Дмитрий Суслин - Роза в цепях

• Название: Роза в цепях
• Автор: Дмитрий Суслин
• Жанр: Исторические любовные романы

Молодой римский патриций Тит Веций Валерий, без памяти влюбившись в рабыню, попытался выкупить ее, когда же хозяева девушки наотрез отказались продать ее, молодой человек вооружил своих рабов и напал на поместье и завоевал рабыню с мечом в руках. Потрясающий сюжет. А начинается все с того, что маленькую Актис еще девочкой украли пираты и увезли с родного острова Лесбос, на котором жили самые красивые женщины Античного мира. И кто устоит перед ее красотой?

---

Командир полицейского отряда, подозвав одного из своих подчиненных, приказал ему отнести свернутый в трубку и запечатанный воском пергамент в городской магистрат.

Флавию со свернутой шеей и Гиппократа, лежавшего лицом вниз в залитом кровью бассейне, нашел старый знакомый знаменитой матроны, зашедший к ней на следующее утро после убийства по одному важному делу. Дверь была открыта. Привратника не было на месте. Ни звука не доносилось из дома. Прекрасный цветник был истоптан. Когда знакомый Флавии увидел двух мёртвых людей, он, быстро повернувшись, выбежал вон. Расследование преступления в доме Флавии, дополняемое расспросами соседей, вывело полицейских на Демиция. Срочно были посланы курьеры на военные посты, расставленные по городам, в обязанности которых входило помогать городской полиции и наместнику. Похитители людей, разбойники, святотатцы, воры не могли быть разысканы силами одной лишь полиции, и поэтому приходилось обращаться за помощью к солдатам.

Демиций, продав своему приятелю Актис и получив за неё мешочек с серебряными монетами, на следующее же утро отправился в Вечный город. Его схватили у городских ворот, когда он широким шагом спешил поскорее выбраться из Капуи. Его доставили в городскую тюрьму, где преступника допрашивали два человека. Один прибыл из Неаполя, а другой возглавлял местную полицию. Бывшего солдата под пытками заставили признаться в преступлении. Он рассказал, что убил свою мать в помешательстве, что она сама довела его до убийства, отказывая в деньгах. И, разозленный упорством Флавии, он ударил её и, когда та с ножом набросилась на него, то, защищаясь от матери, случайно обрушил на неё удар, оказавшийся смертельным. О Гиппократе же он сказал, что жалкий раб нанёс ему оскорбления, не достойные римского гражданина.

— Моими рабами я могу распоряжаться, как мне заблагорассудится, — добавил Демиций.

В это же время седовласый полицейский допрашивал Актис в доме Луция и его отчет о расследовании скоро лёг на стол перед двумя следователями. Показания Актис и Демиция сопоставились и, хотя слово свободного человека имело больше шансов перед римским судом, чем слово какой-то малолетней рабыни, чаша весов перевесила в сторону бывшего солдата из-за множества улик, направленных против убийцы.

Луций, давно уже стоявший под наблюдением полиции, был срочно доставлен в городской магистрат. Также под пытками он признался, что купил у Демиция рабыню, не потребовав никаких бумаг, удостоверявших имя её прежнего хозяина. Под предлогом незаконности сделки, совершённой между Демицием и работорговцем, в доме Луция был произведён обыск, и тогда всплыли, как мёртвые рыбы на поверхность воды, все тёмные делишки, проделанные Луцием. Были допрошены все домочадцы работорговца, со слезами покаявшиеся в том, что они были замешаны в тайных делах своего господина. Рабы, допрошенные в городской тюрьме, были отправлены обратно в эргастул* Луция, где их должны были продать с аукциона. Всё имущество работорговца, нажитое путём многочисленных нарушений римского закона, также распродавалось.

Состоялся суд. Претор,[10] осуществлявший расследование преступления, совершённого Демицием, распорядился привести в исполнение приговор — древнюю казнь, карающую за убийство своих родителей. Бывшего защитника отечества приговорили к утоплению в кожаном мешке, в который вместе с преступником зашили собаку, петуха, обезьяну и змею. Эти животные считались примером непочтительности перед родителями. Демиций окончил свою жизнь на дне реки Вальтурно, брошенный туда с высокого берега.

Луция же приговорили к тяжёлым работам в серебряных рудниках; он лишился не только своего дома, своих рабов, но и положения римского гражданина, став таким же рабом, пополнявшим императорскую казну, как и бесчисленное множество невольников, наводнявших Римскую империю. После всего этого был объявлен глашатаями тот день, когда всё имущество пойдёт с торгов в доме бывшего рабовладельца, а Актис, запертая вместе с другими рабынями в каземате, с тревогой в душе ждала, как распорядятся боги её несчастной судьбой.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Аукцион, на котором продавалось имущество Луция, привлек всеобщее внимание капуанских богачей. Они толпой устремились на распродажу. так как знали, что у преступника в доме находилось немало ценных и изящных вещей.

В первый день продавалась домашняя утварь: мебель, посуда, ткани и прочие безделушки. На второй день продавали произведения искусства: статуи, картины, вазы и драгоценные изделия.

Но больше всего народу собралось в третий день — день продажи рабов.

Накануне вечером государственный чиновник лично проследил за тем, чтобы всех невольников привели в порядок. Их заставили помыться, затем, специально приглашенные парикмахеры сделали рабам привлекательные прически. Государство тоже вело себя как опытный работорговец и хотело с выгодой продать свой товар.

Рабов разделили на специальные группы, чтобы при продаже избежать недоразумений, и завели тщательные списки, где были заполнены на каждого человека, включая даже младенцев, все данные о возрасте, весе, росте и способностях продаваемых.

Актис попала в пятую по списку группу. Вместе с ней были еще две женщины. Одна красивая и молодая, не старше двадцати трех лет; другая намного старше лет сорока — сорока пяти с двумя малолетними детьми. Один ребенок был еще грудной, другой лет пяти не отходил от матери ни на шаг, вцепившись ручонками в ее платье. Также в группе была еще одна девочка лет на шесть младше Актис с черными как смоль волосами и слегка раскосыми глазами. Она была очень смуглой и худенькой.

Роковой день наступил, и очередь группы, где была Актис, подошла ровно в полдень. Надсмотрщик вывел их из каземата, два раза сверился со списком и повел по коридорам к атрию,[11] переоборудованному в зал для аукциона. Сразу же в конце коридора, через несколько шагов стоял наспех сколоченный из досок помост, на который и заводили рабов.

Сам атрий был битком набит людьми, от чьих разноцветных тог рябило в глазах. В основном это были мужчины, но и несколько богатых женщин в драгоценных одеждах толпилось около имплювия в ожидании очередной партии.

Торг начался с самого утра и уже четыре группы рабов были проданы. Народу было столько, что на всех не хватало воздуха, и стояла мучительная духота. Кроме самих покупателей присутствовали еще их многочисленные рабы, и вся эта разношерстная компания сильно страдала от тесноты, но тем не менее никто не расходился. Римляне очень любили подобные мероприятия, пожалуй не менее гладиаторских боев и прочих зрелищ, которыми их щедро снабжало государство.

Перед тем, как завести очередную группу на помост, всех детей, включая и Актис, заставили раздеться донага. Надсмотрщик хотел и женщинам приказать сделать то же самое, но распорядитель знаком отменил его слова.

Актис бросило в жар от стыда, когда она оказалась на помосте и десятки глаз стали обшаривать ее с головы до ног. Чтобы как-то спастись от этих взглядов, она села на дощатый пол, обхватила руками ноги, прижав их поплотнее к бедрам и положила подбородок на колени. Кое-кто в зале заметил ее смущение, раздалось несколько смешков. Актис не обратила на это внимание. Её взгляд бессознательно скользил по залу, пока не остановился на какой-то неодушевленной детали. За ее спиной робко встала маленькая смуглянка, слева закопошился мальчуган, дергающий за платье свою ставшую внезапно равнодушной мать. Второго ребенка женщина держала на руках и тихо покачивала, боясь, что тот раскричится.

Женщину, бывшую с ними, распорядитель — тощий, лысый, с огромным носом мужчина, сразу же отдалил от остальных и вывел в центр прямо к зрителям. Здесь он собственноручно снял с рабыни платье и бросил к ее ногам. Когда женщина почувствовала скольжение падающей с нее одежды, она в отчаянии откинула голову слегка назад и правой рукой прикрыла глаза. Этот жест получился изящным и грациозным. В мужских рядах пробежало легкое волнение. Рабыня была так хороша, что даже видавший виды распорядитель был очарован ею. Наконец, он вспомнил свои обязанности и, схватив костлявой рукой ладонь невольницы, открыл ее лицо.

Затем заглянул в пергамент и зашевелил губами. Женщина стояла, опустив глаза в землю, и не смотрела на своих мучителей. Одинокая слеза побежала по ее щеке.

— Мигдония, — прочитаа распорядитель. — Невольница двадцати лет от роду, родом из Парфии. Привезена в Италию в пятилетнем возрасте и выращена в доме Гая Юлия Мигдония. Нрава кроткого, без дурных привычек, в воровстве не замечена. Может прислуживать и ухаживать за волосами. Грамотна — умеет читать, писать и считать…

Затем он назвал ее рост, вес, размер ноги, цвет глаз, другие отличительные знаки и исходную цену. Торг начался. Желающих было много, и цена на рабыню быстро росла. Наконец сумма стала настолько высокой, что лишь несколько желающих спорили за право владения невольницей. Тут спор затянулся, потому что оставшиеся участники торга стали прибавлять столь мелкие суммы, что это было похоже на борьбу характеров, а не кошельков. За этим соревнованием с огромным интересом следили те зрители, что покинули поле сражения ранее и теперь ждали, чем все кончится.