Плутарх - Алкивиад и Гай Марций Кориолан

• Название: Алкивиад и Гай Марций Кориолан
• Автор: Плутарх
• Жанр: История

Две из 46 биографий, написанных Плутархом.

---

XXXIII. ПОСТАНОВЛЕНИЕ о его возвращении, принятое еще прежде, внес сын Каллесхра, Критий, как он сам говорит в элегиях, напоминая Алкивиаду об оказанной ему любезности в следующих стихах:

То предложенье, которым назад возвращен ты в отчизну,
Сам я составил, прочел и в исполненье привел.
Но мой язык запечатан; об этом сказать я не смею…

На созванном тогда же народном собрании выступил Алкивиад, рассказывая с грустью и слезами о своих несчастьях; однако народу он сделал лишь несколько мягких упреков и приписал все случившееся с ним несчастной судьбе и завистливому божеству; затем он рассказал о перспективах борьбы с врагами и призвал граждан к бодрости; народ увенчал его золотыми венками и избрал стратегом с неограниченными полномочиями на суше и на море. Было постановлено возвратить ему его имущество, а эвмолпидам и керикам предписано снять с него проклятия, наложенные ими по решению народа. Все жрецы исполнили очищение, один лишь Теодор заявил: «Что касается меня, то я его не проклинал и не призывал на него несчастья, если он не причинил зла Афинам».

XXXIV. ХОТЯ Алкивиад и достиг таким образом блестящего успеха, многим внушало опасения самое время его возвращения, ибо он высадился как раз в день «Празднества омовения» в честь богини Афины. Эти таинственные обряды свершаются жрецами праксиергидами в двадцать пятый день месяца таргелиона, когда они снимают все украшения со статуи богини и закрывают ее. Поэтому афиняне считают этот день одним из самых несчастливых для всяких начинаний. Таким образом, казалось, что богиня приняла Алкивиада сурово и неблагосклонно, закрыв свое лицо и не допустив его к себе. Однако все складывалось в соответствии с планами Алкивиада, и был уже сооружен флот из ста триер, готовый к отплытию; но овладевшее им благородное честолюбие задержало его до начала мистерий. Ибо с тех пор, как была укреплена Декелия и неприятель завладел всеми путями, ведущими в Элевсин, процессия, направлявшаяся к морю, уже не была великолепной, и все жертвоприношения, пляски и другие священные обряды, совершавшиеся в дороге во время проводов Иакха, были по необходимости прекращены. Алкивиад использовал эту прекрасную возможность, чтобы проявить свое почтение к богам и приобрести еще большую славу среди сограждан, вернув празднеству его исконный блеск, сопровождая процессию по суше до Элевсина и охраняя ее от неприятелей. Этим он надеялся также сильно унизить и смирить гордость Агида, если тот не нападет на процессию; в противном случае он решил отважиться на священную и угодную богам борьбу за самое святое и великое на глазах у отечества, сделав таким образом всех граждан свидетелями своей храбрости. Об этом решении Алкивиад заранее сообщил эвмолпидам и керикам и на рассвете расставил дозорных на холмах и выслал несколько воинов на разведку; затем, взяв с собой жрецов, мистов и мистагогов и окружив их вооруженными людьми, повел благопристойно и в молчании; этот поход Алкивиада был величественным, достойным богов зрелищем, и те, кто не завидовали ему, называли это истинной иерофантией и мистагогией. Никто из неприятелей не отважился сделать нападение, и Алкивиад благополучно привел, таким образом, процессию обратно в Афины. Это сильно увеличило его гордость; его воины также с гордостью считали себя непобедимыми с таким полководцем.

Бедняков же и чернь Алкивиад очаровал до такой степени, что они страстно желали сделать его тираном; некоторые даже говорили об этом громко и призывали его к тому, чтобы он, не обращая внимания на завистников, ликвидировал решения народного собрания и законы, удалил болтунов, которые губили государство, и управлял делами по своему усмотрению, не опасаясь сикофантов.

XXXV. КАКИЕ намерения относительно тирании имел он сам, неизвестно, но наиболее могущественные из граждан, испугавшись, сильно торопили его с отплытием, принимая все решения, какие он хотел, и дав ему избранных им товарищей. Отплыв со ста кораблями и напав на Андрос, Алкивиад победил в бою андросцев и бывших вместе с ними лакедемонян, но самого города не взял, что послужило первым из общеизвестных обвинений, предъявленных ему его врагами. Если кто-нибудь был погублен собственной славой, так это именно Алкивиад. Слава об его храбрости и сообразительности была велика и благодаря его счастью еще увеличилась; это заставляло в случае неудачи подозревать его в небрежности, так как не верили, чтобы для него существовало что-либо невозможное; ничто не ускользнет от него, если он постарается. Надеясь услышать о покорении Хиоса и остальной Ионии, но узнавая, что все происходило не так быстро и просто, как они желали, афиняне раздражались, не принимая в расчет, что денег у Алкивиада не было, а воевать ему приходилось с людьми, воевавшими на средства великого царя; поэтому Алкивиаду часто приходилось отплывать, покидая лагерь, чтобы доставить жалованье и пищу. Это даже послужило поводом для последнего обвинения против него, ибо, когда Лисандр, назначенный лакедемонянами командующим флотом, стал давать каждому матросу четыре обола вместо трех из денег, которые он взял у Кира, Алкивиад, плативший уже с трудом и три обола, отправился собирать дань в Карию. Антиох, которому он поручил командование над флотом, был прекрасным кормчим, но во всем остальном — человеком безрассудным и грубым. Имея приказание от Алкивиада не сражаться даже в том случае, если неприятели выплывут к нему навстречу, он возгордился и пренебрег им; экипировав свою триеру и одну из остальных, он поплыл к Эфесу и разъезжал мимо носов неприятельских кораблей с неприличными и шутовскими жестами и криками. Сперва Лисандр выплыл с несколькими кораблями, чтобы его преследовать, но когда афиняне бросились на помощь, вывел все корабли и, победив, убил Антиоха, захватил множество судов и людей и поставил трофей.

Когда Алкивиад услышал об этом, он, вернувшись на Самос, выплыл со всем флотом и вызвал Лисандра на бой. Но тот удовольствовался одержанной победой и не вышел навстречу неприятелю.

XXXVI. ОДИН из находившихся в войске Алкивиада, его враг Трасибул, сын Трасона, отправился в Афины, чтобы обвинить его. Там он говорил, возбуждая народ, что Алкивиад погубил дела и потерял корабли, пренебрегая вверенной ему властью и передав командование людям, получившим при нем могущество благодаря пьянству и матросскому хвастовству, чтобы самому безнаказанно разъезжать, собирать деньги, развратничая и пьянствуя с абидосскими и ионийскими гетерами, в то время когда стоянка врагов находится в непосредственной близости. Его обвиняли также и в постройке укреплений во Фракии около Бисанты, как убежища — точно он не может или не хочет жить на родине. Афиняне, поверив и выказывая свой гнев и неудовольствие против него, избрали других стратегов. Узнав об этом и испугавшись, Алкивиад ушел совершенно из лагеря и, собрав наемников, стал воевать с не имеющими царя фракийцами за свой собственный страх и риск; он собрал много денег от захваченных в плен и вместе с тем защищал от варваров пограничных эллинов.

Став стратегами, Тидей, Менандр и Адимант, собрав вместе все бывшие налицо корабли афинян и став при Эгоспотамах, завели обыкновение каждое утро на рассвете подплывать к эскадре Лисандра, стоявшей на якоре у Лампсака, вызывать его на бой и затем возвращаться обратно, проводя остальной день беспорядочно и беззаботно, как бы презирая неприятеля. Алкивиад, будучи вблизи, не мог оставить этого без внимания. Подъехав верхом, он заметил стратегам, что они выбрали для стоянки плохое место, лишенное гавани и города, так что им приходится получать все необходимое издалека, из Сеста; что они не обращают внимания и на матросов, которые, высаживаясь на берегу, блуждают, как им нравится, и рассеиваются, в то время как против них стоит флот, привыкший без возражений повиноваться всякому приказанию не ограниченного в своей власти начальника.

XXXVII. СТРАТЕГИ не обратили внимания на эти слова Алкивиада и на его совет перевести флот в Сест на стоянку. Тидей же надменно приказал ему удалиться, ибо командует не он, а другие. Алкивиад ушел, подозревая, что здесь не без измены, и сказал приятелям, провожавшим его из лагеря, что если бы он не был оскорблен стратегами, то в несколько дней принудил бы лакедемонян либо вступить против их желания в морское сражение, либо покинуть корабли. Некоторые считали, что он хвастает, другие же — что может действительно случиться так, как он говорит, если он, приведя по суше множество фракийских стрелков и всадников, вступит в бой со спартанцами и внесет смятение в их лагерь. Однако события вскоре доказали, что он прекрасно понимал, в чем ошибки афинян. Лисандр внезапно и неожиданно напал на них в то время, когда они этого не ожидали; спаслись бегством только восемь триер под командой Конона, оставшиеся же в числе почти двухсот были уведены в плен. Три тысячи человек, захваченных в плен, были казнены Лисандром. Немного времени спустя он взял Афины, сжег флот и разрушил Длинные стены. Алкивиад, боясь лакедемонян, господствующих теперь и на суше, и на море, переехал в Вифинию, увозя с собой множество ценностей, но еще большее число их оставив в своих крепостях. В Вифинии он опять лишился значительной части своего имущества — оно было отнято у него фракийцами — и решил отправиться к Артаксерксу, надеясь, что царь, испытав его, отнесется к нему не хуже, чем к Фемистоклу, так как он действовал по более благородным мотивам, ибо он обратился к могуществу царя не против своих сограждан, как тот, но для защиты родины от врагов и помощи ей. Надеясь, что Фарнабаз скорее всего доставит ему случай безопасно проехать, он отправился к нему во Фригию и поселился у него, услуживая ему и вместе с тем пользуясь его уважением.