Ричард Форд - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Ричард Форд
• Жанр: Проза

---

К ЧЕРТЯМ СОБАЧЬИМ

Моя жена только-только укатила на Запад с псарем с местных собачьих бегов, а я болтался дома, пережидал, пока суд да дело, подумывал: не сесть ли на поезд во Флориду - перебить невезуху. Билет уже лежал у меня в бумажнике.

Был канун Дня благодарения, и всю неделю охотники парковали машины у ворот: пикапы и одно-два раздолбанных "шевроле" - по большей части с номерами других штатов - пустовали день-деньской; лишь кой-когда двое мужиков постоят у своих машин, попьют кофе, покалякают. Мне они были до лампочки. Гейнсборо - а я тогда подумывал кинуть его с арендной платой - сказал, чтоб я с ними не связывался, пусть себе охотятся, ну а если вздумают стрелять около дома, тогда уж вызвать полицию и пусть она с ними управляется. Около дома никто не стрелял, хотя в леске на задах постреливали, и я видел, как одно "шевроле" с оленем на крыше укатило молнией, но неприятностей от этого не предвидел.

Я хотел выбраться отсюда до снега и до того, как начнут приходить счета за электричество. Перед тем как отъехать, жена продала нашу машину, поэтому наладить дела было не так-то просто, а я их запустил - не до того было.

Утром, в одиннадцатом часу, в дверь постучали. На прихваченной морозцем траве стояли две толстухи - держали мертвого оленя.

- Где Гейнсборо? - спрашивает одна из них.

Обе в охотничьей справе. На одной красная в клетку суконная куртка, на другой - зеленый маскировочный костюм. У обеих сзади к поясу приторочены рыжие подушечки - такие, что нагреваются, когда на них садишься. Обе при ружьях.

- Нет его, - говорю. - Вернулся в Англию. Власти к нему прицепились. За что, не знаю.

Обе уставились на меня - глазами так и буравят. Лица обмазаны черно-зеленой маскировочной мазью, с виду себе на уме. А я еще халата не снял.

- Мы хотели оставить Гейнсборо оленины, - говорит та, что в красной куртке, та, что первая заговорила. Обернулась, посмотрела на мертвого оленя, а у него язык вывалился и глаза ну прямо как у оленьего чучела. - Он нам разрешает охотиться, вот мы и хотели его отблагодарить, - говорит.

- Что бы вам не отдать оленину мне, - говорю. - Я б сберег ее для него.

- Отчего бы и нет, - говорит та, что ведет разговор. А другая, та, что в маскировке, глянула на нее со значением: мол, если оленина попадет ко мне в руки, она-то знает, Гейнсборо ее не видать.

- Чего бы вам не войти, - говорю. - Я сварю кофе, согреетесь.

- Мы и впрямь здорово замерзли, - говорит та, что в клетчатой куртке, и похлопала в ладоши. - Если Филлис не против.

Филлис сказала, что она ничуть не против, но при этом дала понять, что выпить со мной кофе - это одно, а отдать оленину - другое, и одно к другому касательства не имеет.

- Вообще-то свалила его Филлис, - говорит симпатичная толстуха; кофе они уже выпили, но все еще сидели на диване, обхватив чашки толстыми руками. Она сказала, что ее зовут Бонни и что они не из этого штата. Обе - крупные тетки, лет за сорок, толстомордые, из-за одежек их руки, ноги и все прочее казались несуразно большими. Притом обе веселые - даже Филлис, когда выбросила оленину из головы и щеки у нее снова разгорелись. С ними дом вроде бы заполнился, повеселел.

- Когда она его подстрелила, он еще метров шестьдесят пробежал, перемахнул через изгородь и только тут упал, - говорит Бонни, и так говорит, что ей и не возразишь. - Пуля угодила ему в сердце, а такой выстрел оказывает действие не сразу.

- Он припустил как ошпаренный пес, - говорит Филлис, - потом плюхнулся как куль с дерьмом. - У Филлис были коротко стриженные светлые волосы, рот с неприятной складкой - при таком рте, похоже, так и подмывает говорить неприятное.

- А еще мы наткнулись на подбитую олениху, - говорит Бонни; вижу, она заводится. - От такого прямо зло берет.

- А что, если кто-то шел за ней по следу, - говорю. - Что, если ее по ошибке подстрелили. Как знать.

- Может, и так, - говорит Бонни и искательно глядит на Филлис, но Филлис, та и глаз на нее не подняла.

Я попробовал нарисовать себе картинку, как они на пару волокут из лесу мертвого оленя, - картинка нарисовалась легко.

Я вышел на кухню за булочками - они подогревались в духовке, - а когда вернулся, тетки перешептывались. Но ничего плохого, похоже, не затевали, и я угостил их булочками - прикинулся, что ничего не заметил. Я был им рад. Жена у меня худышка, коротышка, одежду себе покупала в детских отделах универмагов, говорила, что лучше вещей не купишь: им сносу нет. Но в доме что она есть, что ее нет - уж больно мало места она занимала, хоть дом и не такой большой. По правде говоря, даже очень маленький - готовый дом, Гейнсборо перевез его сюда на трейлере. Но с этими тетками казалось, что дом набит под завязку, будто День благодарения уже настал. Тушей быть - ничего хорошего, так я раньше думал, выходит, нет.

- На собачьих бегах бываешь? - спрашивает Филлис; одну половину булочки она в рот засунула, другую в чашке размачивала.

- Бываю, - говорю. - А ты откуда знаешь?

- Филлис говорит, она вроде бы пару раз видела тебя на бегах, - говорит Бонни и улыбнулась.

- Я ставлю только в экспрессе, - говорит Филлис, - а вот Бон ставит на что ни попадя, верно, Бон? И в двойном, и как угодно. Ей без разницы.

- Твоя правда, - Бон снова улыбнулась, вытянула из-под себя рыжую подушечку, поместила ее на ручку дивана. - Филлис говорит, она как-то видела тебя там с женщиной, маленькой такой, совсем крохой, недурной на личико.

- Очень даже возможно, - говорю.

- Кто же это? - Филлис спрашивает без околичностей.

- Жена моя, - говорю.

- А она сейчас здесь? - Бон спрашивает, а сама - для потехи - озирала комнату так, словно высматривала, кто тут за креслом прячется.

- Нет, - говорю. - Она уехала на Запад. Укатила к чертям собачьим.

- Что стряслось? - спрашивает Филлис, с подковыркой спрашивает. - Ты что, спустил на бегах все деньги, и она от тебя дала деру?

- Нет . - Филлис мне не так нравилась, как Бон, хотя почему-то казалось, что на нее скорее можно положиться, если до того дойдет. Вот только вряд ли дойдет. Мне не понравилось, что Филлис столько обо мне знает, даже если насчет денег она и дала промашку. Мы, моя жена и я, переехали сюда из города. У меня была мыслишка рекламировать в местных ресторанах и на бензоколонках собачьи бега, а тем, кто вечером будет туда ходить, давать купоны со скидкой - чем плохо, всем выгода. Уйму времени угрохал, кучу денег ухлопал. И что же: у меня в подвале ящик на ящике с никому не нужными купонами, за которые не уплачено. И вот как-то жена моя приходит домой и ну смеяться - говорит, что на моих придумках и дырку от бублика не заработаешь, а назавтра берет машину, укатывает и назад не возвращается. Ну а чуть спустя заявляется парень, спрашивает, есть ли у меня паспорт на машину - чего нет, того нет, - и так я узнал, что машина продана и с кем она укатила.

Филлис достала из-под маскировочной куртки пластиковую фляжечку, отвернула крышку и через кофейный столик протянула мне. День только начался, но я решил: какого черта? Завтра Благодарение. Я тут один, собираюсь съехать, а арендную плату зажилить. Так что какая разница.

- Грязища у тебя, - Филлис забрала у меня фляжечку, посмотрела, сколько я выпил. - Ну чисто хлев.

- Тут женская рука нужна, - говорит Бон и подмигнула мне. Вообще-то она была ничего из себя, пусть даже и лишку полновата. Из-за маскировочной мази она смахивала на клоуна, но что лицо у нее симпатичное, и под мазью было видно.

- Я вот-вот съеду, - говорю и потянулся за фляжкой, но Филлис засунула ее обратно в куртку. - А сейчас навожу в доме порядок.

- Машина у тебя есть? - спрашивает Филлис.

- Ее сейчас антифризом заправляют, - говорю, - она у "Б.П." стоит. Синяя "камаро". Да вы небось проехали мимо нее. А у вас, девочки, есть мужья? - Рад был, что разговор ушел от моих невзгод.

Бон и Филлис досадливо переглянулись, и я огорчился. Огорчительно было видеть, как славная круглая мордашка Бон потемнела от неудовольствия.

- Наши мужья торгуют на пару аптечными резинками в Питерсберге. Это за границей штата, - говорит Филлис. - Одно слово, козлы, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Я попытался представить себе мужей Бонни и Филлис. Нарисовались два худосочных типчика в нейлоновых куртчонках - они трясли друг другу руки на темной стоянке торгового пассажа перед баром кегельбана. Никак иначе я их представить не мог.

- Как тебе Гейнсборо? - говорит Филлис.

Бон, та теперь мне только улыбку послала.

- Я его плохо знаю, - говорю. - Гейнсборо мне сказал, что он прямой потомок английского художника. Но я ему не верю.

- И я не верю, - говорит Бонни и опять мне подмигнула.

- Из грязи да в князи, - говорит Филлис.

- У него двое детей, они ко мне наведываются - вынюхивают, что да как, говорю. - Один - танцовщиком в городе. Другой - компьютеры чинит. Я так думаю, они спят и видят, как бы вселиться сюда. Только арендатор-то я.

- Ты думаешь его кинуть? - говорит Филлис.

- Нет. Ни за что. Пусть он иной раз и привирал, зато меня не обманывал .