Эрнст Юнгер - Годы оккупации

• Название: Годы оккупации
• Автор: Эрнст Юнгер
• Издательство: Владимир Даль
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2007
• ISBN: 5-93615-068-2

Том содержит «Хронику» послевоенных событий, изданную Юнгером под заголовком "Годы оккупации" только спустя десять лет после ее написания. Таково было средство и на этот раз возвысить материю прожитого и продуманного опыта над злобой дня, над послевоенным смятением и мстительной либо великодушной эйфорией. Несмотря на свой поздний, гностический взгляд на этот мир, согласно которому спасти его невозможно, автор все же сумел извлечь из опыта своей жизни надежду на то, что даже в катастрофических тенденциях современности скрывается возможность поворота к лучшему. Такое гельдерлиновское понимание опасности и спасения сближает Юнгера с Мартином Хайдеггером и свойственно тем немногим европейским и, в частности, немецким интеллектуалам, которые сумели не только пережить, но и осмыслить судьбоносные события истории ушедшего века.

---

Вдруг на дороге показался направляющийся к нам пешеход в синем пальто. Он еще издали старался обратить на себя внимание: «I am the first person in this place».(Я первое лицо местного управления (англ.)) Это был местный ландрат.(Начальник окружной администрации в Германии) С его машиной случилась авария, но он сказал, что шофер сейчас с нею подъедет. Может быть, это и будет появлением Deus ex machina.(Букв.: бог из машины (лат.). Развязка вследствие непредвиденного обстоятельства.) Но не тут-то было: «Shut up! Молчать! А ну к стенке! Снять шляпу!» Пришлось ему встать рядом с нами, не в добрый час, видно, его сюда занесло, однако это все же означало некоторую паузу и немного отвлекло.

Спектакль продолжался; другие солдаты тоже вынули пистолеты и принялись ими махать. Было очевидно, что искушение привести их в действие очень велико; достаточно было неосторожно шевельнуть рукой. Возможно, и этого уже не требовалось; если прозвучит выстрел, это будет означать, что мы оказывали сопротивление, это не вызовет ни малейших сомнений. Бывают такие положения, когда самый факт существования является сопротивлением.

Я взглянул налево и направо. Немцы неподвижно стояли у стены; прохожие приближались и отворачивали голову, торопясь поскорей пройти мимо. Взглянув на фон Штейнена, я увидел, как тот побледнел, покачнулся и упал ничком. Сердечный приступ. Должно быть, и у него колотилось сердце.'Мы подняли его и усадили на камень. Это происшествие в чем-то пошло нам на пользу; оно как бы означало, что жертва принесена, и это дало разбушевавшимся людям чувство удовлетворения, утолив их ярость. Они убрали пистолеты. Чернявый коротышка даже сам стал отпаивать сердечника. Затем они взяли под стражу «спекулянта» Радемахера и увезли его на машине, оставив нас дожидаться в тоннеле. У нас было такое чувство, что нам, как и при столкновении, в очередной раз повезло и мы опять легко отделались.

Я отвел фон Штейнена в город, и нам удалось найти номер в маленькой гостинице, битком набитой солдатами, девицами и беженцами. Из комнат доносился шум и гам. В вестибюле я столкнулся с пьяненьким негром, который вцепился в мой лацкан, с доверительной настойчивостью бормоча: «Lokos?»(Искаженное Lokus — уборная (разг. нем.)) Я показал ему дверь искомого помещения; он ее открыл, и попытался втащить меня за собой. К счастью, мимо проходила немецкая девица, она знала его и разрешила это недоразумение, объяснив ему его заблуждение. Оказалось, что он поджидал спекулянта по имени Лукас, с которым у него была назначена встреча. Гостиница была подозрительным местом, словно нарочно созданным для пера Петрония, там бурлила та лихорадочная, паразитическая жизнь, какая обыкновенно заваривается за счет побежденной стороны при участии местной закваски. Слава богу, фон Штейнен понемногу оправился; мы ушли в свой номер и заперлись на ключ.

Наутро я разыскал контору ландрата. Здесь тоже царила суматоха; коридоры были забиты беженцами из русской зоны. Секретарша заявила, что ни в коем случае не пропустит нас к ландрату; у него и без того дел по горло. Я передал ей маленькую записочку: «Участник вчерашнего неприятного происшествия». Меня тотчас же пригласили войти, он встретил меня как товарища по несчастью и спросил, что мне нужно. Я узнал, что Радемахер вместе с машиной был сдан на руки немецкой полиции. Двух-трех телефонных звонков было достаточно, чтобы развязать этот узел. Мне разрешили забрать Радемахера из переполненной тюрьмы, где он провел тяжелую ночь, конфискованная машина также была нам возвращена. Можно было продолжить путешествие с новыми удостоверениями.

В окрестностях Касселя, на границе английской зоны, у нас опять было несколько неприятностей. Повод обычно бывает самый пустяковый, но часто он чреват опасностью самых неожиданных последствий, вплоть до длительного заключения. Поэтому я до поры ограничусь своим садом, а свои поездки — такими местами, куда можно добраться на велосипеде.

Кирххорст, 7 февраля 1946 г.

Канне говорит по поводу одного испытания, что чувствует, когда молитва «доходит». В таких случаях с молитвой должно быть связано определенное состояние и давать силу молящемуся, подобно тому как правда, сказанная под присягой, придает свидетелю несокрушимую твердость. Иначе текст присяги или молитвы останется пустой формальностью.

Возможно, это состояние — страх, который служит основой и углубляет сближение. При достаточной силе этого страха он способен, как указывает, например, апостол Павел, достичь желанной цели и без помощи текста.

Можно предположить, что в условиях приумножения страха на земле в то же время возрастает и количество молитв. Это действует как отдушина, дающая отток нагнетаемому напряжению и давлению земных сил.

Какая же это величественная мысль, что человек слабый и преследуемый, забившись в своей комнатенке, в какой-нибудь норе, где он прячется, или сидя в тюремной камере, может в одиночку сопротивляться Левиафану и даже заставить того предстать перед судом, и что эта сила дается ему именно через страх — благодаря тому, что он ведет себя как страдающий человек.

Кирххорст, 21 февраля 1946 г.

Поскольку мы не можем быть свободны от заблуждений, остается только пожелать, чтобы они сменялись не слишком часто. Так попросим же себе длинноволновых заблуждений. На их гребне корабли безопаснее достигнут гавани: церковные — на тысячелетних, государства — на вековых, отдельные индивиды — на семидесяти- и десятилетних.

С субботы на воскресенье у нас был капитан Коэн, военный врач английской армии. После так называемой «хрустальной ночи» брат Физикус[137] прятал его в своей берлинской квартире. Он принес нам множество вкусных вещей для нашего оскудевшего стола. Что бы ни говорили про евреев, но их нельзя обвинить в неблагодарности.

Этот гость — очень хороший чтец, благодаря ему я впервые получил представление о Дейблере[138] и его мире. В «Северном сиянии» мне особенно понравилось явление ночи в Венеции в образе мавританской царицы — искрящаяся песнь, проникнутая токами космических лучей, как темным свечением.

Коэн дал мне также неопубликованную рукопись этого автора под названием «Возвращение племен на родину», посвященную звездной судьбе народов. У Дейблера ощущается какое-то шестое чувство: как будто рождается новый орган, таинственно связующий растения, животных, человека с космосом, это как новый глаз, который открылся и обрел зрение.

Кирххорст, 2 марта 1946 г.

Скудные карточные нормы с каждым месяцем урезаются еще наполовину. Это смертный приговор для многих, кто раньше кое-как перебивался, особенно для детей, стариков и беженцев. Судя по газетам, многие в мире встретили этот голодный мор одобрительно. Одна коммунистическая газета во Франции придерживается такого мнения, что мы еще слишком хорошо живем, и выражает недоумение по поводу того, что наши дети еще ходят обутые.

Это на худой конец еще терпимо и приемлемо для разума, когда ты смирился с тем фактом, что мы проиграли войну и нужно платить долги. Менее приятны те соотечественники, которые воображают, будто они причастны к победе, хотя тут они на самом деле роковым образом заблуждаются.

Разговоры с такими посетителями напоминают мне времена единомыслия, когда они велись с обратным знаком. Тип уличаемого проходит через все системы, а вместе с ним и тип преследователя; взаимозаменяясь, они зачастую оказываются представленными в одном и том же лице. Если сегодня сюда придут русские, к чему многие уже готовятся, произойдет перераспределение ролей; на этой почве развивается мир политики.

Кирххорст, 16 март 1946 г.

В полночный час я сидел, расположившись за письменным столом, на котором лежала рукопись, в комнате деревенского дома, выходящей окнами в сад, и тут ко мне вошла стройная женщина, одетая в гимнастическое трико, чтобы посмотреть, как горит камин.

И вот я мучительно думаю, где же мог быть этот дом, этот сад и эта комната? Кто такая была женщина, подходившая к камину? Что это была за рукопись, которой я был занят?

И вновь мне приходит мысль, вдруг то, чем мы занимаемся в этих посторонних пространствах, важнее всех трудов при свете дня?

Кирххорст, 18 мая 1946 г.

Чтение: Дневники Гонкуров.[139] Здесь в записи от 9 апреля 1869 года можно найти предсказание химика Бертело, которое гласит, что через сто лет человек будет знать, что такое атом, и, владея этим знанием, сможет регулировать солнечное излучение так, как сейчас регулирует свет электрической лампочки. Гонкуры делают по этому поводу замечание, что в этот момент, возможно, на землю явится Господь Бог и, как на выставке, объявит человечеству, что она закрывается.