Николай Пржевальский - Путешествия к Лобнору и на Тибет

• Название: Путешествия к Лобнору и на Тибет
• Автор: Николай Пржевальский
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-358-05628-2

«В истории науки есть личности, идеи и труды которых являются целой эпохой». Так написал о Н. М. Пржевальском Э. М. Мурзаев – выдающийся географ и исследователь Азии. Генерал-майор, действительный и почетный член большинства европейских академий, великий путешественник и исследователь, отважный человек, суровый военачальник, бесстрашный разведчик, талантливый писатель – Н. М. Пржевальский посвятил свою жизнь исследованиям Центральной Азии – «белого пятна» на картах середины XIX в. Книги Пржевальского о его путешествиях по праву считают лучшими образцами научно-познавательной географической литературы.

---

Сравнение этих гор с их восточною окраиною. Если будем продолжать сравнение Восточного и Западного Нань-шаня, то найдем еще большую между ними разницу. В общем, Восточный Нань-шань весьма походит на соседние горы Западного Китая, тогда как Сачжеуский Нань-шань представляет, подобно Алтын-тагу, хребет центральноазиатской пустыни.

При одинаковом почти направлении с запада на восток, с небольшим притом уклонением к югу, Сачжеуский Нань-шань выше, нежели Нань-шань восточный, и поэтому гораздо обильнее вечными снегами. Притом здесь, как уже было говорено ранее, везде высокие пустынные долины, которых нет в Восточном Нань-шане.[274] Этот последний изобилует скалами, состоящими из гнейса, сланцев, известняков и фельзита; изредка встречается красный гранит. В Сачжеуском же Нань-шане скал очень мало; каменные породы в среднем и нижнем поясе гор замаскированы наносною галечною и лёссового почвами. В альпийской области хребта Гумбольдта исключительно преобладает крупнозернистый сиенитовый гранит, которого нет в Восточном Нань-шане.

Далее, в зависимости от резкого различия климата, возникает и огромная разница растительности тех и других гор. Восточный Нань-шань, в особенности на своих северных склонах, покрыт густыми лесами разнообразных деревьев и кустарников; альпийская его область изобилует рододендрами и превосходными лугами. В горах же сачжеуских нет ни одного дерева, всего с десяток видов большей частью уродливых кустарников, а среди трав мало разнообразия даже в альпийской области. В ней и в среднем поясе гор мы собрали в самую горячую пору летней жизни всего лишь 120 видов цветущих растений, тогда как в Восточном Нань-шане добыто нами около 450 растительных видов. Из них только весьма немногие общи обеим оконечностям Нань-шаня.

Велика также разница тех и других гор относительно фауны. Правда, млекопитающими не богат и Восточный Нань-шань, т. е. так называемые горы Гань-су, но зато леса их полны различных птиц, в особенности певчих. Всего нами найдено там 150 видов пернатых; тогда как в Сачжеуском Нань-шане число найденных нами птиц простирается только до 59 видов. Из них лишь 28 видов встречаются и в восточном Нань-шане. В речках этого последнего водится рыба, хотя и не в обилии; между тем, в речках Западного Нань-шаня, стремительно бегущих и иногда чрезвычайно грязных, рыбы нет вовсе.

Вообще, Нань-шань близ Са-чжеу и тот же Нань-шань к северу и северо-востоку от озера Куку-нора так различны по своему топографическому и отчасти минералогическому характеру, в особенности же по климату, флоре и фауне, как будто это горы двух совершенно различных систем, удаленных между собою на тысячи верст. С первого же шага в описываемый хребет со стороны Са-чжеу мы увидели, что сильно обманулись в своих ожиданиях. Взамен тенистых лесов, пахучих лужаек и светлых ручьев, густо обросших кустарниками; взамен неумолкаемого пения птиц, как то некогда было в горах Гань-су мы встретили в Сачжеуском Нань-шане дикие каменные россыпи, голые глинистые горы и серые безжизненные долины. Не на чем было отдохнуть глазу, нечего послушать для уха… Только однообразный шум горных потоков нарушал гробовую тишину здешних местностей, а из живых звуков изредка слышалось клокотанье каменных куропаток, карканье ворона или пискливый крик клушиц; в альпийской же области раздавался громкий голос уларов и свист сурков…

Глава седьмая Наше пребывание в Нань-шане

[29 июня/11 июля—9/21 августа 1879 г. ]

Отдых в горах. – Новый марал. – Перебираемся в альпийскую горную область. – Неудачные здесь охоты. – Посещение ледника. – Возвращение на прежнюю стоянку. – Переход за главный кряж Нань-шаня. – Описание его южного склона. – Новая поездка к ледникам. – Пропажа унтер-офицера Егорова; его поиски; неожиданная встреча. – Переход в равнину Сыртын. – Оригинальные подножья центральноазиатских гор

Отдых в горах. Забравшись в Нань-шань, мы расположили свой бивуак в прелестном ключевом оазисе, о котором было уже упомянуто в конце пятой главы. Место это, привольное во всех отношениях, окрещено было нами прозвищем «Ключ благодатный», чего и действительно вполне заслуживало. Устроились мы здесь даже с известным комфортом. Обе палатки, наша и казачья, были поставлены на зеленой лужайке; постельные войлоки, насквозь пропитанные соленою пылью пустыни, были тщательно выколочены; вьючный багаж уложен в порядке, а кухня, как притон всякой нечистоты, отведена несколько поодаль. На противоположном берегу тут же протекавшей речки Куку-усу в глинистом обрыве казаки вырыли печку и в ней пекли довольно сносные булки из муки, купленной в Са-чжеу. Ели мы сытно, спали вдоволь и спокойно в прохладе ночи; далеких экскурсий по окрестным горам вначале не предпринимали; словом, отлично отдыхали и запасались новыми силами.

Спустя несколько дней переводчик Абдул и двое казаков с семью верблюдами посланы были обратно в Са-чжеу забрать остальные запасы дзамбы, риса и пшеничной муки. Сразу мы не могли перетащить в горы всю эту кладь, имея ограниченное число верблюдов. Для нас же необходимо было запастись продовольствием, по крайней мере, на четыре месяца, т. е. на все время пребывания в Нань-шане и на весь путь через Северный Тибет.

Посланные возвратились через неделю и привезли все в исправности. Сачжеуские власти, уже знавшие о том, что мы прошли в Нань-шань, помирились с совершившимся фактом. Вместе с тем они объявили Абдулу что по распоряжению главнокомандующего Цзо-цзун-тана нам не велено давать проводников в Тибет, но предлагается или совсем возвратиться, или направиться в страну Далай-ламы через Са-чжеу и Синин, т. е. как раз тем путем, по которому выпровожен был незадолго перед нами граф Сечени с своими спутниками. Однако такая услуга для нас со стороны китайцев немного опоздала. Имея теперь под руками открытый путь в Цайдам, а в крайнем случае через верховье Дан-хэ на Куку-нор, с запасом продовольствия на четыре месяца и даже более, мы могли располагать собою помимо желаний Цзо-цзун-тана. Для нас важно только было, чтобы китайцы заранее не запретили давать нам провожатых в самом Цайдаме. Поэтому Абдул опять уверил китайских начальников, что через месяц мы вернемся из гор в Са-чжеу Для вящего же отвода глаз заказано было в одной из сачжеуских лавок приготовить к нашему возвращению на 5 лан дзамбы и деньги заплачены вперед.

Почти две недели провели мы на «Ключе благодатном», и мирное течение нашей жизни ничем здесь не нарушалось. Вскоре мы совершенно свыклись с своим милым уголком и понемногу изучили его окрестности. Последние бедны были как флорою, так и фауною; экскурсии мало давали научной добычи. Только однажды казак Калмынин, хороший охотник, убил двух маралов, оказавшихся новым видом. Находка была прекрасная. Но так как маралы эти были убиты перед вечером и далеко от нашего стойбища, то их пришлось оставить на месте до следующего дня. Ночью волки испортили шкуру молодого экземпляра. Другой же, взрослый самец, уцелел и красуется ныне в музее нашей академии наук. Мясо убитых маралов, которое с большим трудом мы на себе вытаскали из ущелья и привезли к стойбищу на верховых лошадях, изрезано было на тонкие пласты, посолено и развешено для просушки на солнце. Этот запас очень пригодился впоследствии, когда были съедены бараны, взятые из Са-чжеу.

Марал

Новый марал. Добытый марал характерно отличается от других своих собратий белым концом морды и всего подбородка до горла, почему может быть назван Cervus albirostris, т. е. марал беломордый. Ростом он не из самых крупных: общая длина, меряя от конца носа до основания хвоста, около 7 футов; высота у загривка 4 фута 3 дюйма. Туловище в летней шерсти рыжевато-бурое; каждый отдельный волосок темно-бурого цвета с рыжеватым кольцом близ своей вершины. По хребту, от загривка далее середины спины, шерсть растет в обратную сторону, так что здесь образуется как бы подобие седла.[275] Вокруг хвоста на крестце и ляжках большое округленное пятно светло-охристого цвета с малозаметною черноватою каймою; хвост длиною (без волос) 5 дюймов, покрыт также светло-охристыми волосами. Грудь и брюхо беловато-рыжеватые. Ноги, в верхней своей половине, снаружи одноцветные с туловищем, снутри – с брюхом; нижняя половина как передних, так и задних ног цвета рыжеватого, более темного на передней стороне. Пучки волос на задних ногах небольшие, одноцветны с окраскою той же части ног. Голова сравнительно небольшая, рыжевато-бурого цвета, несколько темнее туловища. Нос, обе губы и весь подбородок до горла белые. По бокам переносья и вокруг глаз также рассыпаны белые волосы. Ниже (на 31/2 дюйма) заднего угла обоих глаз лежит по небольшому белому пятну. Уши сзади темно-бурые с проседью; внутренняя кайма белая. Рога у описываемого экземпляра (добытого в июле) кровянистые, сверху покрытые пушистою грязно-серою шерстью. В длину по изгибу эти рога имеют 3 фута 7 дюймов; глазной отросток лежит на 3 дюйма от корневого пня; затем в 16 дюймах выше глазного отростка на правом роге отходит другой отросток одинаковой длины с лопаткою, оканчивающею главный ствол. На левом роге второй отросток отломан, но этот рог также оканчивается лопаткою, составляющей, как и на правом роге, не развившийся от главного ствола третий отросток.