Вячеслав Миронов - НЕ МОЯ ВОЙНА

• Название: НЕ МОЯ ВОЙНА
• Автор: Вячеслав Миронов
• Издательство: Крылов
• Жанр: О войне
• Год: 2004
• ISBN: 5-94371-480-4

Развал великой империи, пылающий Кавказ. Забытая, брошенная на произвол судьбы советская ракетная часть. Судьбы русских офицеров — песчинки между жерновами армяно-азербайджанского конфликта.

Как не изменить своей Родине под дулами автоматов? Как не изменить своей совести, когда автомат — уже в твоих руках? Как не изменить своей любви, если вокруг только ненависть, грязь и кровь?

Как вернуться живым — с чужой войны?

---

— Так значит, мы рисковали жизнями лишь ради трофеев? Ни фига себе! А вы что не бежите, и добываете себе пару овец да ковер?

— А мы воюем за независимость нашей Родины, — Ахмед был серьезен.

— Ну, слава богу, я уж думал, что тут сборище мародеров. А много таких как они?

— Хватает, — уклончиво ответил один из бывших охранников.

— Гусейнов об этом знает?

— Знает. Если не давать людям трофеи, то многие разбегутся.

— Понятно. А почему они не забирают раненых, или сначала за добычей?

— Они скоро поедут назад и заберут раненых.

— Кому война, а кому мать родная. Тьфу! — Сашка смачно плюнул вниз.

— Пошли поедим.

— Есть что-нибудь?

— Есть, мы тут принесли вам, на пару дней хватит, потом еще принесем, — Вели показал на мешки, сложенные возле стены.

— Тоже трофеи? — Володя опасливо покосился на мешки.

— Трофеи. Другого пока ничего кушать нет. Мы же знаем, что вы не пойдете себе искать, вот и позаботились.

— А себе что-нибудь поесть оставили?

— Есть у нас. Мы пошли.

Часть шестнадцатая

— 63-

Они ушли, мы стали вываливать еду. Было ее действительно немало. И хватит не на пару дней, а гораздо больше. Тут было мясо вяленное, армейская тушенка, круги сыра, колбаса, банки с соленьями и большая бутыль с домашним вином. Пахло оно хорошо. Быстро накрыли стол. У мужиков разжился патронами, снарядил магазины, пару гранат сунул в карманы. Поели и пошли осматривать окрестности.

Война и то, что деревня неоднократно переходила из рук в руки, оставили свои следы. Разруха, запустенье, сожженные, развороченные дома, погубленное хозяйство. Тем не менее, мы видели, как ополченцы и их родственники вытаскивали и грузили на транспорт чудом уцелевшую мебель, кули с мукой. В сторонке стояла бабушка и тихо плакала. Плакала беззвучно, лишь кончиком черного платка вытирала слезы с морщинистого лица.

— Мужики, вы как хотите, а я так больше не могу! — Сашка поправил автомат и пошел в сторону мародеров.

— Саша не надо! Хуже будет! — я крикнул ему вслед.

Он лишь махнул рукой, взял автомат наизготовку и передернул затвор.

— Ну что, пошли. А то сейчас такое начнется, втроем от батальона не отобьемся, — Володя тоже снял автомат с предохранителя и передернул затвор.

— Пошли.

Во дворе уже поднялся крик.

Посреди двора стоял Сашка, наведя автомат на грузивших вещи мародеров. Они орали друг на друга. Кроме мата ничего не было. Преимущество было на нашей стороне. Грузить с автоматами не удобно, поэтому они их где-то оставили. А у нас их три штуки. Их, правда, пятеро, но безоружных. Мародерствовать тоже надо уметь.

— Все, что здесь взяли — назад! Я сказал, быстро назад! — перемежая слова густым матом, орал Сашка.

— Они тоже нас грабили! Это все наше по праву войны! — отвечали ему ополченцы-мародеры и их родственники. — Пошел вон, русская свинья!

— Ах, так! Я, значит, русская свинья! — Сашка дал очередь перед ногами ополченцев. — Что-то я вас не видел в первой роте, когда мы одни рубились! Все назад!

Мы сняли автоматы и направили на мародеров. Те повиновались и пошли в дом, перетаскивая с машины награбленное. Когда все закончилось, Сашка подошел к бабушке и сказал:

— Бабуля, не бойся, никто тебя не тронет!

Она стояла и не говорила ни слова, просто смотрела и плакала. Слезы текли по ее морщинистому лицу, падая на грудь, на высохшие, перевитые узлами вен руки, стекали и падали на землю.

Володя подобрал кусок кирпича и написал на воротах: "Не трогать! Опасно! Под охраной инструкторов!"

— Думаешь, поможет? — я скептически смотрел, как Володя выводит буквы.

— Посмотрим, — он отбросил кирпич. — Пошли.

— Куда? Спасать село от разграбления? Не получится. И не мечтай! — я отбросил окурок.

— Пойдем в штаб, посмотрим, чем они там занимаются, как приготовились к внезапным атакам противника.

— Ты думаешь, там кто-нибудь думает о чем-нибудь, кроме празднования победы и мародерства? Дико сомневаюсь.

— Вот и посмотрим.

Мы пошли дальше по селу. Везде была та же картина. Выносили и грузили на различный транспорт все, что могло сгодиться в хозяйстве. Сашка пару раз порывался броситься на них, мы с Володей с трудом оттаскивали его. Он только матерился, плевался, грозил мародерам оружием.

Подошли к школе. Возле нее было много пьяных ополченцев. Они расположились в живописных позах рядом с крыльцом. Кто-то спал. Воины Аллаха!

Подводили пленных, избитых, раненных. Некоторые были без формы, лишь в трусах. Они шли, опустив голову, их пинали сзади, толкали прикладами, пристегнутыми рожками к автомату. Они падали в пыль, грязь, пинками их заставляли подниматься и идти в здание школы. Тех, кто был не в состоянии передвигаться, или был без сознания, брали за ноги и тащили туда же, их головы болтались и бились о камни.

Сашка свирепел от увиденного, мы зафиксировали его руки с обеих сторон, прижали их. Он дергался и отчаянно матерился.

— Саша, успокойся. Помочь мы им все равно не сможем. Только хуже сделаем. Эти негодяи могут нас заставить расстреливать этих бедолаг, чтобы кровью повязать, — увещевал его Вова.

— Мы здесь не для того, чтобы их спасать, самим бы спастись, — вторил я ему.

— Но так же нельзя! — бился Сашка у нас в руках. — Это же не война, а безумие какое-то! Воевать ради мародерства! Пленных вот так, как скотину, вести на бойню. Их же просто убьют! Поиздеваются и убьют! Ненавижу!

— Ты можешь что-нибудь изменить?

— Да, могу! Я пойду и убью, задушу, разорву комбата и это чмо — Модаева вместе с муллой!

— А дальше? Что дальше, Саша? К стенке? И все? Придет новый комбат с новым Модаевым. Может, даже еще хуже. И что? Все наши смерти — коту под хвост! — я пытался вразумить его.

— Плевать! Пустите!

— Тихо, на нас уже обращают внимание. Тебе надо обращать внимание этих зверей? Тебе нравится эта публика? — голос Володи звенел от напряжения.

Ему тоже нелегко было сдерживать себя, и удерживать от глупостей Сашку.

— У меня есть идея другого рода, — начал я. — Аида беременна. Мы ее отправляем отсюда. Она едет к Витькиным родителям. Там передает весточки, что мы здесь. Живы, относительно здоровы, но выбраться не можем. Пусть Родина помогает!

— Аида залетела? Ничего себе! — Володя присвистнул от удивления. — Ай, да Витька, ай, да молодец! Наш пострел везде поспел! Молодец!

— Ага. Поможет тебе Родина! — Сашка злорадствовал. — Положила она на тебя с прибором! Нахрен ты ей нужен! Пошлют по линии МИДа запрос в МИД Азербайджана, а те ответят, что знать не знают, или, что воюешь ты в их армии совершенно добровольно, принял гражданство вместе с исламом. «Альфу» тебе на выручку не пошлют!

— Попробовать можно, может и получится. А Аида с Витькой согласны? — Володя призадумался.

— Витек согласится, а вот как Аида — не знаю.

— Попробовать можно. По крайней мере, хоть ее из этого ада спасем, она-то вообще на царицу подземного царства не тянет!

— 64-

Вошли в здание штаба — бывшей школы. Повсюду валялись учебники, книги, тетради, классные журналы, по коридору гулял ветер. Полупьяные ополченцы без дела слонялись по кабинетам, пиная тетради, весело гогоча. Кто-то полез к нам целоваться, еле отпихнули, в спину нам понеслась брань на азербайджанском.

Из подвала доносились крики и вопли, снизу поднимался бледный как мел Мишка Домбровский. Левой рукой он рвал на себе ворот, а правой держался за стенку.

— Миша! Что с тобой? Ты ранен? Тебе плохо? — мы подскочили к нему.

Он лишь мычал, мотал левой рукой, показывая на подвал, а потом замахал ею, указывая на выход. Мы подхватили его и потащили на улицу. Следов насилия или ранения не было заметно.

Вытащили на улицу. Мишка оперся на стену. Его стало рвать.

— Знакомый диагноз — слабый желудок! — усмехнулся Володя.

— Что стряслось, Миша? — я потряс его за плечи.

— Там, Мудаев, э-э-э-э, — снова Мишку стало полоскать, — пытает пленных! Э-э-э-э, просто так пытает, ничего ему не надо! Ради само — э-э-э-э-э- утверждения! — с трудом закончил фразу Михаил, вытирая тыльной стороной ладони рот.

— Пошли, посмотрим! — решительно сказал Сашка.

Из подвала раздался снова отчаянный вопль пленного.

— Захватили начальника штаба того батальона, что стоял против нас. Вот он как с коллегой беседует, — донеслось нам вслед.

— Ничего, сейчас мы с ним тоже как с коллегой поговорим, — бормотал Володя.

Ступени в подвал мы пролетели на одном дыхании. Подвал был большой, проходил под всей школой. В центре подвала к трубе был прикован голый человек, вернее то, что оставалось от человека. Большой, бесформенный кусок орущего мяса.