Василий Веденеев - Искатель. 1986. Выпуск №3

• Название: Искатель. 1986. Выпуск №3
• Автор: Василий Веденеев
• Жанр: Прочие приключения

1, 4-я стр. обл. — рисунки Юрия СЕМЕНОВА к повести «ПРЕМЬЕРА БЕЗ РЕПЕТИЦИЙ».

2-я стр. обл. — рисунок Павла ДЗЯДУШИНСКОГО к фантастическому рассказу «Я ЗНАЮ: ТЫ СПАСЕШЬ МЕНЯ».

3-я стр. обл. — рисунок Константина ПИЛИПЕНКО к фантастической повести «ЗАКОНЫ ЛИДЕРСТВА».

---

Я пересказал Тане наш разговор. Она восприняла его, как я и ожидал.

— Все-таки убийство. Предчувствие не обмануло, — опустила голову, ссутулив плечи.

Я снизу заглянул ей в глаза. В них были растерянность и страх.

— Ты кого-то подозреваешь?

Она отрицательно покачала головой.

— Вот если бы обезьяны могли говорить… Знаешь, я замечала, что они тоже чего-то боятся…

Я уже понял, что она хочет сказать.

— Послушай, Таня, — зашептал я. — Попробую поговорить на языке жестов с Опалом Вдруг что-то прорежется?

У меня оставалась слабая надежда на то, что полиген «Л» все-таки сработает хотя бы в пределах «обезьяньей азбуки». Ведь ученым удавалось обучать и обычных шимпанзе многим жестам, входящим в язык глухонемых. И я добился некоторых успехов в обучении Опала. Непосредственно перед кормежкой я брал руку шимпа и похлопывал его по животу. Через пять-шесть повторений он усвоил этот жест, означающий «хочу есть», и воспроизводил его. Опал усвоил еще жест «давай играть», научился приветствовать меня поднятием руки. Но дальше обучение пошло туго. Я переживал это, как сокрушительную неудачу с полигеном. Только поддержка Виктора Сергеевича спасала меня от полного разочарования.

А затем у коров и овец полиген «Л» стал давать обнадеживающие результаты, и у меня возникла надежда на то, что после некоторого времени он сработает и у шимпанзе. И вот сейчас отчаянная надежда проклюнулась снова. Ведь если бы чудо произошло, то, усвоив язык жестов, Опал мог бы рассказать, что случилось в виварии…

Новым директором неожиданно назначили не Александра Игоревича, как многие предполагали, а Евгения Степановича. Произошло это тихо, буднично. Сообщила мне новость Таня. При этом у нее так вытянулось лицо, что я поспешил опросить:

— Ты огорчена?

— Нет, конечно. С чего бы мне огорчаться? Евгений Степанович — ученик Виктора Сергеевича, член-корреспондент, руководит фундаментальными исследованиями. Все правильно.

Но ее «конечно» сказало мне больше, чем остальные слова.

Вскоре меня вызвали к новому директору. Евгений Степанович был не один. Направо от него восседал замдиректора по админхозчасти Владимир Лукьянович Кулеба, и в этом я увидел плохой знак для себя.

Евгений Степанович попросил меня рассказать, на каком этапе находится проверка эффективности полигена «Л».

— Это у вас листы с формулами? — кивнул Евгений Степанович на рулон в моей руке.

Я раскатал рулон на столе и напомнил ему о предположениях, разработанных еще под руководством Виктора Сергеевича и при участии Александра Игоревича.

— И что же, предположения подтвердились? — спросил директор.

— Большинство. У подопытных овец полиген вызвал и прибавку в весе, и резкое повышение качества шерсти. Можно даже утверждать, что получен новый вид шерсти — необычно влагоустойчивый, даже влагоотталкивающий…

— Об успехах знаю, — прервал меня Евгений Степанович. — Обратите особое внимание на те параметры, где предположения не подтвердились. Возможно, следует изменить какие-то участки основной формулы, ввести дополнительные компоненты. Все ли ее участки экспериментально выверены?

— Конечно. Сначала промоделированы в машине. Этим занимался лично Александр Игоревич…

— Это серьезно, — одобрил директор. — Александр Игоревич — настоящий ученый, правда…

— Правда, мягко выражаясь, большой фантазер, — вставил Владимир Лукьянович, уперев жирный подбородок в воротник.

Я удивленно взглянул на директора: неужели не одернет наглеца? Однако Евгений Степанович пропустил его «вставку» мимо ушей.

— Должен заметить, Борис Петрович, что наши неудачи, в том числе с усилением умственной деятельности у шимпанзе, можно было предугадать. Вам помешал недостаток опыта, что, учитывая вашу молодость, простительно…

Я резко вскинул голову, вот как? Это что-то новое.

— Во-первых, вы не учли консервативности механизмов считывания наследственного кода. («Об этом он писал докторскую диссертацию», вспомнил я и даже попытался отыскать взглядом папку, в которой она хранилась в заветном шкафу.) Во-первых, одно дело математически промоделировать опыт, а другое — осуществить его в живом материале.

— Мы это делали неоднократно, — возразил я.

— Поэтому следует еще раз проверить некоторые компоненты полигена, — словно не слыша моего ответа, произнес он и ткнул коротким толстым пальцем в развернутый лист. — Например, вот этот. Причем я лично попрошу вас попутно испытать, способен ли он исправлять у потомков врожденные дефекты…

— Серповидную анемию.

— Рад, что вы с полуслова поняли всю важность задачи.

— Но это другое направление. Потребуется изменить всю методику.

— Ну что ж, измените. Зато докажете, что не напрасно хлеб едим.

— Евгений Степанович, вы, прекрасно знаете, в каком направлении я вел поиски. Между прочим, с благословения дирекции института…

— Бывшей, — вставил Владимир Лукьянович.

Тон, которым это было сказано, покоробил директора, Владимир Лукьянович заметил неудовольствие шефа и зашел с другой стороны:

— Для ваших экспериментов государство выделяет немалые деньги. Оно вправе ждать практической отдачи.

— Государство — это вы? — уже не в силах сдерживаться, спросил я.

— Владимиру Лукьяновичу не так просто выбивать деньги и аппаратуру, — примирительно проговорил Евгений Степанович. — Нам важны сроки.

— Для первого этапа массовой проверки в совхозе понадобится полгода.

— А денег?

— Четыреста тысяч. Два ТФ-синтезатора стоят триста тысяч. И еще сто тысяч на содержание подопытного стада.

— Ни дать, ни ждать, — скороговоркой произнес Владимир Лукьянович. Я понял: ни столько дать, ни столько ждать они не смогут.

— Сколько сможете? — обратился я к директору, словно его зама в кабинете и вовсе не было.

Полное лицо Евгения Степановича выразило озабоченность, складки у щек углубились.

— Наш разговор повернул не в ту степь, Борис Петрович. Вы можете продолжать свои опыты, но необходимо испытать полиген в первую очередь для выяснения возможностей лечения наследственных заболеваний.

— То есть для того, чем сейчас занимается ваш отдел?

— Эту задачу ставит перед нами академия. Как вам, может быть, известно, наш институт академический.

Я понял, что мои планы рушатся — средства в его руках.

— Но, Евгений Степанович, если полиген принесет плоды, ваш отдел сможет их использовать в нужном вам направлении, — взмолился я.

Он тяжело и шумно вздохнул:

— Сколько времени упустим…

— Скольких несчастных не спасем, — как эхо откликнулся Владимир Лукьянович. Внезапно на его лице мелькнула хитрая жирная усмешка: — Новое направление опытов, между прочим, ускорило бы ваше продвижение на новую должность…

Многие старые сотрудники потом утверждали, что такого бурного собрания не было за все годы существования института. Уже с самого начала я отметил, что почему-то в президиуме рядом с Евгением Степановичем нет Александра Игоревича. Его место занимал Владимир Лукьянович. Перед ним на столе лежало несколько сколотых скрепками бумажек. Он накрыл их своими руками в веснушках и золотистых волосках. Руки чуть подрагивали, иногда постукивали пальцами, бдительные, настороженные, как два сторожевых пса.

— Все-таки вы, Владимир Лукьянович, не ответили на мой вопрос, — не унимался какой-то сотрудник из лаборатории ферментов. — Как могло случиться, что некоторым одиночкам предоставлены отдельные квартиры в «гостинке», а мы с женой вынуждены ютиться в общежитии?

— Простите, я уже отвечал на идентичные вопросы, — сказал Владимир Лукьянович. — Что можно добавить? — Он обвел взглядом зал, повернулся к сидящим в президиуме, как бы обращаясь к ним за поддержкой, чуть дольше задержал вопросительный взгляд на директоре. Потом медленно, будто нехотя проговорил: — Вот по такому же точно поводу нам передали из академии анонимное письмо. — Наконец-то он взял в руки сколотые скрепкой бумаги, которые придерживал с самого начала собрания.

В анонимном письме говорилось о злоупотреблении служебным положением со стороны Александра Игоревича, когда он по поручению директора курировал жилищный вопрос. Одним из примеров злоупотреблений называлось выделение отдельной комнаты в общежитии одинокому тридцатилетнему холостяку якобы для того, чтобы он мог в любое время водить к себе девочек. И этим холостяком был… я.

Тотчас взгляды десятков людей скрестились на мне. Кажется, я побагровел, на лбу выступили капли пота, в виске начал стучать настойчивый молоточек: тук-тук, тук-тук.

— Уверен, что анонимка просто лжет, и ни Александр Игоревич, ни молодой наш сотрудник ни в чем подобном не виновны, — пророкотал директорский баритон.