Итан Блэк - Мертвые незнакомцы

• Название: Мертвые незнакомцы
• Автор: Итан Блэк
• Издательство: ACT: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-040903-7

Двое молодых мужчин найдены мертвыми в гостиничном номере. Несчастный случай?

Однако детектив Конрад Воорт, друг детства одного из погибших, не верит в это, ведь незадолго до смерти тот передал ему загадочный список из пяти имен.

Воорт начинает расследование – и вскоре узнает, что трое из указанных в списке людей погибли при загадочных обстоятельствах, а четвертый бесследно исчез.

Что связывало этих незнакомых друг с другом людей?

Воорт уверен, что раскрыть тайну ему поможет специалистка по тропическим болезням – единственная из списка, еще оставшаяся в живых…

---

Над толпой плывет лозунг «К черту полицейских свиней!».

– Мы свиньи, пока твою сестру не изнасилуют, – фыркает Микки. Он ненавидит любые формы нарушения общественного порядка.

Звонит телефон, и Воорт с надеждой хватает трубку, но это не Мичум. Журналист из «Дейли ньюс» спрашивает об утреннем аресте таксиста за вчерашнее убийство женщины в Гарлеме.

– Мы не даем информацию, пока не извещены ее родные. Они в отъезде, – отвечает Воорт, а на экране телевизора из толпы летят кирпичи, с силой ударяя в щиты чикагских копов. – За всей информацией обращайтесь в отдел по связям с общественностью.

– Воорт, они вечно переливают из пустого в порожнее. Скажите по крайней мере, было ли это преступлением на расовой почве?

– Это было преступление на сексуальной почве.

Вешая трубку, он смотрит, как человек, держащий дергающуюся камеру, отступает перед толпой и ныряет за полицейский кордон, так что теперь протестующих видно из-за двух рядов шлемов и концов дубинок.

– Почему ты мне это показываешь? – спрашивает Воорт.

– Сантос хотел, чтобы мы посмотрели на Чака Фарбера. Вон парень слева размахивает бутылкой коки.

Телефон звонит снова. Микки нажимает кнопку паузы, и двинувшиеся вперед полицейские замирают.

– Конрад? В Гарлеме просто отлично. – Главный детектив Нью-Йорка Хью Аддоницио не считает нужным представляться. – Чисто сработано.

На экране лица полицейских кажутся такими же искаженными ненавистью, как и лица демонстрантов.

– Хью, этот тип оставил кучу отпечатков, поехал домой, улегся спать и сам открыл дверь, когда мы постучали.

– Радуйся, что все так просто, – хмыкает Хью. Недавно он объявил, что собирается на пенсию, и по всему управлению висели извещения о прощальном банкете в Куинсе. – В общем, в твоем распоряжении двадцать минут. Комната для журналистов. Сделаешь официальное сообщение. Семья женщины об аресте извещена, а фотографы любят тебя снимать.

Изображение на экране снова оживает, и Чак Фарбер поворачивается и бежит. У него тощая бородка, прямоугольные очки в тонкой оправе и бандана, которая с трудом удерживает длинные волосы, рассыпающиеся по плечам расстегнутой рубашки военного образца, под которой видна футболка с изображением хиппующей рок-группы. Бандана, вместо того чтобы придать ему грозный вид, скрадывает лет пять, так что он выглядит тринадцатилетним подростком.

– Вот бездельник, – говорит Микки.

Воорт качает головой, думая о своем.

– Странные были времена. Чак Фарбер ходил на демонстрации, а отец Мичума воевал во Вьетнаме.

На экране начинается драка.

– Мы с Мичумом часто рассматривали фотографии, которые он присылал. Мы наряжались и играли в войну. В доме было столько военного барахла, что хватило бы экипировать целую армию. Мне приходилось надевать абажур, похожий на вьетконговскую шляпу, и хипповские сандалии. Я был комми. И всегда проигрывал.

– Что случилось с его отцом?

– Погиб, наступив на мину. А брат Мичума Ал был морпехом. Он взлетел на воздух вместе со штабными казармами в Бейруте во время теракта. Похороны были ужасные.

– Господи. Звонит телефон.

– Мичум – последний оставшийся в живых мужчина в семье, – заканчивает Воорт, снова хватая трубку.

На этот раз звонит Хейзел из компьютерного отдела. Ей было восемь лет, когда американская армия освободила ее из немецкого концлагеря в конце Второй мировой войны. Ее родные не были евреями, но нацисты считали иначе. Она до сих пор говорит с акцентом.

– Ни один из тех людей, имена которых ты мне дал, не состоял на военной службе. Ни один из них не подвергался аресту. А доктор Джилл Таун никогда не нарушала даже правил парковки.

– В нашем городе это может означать одно, – комментирует Воорт. – У нее, вероятно, нет машины.

– Ой-ой, – говорит Микки, не отрывающийся от телевизора, – наши поддают им!

На экране людские цепи смешались. Полицейские в штатском, на которых вначале указывал Микки, окружили Чака Фарбера. Поднимаются и опускаются дубинки; мальчишка свернулся в клубок на траве, прикрывая голову.

Разумеется, в начале карьеры Воорт и Микки, как и все новички, изучили «сдерживание массовых беспорядков». Они надевали тяжелые защитные жилеты и наколенники. Они учились обращаться с электрическими дубинками. Вместе с другими полицейскими они выстраивались в живую цепь и согласованно шагали к переодетым в штатское полицейским, которые в тот день играли роль бунтовщиков. «Бунтовщики» кричали Воорту и Микки: «Детоубийцы!» Использовали они и термины на иностранных языках, которые звучали еще хуже.

Некоторые копы настолько увлекались игрой, что начинали драться. Микки и один из «протестующих», новобранец по фамилии Макмиллан, в конце концов покатились по земле.

– А что бы ты сделал, если бы какой-нибудь козел швырнул в тебя кирпичом? – спрашивает Микки, пока Воорт смотрит, как люди в штатском надевают на Чака Фарбера наручники и, заломив руки, тащат к полицейскому фургону. Лицо его залито кровью. Уже у самого фургона Фарбер взбрыкивает, и один из копов, пошатнувшись, хватается за живот.

– Выключи, – просит Воорт.

Микки выключает видео. На экране появляется диктор Си-эн-эн с биржевыми новостями.

– Ой-ой-ой. Снова побоище, – вздыхает Микки.

Он выключает видеодвойку. Тишину нарушает тихий стрекот вертолета за окном – то ли машина дорожной службы, то ли везет пассажира из Международного аэропорта имени Кеннеди на новую посадочную площадку у Ист-Ривер или наоборот. Воорту не по себе из-за увиденного, да и Микки, несмотря на браваду, выглядит несколько смущенным. Они посвятили себя защите обычных граждан, и если обычные граждане дерутся с копами, это подрывает основы их мира.

– Кларк был крайне правым, – говорит Воорт. – Фарбер тридцать лет назад был с другой стороны. И он остался в Чикаго. Унаследовал бизнес. Эта запись не поможет.

– Возможно, он затаил обиду на правительство. Разве можно забыть людей, которые избивали тебя дубинками?

– Избивали его перепуганные копы, а не правительство.

Воорт уже поправляет галстук для пресс-конференции, когда Микки говорит:

– Может быть, именно поэтому твой Мичум еще не позвонил. Он уехал из города. Сел в самолет. Ты же сам говорил, что он пытался все бросить еще в таверне. Тогда ты не позволил, и он все бросил, когда вы расстались.

Воорт одергивает пиджак.

– Угу, все бросил. Дай знать, если он позвонит. Если через час не проявится, – горечь во рту становится сильнее, – проверь все сводки по убийствам в городе начиная с вечера понедельника.

– В больницы я тоже позвоню.

– Все смерти в результате несчастного случая. – Воорт сам себя ненавидит за произносимые слова. – Пожарная охрана. Аварийные службы.

– Куда собираешься после брифинга? – спрашивает Микки, когда Воорт снимает плащ с крючка на двери.

– В прошлое.

Воорт направляется дальше по коридору в конференц-зал, где репортеры встречают его градом вопросов. Включены прожекторы и телекамеры. Да, отвечает он, таксист признался. Да, он знал жертву. Нет, полицейские не били его ни во время ареста, ни потом.

– Почему же у него повязка на голове? – выкрикивает откуда-то сзади репортер «Пост».

– Потому что женщина, которую он убил, сопротивлялась.

Двадцать минут спустя Воорт спускается на нижний этаж в служебном лифте. В пять часов дня, когда заканчивают работу муниципальные учреждения, на улице уже темно – приближается зима. Поток служащих выплескивается под дождь по всему району мэрии. Это юрисконсульты муниципалитета, секретари, администраторы школ, присяжные, покидающие федеральные и местные суды. Целая армия вливается во входы метро, рассыпаясь по Бруклину, Куинсу, Бронксу. За час они совершают путешествие, на которое голландским предкам Воорта потребовалась бы неделя – с ночевками.

Воорт заходит в церковь Святого Андрея возле здания Верховного суда США и занимает место на скамье в заднем ряду. Служат мессу. Среди прихожан немало знакомых лиц – люди ежедневно молят Господа дать им силы выдержать все, что обрушивает на них город. Воорт опускается на колени.

– Господи, благодарю за порядок и безопасность, – шепчет он. – Благодарю за семью и дружбу. Если с Мичумом что-то случилось, сделай так, чтобы он не страдал. И пожалуйста, помоги Мэтту выздороветь.

Воорт опускает пару сотен в кружку для милостыни. На улице льет проливной дождь. Прячась под одним зонтом со знакомым юристом, тоже заходившим в церковь, Воорт бежит через площадь к станции подземки «Чэмберс-стрит мьюнисипэл билдинг».

Он едет по Лексингтонской линии на север до Бликер-стрит и там покупает зонтик-пятиминутку (в том смысле, что они ломаются после пяти минут работы) у торговца-нигерийца из тех, что вырастают на углах улиц, как только начинается дождь. Деятельность этих людей каким-то непостижимым образом связана с метеорологической ситуацией. Если идет снег, они мгновенно материализуются, продавая наушники и перчатки. Если выглядывает солнце, они стоят на тех же местах, предлагая поддельные «Ролексы».