Данил Корецкий - Рок-н-ролл под Кремлем

• Название: Рок-н-ролл под Кремлем
• Автор: Данил Корецкий
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Боевик
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-043884-6, 978-5-271-16778-2

При сносе московской гостиницы «Интурист» рабочие находят под полом аудиокассету с записью странного разговора и относят ее в ФСБ. Анализ показывает, что это запись вербовочной беседы, произошедшей 30 лет назад. Молодой лейтенант Евсеев ведет розыск завербованного шпиона, который переплетается с приключениями диггеров в таинственных московских подземельях, работой ЦРУ, ищущего подходы к государственным секретам России, буднями проституток-лилипутов… В конце концов Евсеев находит шпионский прибор, установленный на одном из полигонов в семидесятые годы, производит арест высокопоставленного военного… Но тот ли это человек, которого завербовали три десятилетия назад?

---

Юра покачал головой. Он был обескуражен. «Ясно теперь, – подумал он, – что это был за человек в штатском и откуда у него такие „теплые" чувства ко мне…»

– Но как его прессовать? – растерянно сказал он, чувствуя, что не оправдывает высокое доверие. – За что? У нас ведь реально ничего на Рогожкина нет, товарищ полковник.

Кормухин некоторое время молча таращил на него глаза и постепенно наливался краской. Похоже, полковник был обескуражен не меньше.

– Как это нет?! – прогрохотал он наконец. – А дядя Коля этот, с его связями? А девка его, Варя? А год выпуска?! А утечка информации? А «закладка»? А выкрутасы в Брюсселе? А… Да ты соображаешь, что говоришь, Евсеев? Это, по-твоему, «ничего нет»?! Или случайное совпадение?!

– Это косвенные доказательства, – неуверенно возразил Юра. – Да и что они доказывают? За что его под суд отдавать?

Евсеев хотел развить свою мысль, но полковник упрямо мотнул головой: молчи и слушай! – и продолжал грохотать:

– А то, что нашего человека внахалку скрутили в Вашингтоне, повесили шпионаж – это как? Это тоже, думаешь, случайное совпадение?! А мы будем сидеть и умничать, сложа руки, да? А в это время – знаешь, что будет в это время? Рогожкина твоего эксфильтруют через Украину или Эстонию прямиком в Америку, вот что будет, и ищи-свищи его! Поскольку карты уже открыты, с ним все ясно, ему здесь ловить нечего! Ты прищемил волчаре хвост, пнул его сапогом под жопу, растревожил – а теперь в кусты?

– Они нашего скрутили, а мы крутим своего, – сказал Евсеев, до которого стала постепенно доходить причина такого необычного напора Кормухина. – Пока что своего. Нашего. Не их человека. Вот в чем разница.

Кормухин вздохнул, снял очки… Юра решил, что сейчас он грохнет их о стену, – но нет, не грохнул, а аккуратно протер носовым платком и снова водрузил на нос. И посмотрел сквозь них с жалостью, как на убогого. Или полудурка.

– Странный ты парень, Евсеев. Тебя в звании повысили, в должности, премию дали… За то, что ты на след шпиона вышел. Осталось взять его за шкирку и получить орден или медаль, на худой конец… Политическая ситуация подходящая, тебе зеленый свет включили: сейчас можно и на детектор лжи этого гада посадить, и санкцию на «сыворотку правды» получить, и допрос третьей степени устроить… А ты его начинаешь защищать? Ну скажи, нормальные люди так себя ведут?

Потом подвинул к себе свои бумаги, взял ручку и снова принялся писать, словно забыв о существовании Юры.

– Да я его не защищаю, товарищ полковник! Просто юридические факты надо получить… Чтобы доказательства были…

– Так получай доказательства. Кто тебе мешает?

Спокойный ровный тон оборвался, как рвется перегруженный трос, размазывая того, кто оказался рядом. Кормухин с силой ударил ладонью по столу. Ручка отлетела в угол.

– Только не распускай сопли и не превращайся в адвоката! Работай на результат, как положено! Иначе я передам это дело Ремневу, а еще лучше Кастинскому! Они точно не будут слюни разводить!

– Вас понял, товарищ полковник. Разрешите идти?

Юра встал.

– Иди, Евсеев.

И уже у самой двери Юру настиг его спокойный и тяжелый, будто налитый свинцом, голос:

– Запомните, капитан Евсеев: Рогожкин – тот самый гад и есть. И завтра начнется его искупление за все поганые делишки, которые он вытворял здесь, в родной стране. Вот так-то.

* * *

– Вот ваша пси-разведка, – с явной издевкой сказал Евсеев. – Нравится?

Кораблев, склонив голову набок, внимательно рассматривал сканер. Лицо «инквизитора» ничего не выражало. По большому счету, обнаружение «закладки» лично ему ничем не грозило. Потому что он сел в поезд времени гораздо позже той остановки, на которой функционировал этот хитроумный шпионский прибор. Но были люди, которые ехали со шпионом в одном вагоне.

Это они проморгали врага! И с них можно будет спросить…

– Да, в данном случае наши предшественники ошиблись, – сказал, наконец, оперативник внутренней контрразведки. – Но это не наши с тобой ошибки. Ты ведь с семьдесят восьмого года?

Юрий кивнул.

– Точно.

Кораблев удовлетворенно кивнул, как будто угадал возраст собеседника, а не прочел его в личном деле лейтенанта.

– А я с семьдесят третьего, в те времена еще под стол пешком ходил. И мы с тобой тогда государственную безопасность не охраняли!

– Естественно…

– Этим занимался полковник Аничкин, и до сих пор занимается… Но ты установил, что охранял он безопасность хреново. А я выясню, что он там вообще наохранял за свою жизнь!

На прощание Кораблев с явной симпатией пожал Юрию руку.

– А ты молодец, цепкий парень! Хорошо сработал!

И хотя молодой оперативник понимал, что доверять «инквизитору» нельзя, ему все равно было приятно.

Первой жертвой сделанного Евсеевым открытия стал полковник Аничкин. Его долго таскали на допросы в службу внутренней безопасности и военную прокуратуру, а потом-таки дали под зад коленом, и седой особист, как в своих дурных снах, полетел, кувыркаясь, в неизвестном направлении – то ли в Урюпинск, то ли на уютную подмосковную дачу. Пенсии, правда, его не лишили. Как сложится дальнейшая судьба незадачливого контрразведчика, никого не интересовало. Только в одном можно было быть уверенным: он уничтожит кротов не только на своем участке, но и во всей округе. Слепые черные зверьки полной мерой расплатятся за всех упущенных им шпионов.

– Пожалуйста, Алексей Михайлович, расскажите о себе, – доброжелательным тоном начал опрос капитан Евсеев.

Он протянул руку и нажал клавишу включения цифрового диктофона, который стоял на ребре и целился решетчатым микрофоном в сидящего напротив и явно выбитого из колеи полковника Рогожкина. Тот был трезв, но помят – может быть, «после вчерашнего», а может, сказался перелет в полторы тысячи километров, который наверняка не был столь комфортабельным, как у триумфатора Евсеева.

– А что мне надо рассказывать? – спросил он. – И почему меня сюда привезли?

– Расскажите о своей жизни. Об учебе, о распределении, о работе на полигоне, – еще более доброжелательно попросил Евсеев, оставив без ответа вторую часть вопроса.

Этому учили преподаватели в Академии, об этом говорили Валеев и Кормухин, даже отец подтвердил: чем больше неприятностей ты собираешься причинить человеку, тем мягче и вежливей надо с ним обходиться. При таком подходе меньше вероятность ненужных осложнений: нападений, попыток к бегству, самоубийств… Человеку со стороны это покажется изощренным макиавиеллевским коварством, но для профессионала следствия или сыска – это обычная тактика.

– Но все написано в моем личном деле. Зачем повторять? – угрюмо сказал Рогожкин. – Я что, арестован?

– Что вы, конечно нет! – Юра даже руками развел от удивления. – Я просто пригласил вас осветить несколько вопросов.

Процедура «приглашения» выглядела весьма своеобразно. Евсеев с двумя «волкодавами» из оперативного отдела подъехали к штабу РВСН, отзвонились кадровику, обслуживающему «Дичково», и тот свернул бумажную волокиту с готовящимся на пенсию полковником. А когда Рогожкин вышел, его встретил Евсеев с дружеской улыбкой:

– Какая неожиданная встреча, Алексей Михайлович! Вы мне как раз нужны! Надо уточнить кое-что по известному вам факту…

«Волкодавы» придвинулись с боков, и через минуту ошарашенный Рогожкин сидел в машине. Похоже, он лишился дара речи, который вернулся уже в кабинете Евсеева.

– Какие такие вопросы? Я же не знаю, что вам надо! Спрашивайте, отвечу! – Полковник потер нос, что выдавало растерянность и замешательство.

– Ну, хотя бы расскажите, на какие фильмы и концерты доставал дядя Коля билеты для вас с Варенькой, – чиркнув что-то в блокноте, спросил Евсеев.

– Что?! При чем здесь они? Да я и не помню… Когда это было! По-моему, он билетов и не доставал… Вещи, да, было: босоножки там, туфли, джинсы… Ну и что?

– Не волнуйтесь, пожалуйста. Конечно, ничего предосудительного тут нет. А вот ваше исчезновение в Брюсселе – другой вопрос!

Рогожкин откинулся на спинку стула. Как показалось Юре – с облегчением.

– Так вот из-за чего весь сыр-бор! Я уже десять раз объяснял, рапорта писал… Свободный вечер, наш старший приказал всем сидеть в гостинице… А я вышел, отошел недалеко, услышал русскую речь – наши туристы… Писающего мальчика смотрели – символ Брюсселя. Говорят – недалеко. Думал – быстро обернусь, там и правда близко… Посмотрел: ничего особенного, мальчик как мальчик, фонтанчик как фонтанчик, только сопряжены необычно…

Наконец-то Рогожкин говорит долго и связно. Неважно – правду или нет. Неважно вообще, о чем он говорит. Пусть хоть сказку рассказывает или книжку читает. Потому что сейчас цель лейтенан… нет, капитана Евсеева, хотя он сам еще не привык к новому званию, – так вот, цель – не узнать от Рогожкина все подлые шпионские тайны, а записать его речь. В форме свободного изложения, в спокойном тоне, пять-семь предложений подряд, без перерыва, желательно в одной тональности. Тогда фонетические особенности проявляются наиболее ярко: произношение гласных и согласных, твердых, мягких и шипящих букв, особенности тембра – короче, выстраивается индивидуальный звуковой ряд, наглядно отображаемый на фонограмме и позволяющий произвести идентификацию личности. Так что, по сути, это даже не оперативный опрос: это отбор материала для фонографической экспертизы.