Карел Чапек - Кракатит

• Название: Кракатит
• Автор: Карел Чапек
• Жанр: Классическая проза

---

Дэмон заглянул через его плечо.

— Неужели не узнаете? Да ведь это ваша красавица, которую вы сами привезли сюда в объятиях. Великолепна, правда?

— Как попал сюда снимок?

Дэмон ухмыльнулся.

— Вероятно, ее обожает наш телеграфист… Не сочтите за труд включить вон тот контакт… Тот большой рычажок… Наш телеграфист — вы его не заметили? Сидел на первой скамье, сморщенный такой человечек…

Прокоп бросил карточку на стол, включил контакт. По проволочной сетке пробежала голубая искра.

Дэмон поиграл пальцами на клавиатуре — и весь аппарат начал фосфоресцировать короткими синими вспышками.

— Так… — удовлетворенно вздохнул Дэмон, неподвижно вглядываясь в пучки искр.

Прокоп снова порывисто схватил фотографию. Ну, конечно, разумеется, это — та девушка, что спит внизу; нет никакого сомнения. Но если… если б на ней была вуаль, и горжетка, горжетка в капельках дождя, до самых губ, и перчатки… Прокоп стиснул зубы. Не может быть, чтоб она была так похожа на ту! Сощурил глаза, стараясь удержать ускользающий образ, — и опять увидел девушку под вуалью, она прижимает к груди запечатанный пакет, и — вот сейчас поднимет на него чистый, полный отчаяния взор…

Вне себя от волнения, Прокоп сравнивал фотографию с неуловимым образом. Господи, как же она, собственно, выглядела? Да ведь я не знаю! — кольнул испуг. Знаю только — лицо ее закрывала вуаль, и оно было прекрасно. Прекрасное лицо под вуалью — и больше я ничего, ничего не видел. А этот, этот снимок, большие глаза и рот, строгий и нежный — неужели это та, та самая, что спит внизу?

У нее ведь раскрытые губы, раскрытые грешные губы, и волосы растрепаны, и смотрит она не так, смотрит совсем не так… Вуаль в дождевых капельках стояла у Прокопа перед глазами, застилая все. Да нет, ерунда; и на снимке — совсем не та девушка, что спит внизу, и не похожа вовсе. На снимке — лицо той, под вуалью, что пришла к нему в беде и горе; ее лоб спокоен, а в глазах — скорбная тень; и к губам льнет вуаль, густая вуаль с росинками дыхания…

Почему она не подняла тогда вуаль, чтоб я мог узнать ее!

— Пойдемте, я вам что-то покажу, — прервал его мысли Дэмон и потащил Прокопа наружу.

Они стояли на вершине отвала; под ногами их простерлась необъятная темная спящая земля.

— Смотрите туда. — Дэмон показал рукой на горизонт. — Не видите ничего?

— Ничего. Впрочем, нет, вижу — огонек. Слабое зарево.

— Знаете, что это такое?

Раздался еле слышный гул, словно ветер промчался в ночи.

— Готово! — торжественно произнес Дэмон и обнажил голову. — Good night 1, друзья.

Прокоп вопросительно посмотрел на него.

— Не поняли? — сказал Дэмон. — До нас только теперь донесся звук взрыва. Пятьдесят километров по прямой. Точно две с половиной минуты.

— Какой взрыв?

— Кракатит. Эти болваны понабивали его в спичечные коробки. Полагаю, теперь-то они нас больше беспокоить не будут. Мы созовем новый съезд… выберем новый комитет…

— Вы… вы их…

Дэмон кивнул.

— С ними нельзя было работать. Уверен, они до последней минуты пререкались из-за тактики. Скорее всего там теперь горит.

На горизонте виднелось лишь слабенькое багровое зарево.

— Там остался и изобретатель нашей станции. Все там остались. Так что теперь вы все возьмете в свои руки… Послушайте только, как тихо. А ведь отсюда, из этих проводов посылается в пространство беззвучная и точная канонада. Сейчас мы остановили работу всех радиостанций, и у радистов стоит в ушах треск — крах, крах! Пусть бесятся. А тем временем в Гроттупе господин Томеш бьется, стараясь добыть кракатит. Никогда он его не добудет. Но если даже — если сумеет, о! в ют же миг, когда под его руками произойдет соединение, настанет конец… Так что работай, моя станция, рассылай потихоньку искры, бомбардируй вселенную! Никто, никто, кроме вас, не станет хозяином кракатита. Теперь только вы, вы

1 Спокойной ночи (англ.).

один, единственный… — Дэмон опустил руку на Прокопово плечо, молча обвел другой рукой широкий круг, словно показывая: весь мир.

Ночь была беззвездна и пустынна; лишь на горизонте низко полыхал огненный потоп.

— А-а, устал, — зевнул Дэмон. — Славный был денек. Пойдемте вниз.

LI

Дэмон торопился домой.

— Где, собственно, находится Гроттуп? — неожиданно спросил Прокоп, когда они уже спустились с холма.

— Идемте, я покажу вам, — отозвался Дэмон.

Они зашли в контору рудника, и Дэмон подвел Прокопа к карте на стене.

— Вот здесь. — Он ткнул в карту длинным ногтем, подчеркнул маленький кружочек. — Пить не хотите? Согреетесь.

Он налил в рюмки себе и Прокопу жидкость, черную, как смола.

— Ваше здоровье!

Прокоп глотнул залпом и задохнулся: жидкость была, как расплавленный металл, и горше хинина; голова мгновенно пошла кругом.

— Больше не желаете? — оскалил Дэмон желтые зубы. Жаль. Не хотите заставлять ждать свою красотку, а? — Сам он пил рюмку за рюмкой; глаза вспыхивали зеленым огнем, его обуял приступ болтливости, но язык постепенно коснел. — Слушайте, вы молодец! — заявил он. — Завтра беритесь за дело. Старый Дэмон сделает для вас все, что придет вам в голову… — Тут он неуклюже поднялся, поклонился Прокопу в пояс. — Теперь все в порядке. И еще… по-погодите…

Он начал путать все языки мира; насколько Прокоп мог понять, Дэмон изрекал грубейшие непристойности; потом затянул какую-то пошлую песенку, задергался, как в припадке падучей, теряя сознание; на губах у него выступила желтая пена.

— Эй, что с вами? — крикнул Прокоп, встряхивая Дэмона.

Тот с трудом открыл бессмысленные остекленевшие глаза.

— Что… что? — забормотал он, приподнялся, вздрогнул. Ага, я… я… Это ничего, — потер себе лоб, судорожно зевнул. — Да, да, я провожу вас в вашу комнату, ладно?

Его татарское лицо покрылось безобразной синевой и опало, как пустой мешок; он двинулся к двери, шатаясь, словно ноги отказывали ему.

— Идемте же!

Он пошел прямо в комнату, где они оставили спящую девушку.

— А-а, красавица проснулась! — крикнул он на пороге. Входите, пожалуйста!

Девушка стояла на коленях перед печкой; она, видимо, только что затопила и теперь смотрела на потрескивающие дрова.

— Ого, как прибрала! — с ноткой признательности протянул Дэмон.

И в самом деле, комнату проветрили, удивительным образом исчез неприятный беспорядок; теперь все тут было просто и мило, как у мирного домашнего очага.

— Смотри-ка, на что ты способна! — удивлялся Дэмон. — Пора уже тебе бросить якорь, девица! — Она встала, густо покраснела и смутилась. — Ну-ну, не робей! Этот камарад тебе нравится, правда? — осклабился Дэмон.

— Нравится, — просто ответила она и пошла закрыть окно и спустить жалюзи.

От печки по светлой комнате разливалось тепло.

— Хорошо тут у вас, дети, — одобрил Дэмон, грея руки у печки. — Так бы и остался с вами.

— Нет уж, уходи, — быстро возразила она.

— Сейчас, голубушка, — почему-то по-русски ответил Дэмон, ухмыляясь. — Мне… тоскливо мне без людей. Смотри-ка, а приятель твой молчит, как убитый. Постой, сейчас я его уговорю…

Она вдруг вспыхнула:

— Нечего его уговаривать! Пусть будет какой есть!

Дэмон поднял мохнатые брови, изображая преувеличенное изумление:

— Что-о-о? Да ты уж… не влюби…

— А тебе какое дело? — перебила она, блеснув глазами. Кому ты тут нужен?

Он беззвучно захохотал, прислонясь к печке.

— Знала бы ты, как это тебе к лицу! Ах, девка, девка, значит, и на тебя нашло всерьез? А ну, покажись!

Он хотел взять ее за подбородок — она отшатнулась, бледнея от гнева, оскалилась.

— Что? Даже кусаться готова? С кем же это ты вчера опять была, что так… Ага, вспомнил: с Россо, верно?

— Неправда! — крикнула она со слезами в голосе.

— Оставьте ее, — резко сказал Прокоп.

— Ну-ну, это я просто так, — примирительно проворчал Дэмон. — Ладно, не буду вам мешать. Доброй ночи, дети.

Он, пятясь, прижался к стене; и, прежде чем Прокоп поднял глаза, исчез.

Прокоп придвинул стул к гудящей печке, засмотрелся в огонь; даже не оглянулся на девушку. Только слышал, как она нерешительно, на цыпочках, ходит по комнате, что-то запирает, устраивает; но вот больше делать нечего, и она остановилась, молчит…

Дивна власть пламени и текучих вод; засмотрится человек и потеряет себя, застынет; и уже не думает ни о чем, ничего не знает, не ворошит память, но в нем воскресает все, что было, что пережито — воскресает без формы, без времени.

Стукнула об пол сброшенная туфелька, стукнула другая; значит, разувается. Иди спать, девушка; уснешь, и я посмотрю, на кого ты похожа. Она тихонько прошла через комнату, остановилась; опять поправляет что-то — бог ведает, отчего ей хочется, чтоб было здесь чисто и уютно. И вдруг она бросилась перед ним на колени, протянула к его ноге точеные руки: