временно помощником бухгалтера числюсь. В фармацевтической компании. Ну, так, честно говоря, пока — «подай-принеси». Мальчик на побегушках. На курсы бухучета хожу по вечерам. Как закончу — найду уж место получше. Да платят, впрочем, неплохо. Не жалуюсь.

— Какой здесь гадкий кофе! В зоопарке — и то куда лучше был! Из чего его тут делают? Поди, ни одного кофейного зерна тут нет, цикорий пополам с кукурузой…

— Знаешь, а у меня дома есть кофе. Настоящий. У нас на предприятии в буфете бывает иногда… Хочешь, зайдем, угощу?

— Пошли!

Они сидели на кухне Слона и пили настоящий кофе. С печеньем. За окном уже было темно, шумели каштаны. Ближе к ночи в стекла застучал дождь, не осенний интеллигентный дождик, тонкий и нудный, а еще летний, из последних летних — сильный, горячий и быстрый, с крупными каплями.

— Льет как из ведра. — Бессмысленно процитировал Слон непонятно как всплывшую в памяти реплику из какого-то старого фильма. И совсем уж не к месту продолжил: — Старая любовь не ржавеет.

— О чем это ты? — поинтересовалась Скушали. — Вспомнил старую любовь?

— Да нет! — смутился Слон. — Сам не знаю, что сказал.

— Нет, правда!

— Да не было у меня никакой старой любви!

Львица выгнула спину и тихим низким голосом спросила:

— А как насчет новой?

Заснули звери только под утро. Провалились в глубокий сон.

Они не слышали, как за окном всю ночь тянулись бесконечные колонны черных машин с красными крестами. Из города в лес. Ловить зверей, глупых, несознательных зверей, скрывающихся в лесах от медицинского обслуживания.

Они не слышали и того, как на рассвете машины возвращались из леса в город, везя на принудительное лечение тех, кого удалось отловить. Возвращались тихо. Пойманные звери спали, получив свою дозу наркотика. Часть зверей по дороге умирала. От остановки дыхания, от остановки сердца. Неизбежные издержки — звери все разные, разве в спешке рассчитаешь для каждого правильную дозу снотворного?

Слон с львицей не знали и того, что несколько машин не вернулось из лесов. Такое тоже случалось регулярно. Лесные оборотни дрались с медиками не на жизнь, а на смерть.

Скушали и Слону не было до всего этого дела.

Слона разбудил телефон. Прежде чем идти к аппарату, Слон поцеловал спящую львицу.

— Алло!

— Слоняра, это ты? Привет!

Звонила бродячая Кокакола.

— Кола? Привет, старая! Ты как, вообще, что, где? Сто лет тебя не видел!

— Я нормально. Где — по телефону говорить не буду. Слушай, Слон, по-моему, тебе пора заняться делом.

— Что за дело?

— Ну, Слон! Ты же большой, сильный, у тебя длинный хобот! Ты же много чего можешь! Ты можешь дотягиваться до верхушек столбов, растяжек всяких, срывать портреты Главврача. Валить щиты с медицинской пропагандой. Настоящего дела я тебе пока не предлагаю, во всяком случае по телефону, давай начнем с малого!

— Нет, знаешь, Кокакола, извини, я не буду. Да и не большой я, не сильный. И хобота у меня нет.

— Как нет?!

— Ну вот так. Нет. Вылечили мне хобот.

— Да вы что, братья, сговорились что ли?! Только что звонила Крокодилу, слыхал, кстати, его в среду выписали? Говорю ему, мол, Крокодил, ты же зеленый и плоский! Это же, — говорю, — замечательно! Прикинь, — говорю, — ты лежишь на газоне, в траве. Тебя не заметно. Мы кидаем на дорогу кошелек. А к нему привязана веревочка. А другой конец веревки у тебя. Идет по дороге санитар, или, скажем, медсестра. А еще лучше — врач! Нагибается за кошельком, а ты за веревочку тянешь, и кошелек уползает. К тебе в траву. Врач — за ним. А в траве ты сидишь. Врач подходит к тебе, и тут ты пасть раскрываешь, хрусть его! Ну что, — спрашиваю, — здорово? А он, прикинь, отвечает: "Нет! НЕ здорово. И даже очень глупо. И потом, я уже не зеленый и не плоский. Вылечили меня".

Слон молчал.

— Чего молчишь-то, эй! Слушай, что делается с нами? Что, так и будем сидеть сложа лапы? Слоняра, ты ж вспомни, как мы с тобой деревья валили, направо и налево, только треск стоял! Помнишь?

— А как же. Помню. Давай, бродячая, как-нибудь встретимся, пивка попьем?

— Да какого, на хрен, пивка… Слушай, ты знаешь, ведь недавно львицу выписали! Вот кого мне найти надо! Она же может с крыши на крышу перепрыгивать… Да она что угодно может. Ей целую бригаду санитаров загрызть — раз плюнуть. Это ж львица, прикинь! Надо мне ее разыскать… Как ее, бишь… Слопали… Схавали… Ну та, которую в детстве съели. Ты не знаком с ней, кстати?

— Нет.

— Ну ладно, бывай. Надумаешь делом заняться — ищи меня. Да, впрочем, я тебя сама еще найду! Пока, зверюга!

Слон вернулся в комнату. Поднял с пола колготки и лифчик Скушали, повесил на спинку стула. Львица во сне сладко потянулась. Слон снова поцеловал подругу и пошел на кухню варить кофе.

За окном шумели каштаны. Утреннее сентябрьское солнце уже окрасило окна дома напротив в розовый цвет. Во всю стену дома красовался гигантский портрет Главврача в скромном белом халате.

ДВА ТОВАРИЩА

27 сентября.

Федор.

Дорогой Григорий! Прежде всего, спешу сообщить тебе, что гордимся мы тобою безмерно — и я, и все иные твои товарищи, а уж в рассуждении девиц наших университетских — так об том и говорить нечего! Кто бы мог подумать, что выбор сей раз на тебя падет! А я так честно признаюсь: завидую тебе отчаянно! Что мы? Сидим тут в стольном граде, что твои маменькины сынки. Двадцатилетия достигли, иные и того старше, а жизни не постигли! Небо коптим да дарами Отечества, не нами созданными, довольствуемся. Тебе же карта выпала и Отечеству доблестью послужить, и с зерцалоликими пришельцами сразиться, и мир повидать… Где-то ты теперь, друг мой?

Хватились мы тебя в тот же день, как ты в университет не явился. После занятий принялся я твой дальнофон накручивать — нет ответа, лишь белый шум в раковине. Взял извозчика, поехал к тебе. Тут Фрол твой все мне и доложил.