Джудит Крэнц - Все или ничего

• Название: Все или ничего
• Автор: Джудит Крэнц
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-04284-9

Блистательной красавице, талантливой фотохудожнице Джез Килкуллен в жизни удается почти все. Но после предательства ее жениха, фотокорреспондента Гэйба, бросившего ее в день свадьбы, она боится доверять мужчинам, хотя с легкостью сводит их с ума. И только встреча с верным и надежным Кейси Нельсоном, новым управляющим на ранчо ее отца, все меняет в ее жизни...

---

Часы их совершенного счастья слились в дни, а их любовь друг к другу вошла в кровь и плоть, постоянно, упрямо напоминая о себе и оттирая на дальний план, затуманивая и растворяя потрепанный, привычный внешний мир.

В пятницу в конце августа Сильвия наконец решилась нарушить молчание.

– Осталась одна неделя... После праздника Дня труда я должна возвращаться к работе, – сказала она бесцветным, невыразительным голосом, обрывая лепестки на увядшей герани и роняя их на землю, где у ее ног уже образовался яркий цветочный веер.

– Ты думаешь, я не помню? Помню, до последнего часа, до минуты.

– Что мы будем делать? Это просто немыслимо, я даже думать не могу о разлуке.

– Любовь моя, все очень просто. На прошлой неделе я получил письмо от адвоката жены. Она собирается прилететь в Калифорнию и подать на развод. Через год после этого я свободен. Значит, на следующий год, если ты меня не разлюбишь, мы сможем пожениться.

– Ах, как все просто... – задумчиво протянула Сильвия.

– Но это и вправду так, – убежденно сказал Майк, стараясь не думать о деталях, изложенных в полученном письме.

Он должен будет выплачивать Лидии двадцать пять тысяч долларов ежегодно в качестве компенсации до конца жизни или до тех пор, пока она вторично не выйдет замуж. Он принимает на себя все расходы на детей, включая одежду, медицинское обслуживание, частную школу и восемь лет высшего образования после школы. Он будет платить триста пятьдесят долларов в месяц девочкам после окончания школы, за исключением того времени, что они будут жить у него. Лидии полагается половина всей прибыли ранчо с момента их свадьбы. Единственная причина, почему она не затребовала в придачу еще и половину ранчо с половиной дома, – это то, что они принадлежат ему по наследству.

Его адвокат резко возразил, заявив, что это чистой воды грабеж, что сумма алиментов и выплат детям куда выше, чем принято. Они значительно выше того, что налагают на обычных мужчин, если они не миллионеры. Но Майк согласился на все условия.

У него остается его земля, гасиенда «Валенсия». У него остается Сильвия, а за свободу от Лидии он готов отдать что угодно.

– Это и вправду просто, – повторил он, хотя Сильвия не спускала с него недоверчивых ясных глаз.

– Майк Килкуллен, ты упрощаешь.

– Я сказал, если ты меня не разлюбишь... Я же не сказал, что это само собой разумеется. О чем тут говорить еще?

– Я буду любить тебя.

Никогда еще Сильвия не была так красива, как в момент, когда произнесла эти слова. И никогда еще глаза ее не лучились таким чудесным, таким чарующим светом, волшебным и тревожащим одновременно, как в тот момент, когда она медленно продолжала свою речь. Ее самоуверенность, всегда такая незыблемая, сейчас, когда она осознала всю важность своего решения, казалось, была основательно поколеблена.

– Есть еще многое, о чем мы не говорили, – сказала она с некоторым беспокойством, перебирая в памяти череду разных обстоятельств. – Мой новый фильм – не стану отнимать у нас время на мелочи – так вот, мой новый фильм будет сниматься в Англии и Италии. Это значит, что я уеду на три месяца. Когда вернусь, смогу приехать к тебе на пару-тройку недель, а потом, после Рождества, – опять на съемки, уже в другом фильме, в Голливуде. Это будет продолжаться целыми днями в течение недели. Ох, радость моя, я смогу видеть тебя только по выходным. Три месяца, Майк, три месяца врозь, и только несколько недель вместе в перерывах между съемками! А потом еще хуже – только по выходным. Согласен ты на такую жизнь?

– Да, если ты согласна, – ответил он осторожно, стараясь не выдать голосом мрачных мыслей. Он ни разу еще серьезно не задумался, не попытался понять, что представляет собой жизнь кинозвезды. Зачем загадывать вперед, ломать голову над тем, что, как он надеялся, решится само собой. Он просто не должен потерять ее. Не может. Так что уж тут выбирать.

– Но, Майк, ты уверен, что не передумаешь? Лет, скажем, через пять? Предупреждаю тебя, милый, актрисы не бывают хорошими женами, кино – это не просто моя работа. Это работа, не делать которую я не могу. И мне нужна свобода – свобода вернуться к ней в любое время. Свобода настоящая и подлинная, без оглядки, без компромиссов, рвущих душу на части. Я не хочу оглядываться назад, через плечо, на то, что отвергла лишь потому, что боялась расстроить себя. То, что я хочу, я должна получить. Это единственный способ выжить, который я знаю. И только так я намерена жить. Жить полной, глубокой жизнью, беря от жизни все, что хочу. Для меня это ясно. Я эгоистична, ты видишь, страшно эгоистична, можно даже сказать, жестока. Но я намерена жить так, как я решила, неважно, чего хотят от меня другие и что говорят обо мне другие. Это лето, эти месяцы с тобой – они были... как бы вне моей жизни. Возможно, я никогда больше не буду такой, как сейчас. Подобные дни в нашей жизни могут не повториться. Так что если ты передумаешь – винить тебя я не стану.

– А я намерен попробовать, – уверенно ответил Майк.

Да он скорее собственными руками разорвет себе сердце, чем передумает. Да и откуда этой двадцатилетней девочке, пусть даже этой любимой, горячей, красноречивой нимфе, знать, что она будет думать пять лет спустя? Она считает себя умудренной жизнью, уверена, что может заглянуть в будущее, что точно знает, как бы ей хотелось прожить свою жизнь, но любовь уже изменила ее, и куда больше, чем она думает. Как она может называть себя эгоистичной и жестокой? Эти слова уже доказывают, что Сильвия излишне драматизирует ситуацию. Конечно, она останется свободной, свободной для работы, но неужели не понятно, что любовь неизбежно забирает у человека частицу свободы? Что никому не дано и то и другое одновременно. Что ж, рано или поздно она это поймет. Видит бог, замужество куда сильнее меняет женщин, чем мужчин.

– Я думаю, – проговорила Сильвия так задумчиво, что слова прозвучали почти печально, – что таким женщинам, как я, вообще не нужно выходить замуж. Боюсь, по отношению к мужчине это будет нечестно.

Теперь он точно знал, что она играет. Немножко, но играет. Сделав это открытие, Майк прервал поток ее слов шквалом поцелуев. Именно такие женщины и должны выходить замуж прежде всех других. Если этой его прелестной шведке позволить носиться по жизни неокольцованной – мужчинам придет конец! Даже если время от времени она захочет уехать, чтобы вернуться к работе, которую любит почти так же сильно, как его, что ж, пусть так и будет. В любом случае – разве у него есть выбор?

VI

Летом 1960 года Лидия Генри Стэк Килкуллен вылетела в Калифорнию, чтобы завершить дела с разводом и забрать документы. В аэропорту она взяла автомобиль и спустя немного времени зарегистрировалась в отеле «Беверли Уилшир» в заранее заказанном номере. Впервые она одна проводит вечер в Лос-Анджелесе – городе, который от Сан-Хуан-Капистрано находится всего лишь в полутора часах езды на автомобиле, но который, казалось, отделен от него целой галактикой.

В первые годы жизни на ранчо Лидия держалась настороженно по отношению к местному обществу. Зная наверняка, что в округе Оранж она никогда не найдет того круга, к которому принадлежала, она решила повернуться спиной к местному обществу. Правда, округ Оранж не обратил на это внимания. Тем не менее на шестом году супружества ей удалось установить дружеские отношения с бездетной парой из Сан-Клемента – Норой и Димсом Уайтами, сыном и невесткой Генри Уайта, стародавнего банкира Килкулленов.

Нора была невероятно богата: сирота, унаследовавшая огромное состояние своих сан-диеговских родственников, но для Лидии она никогда интереса не представляла, несмотря на деньги и образование, полученное в хорошей школе. Нора казалась ей безнадежно простоватой и грубой, не знающей тонкостей обхождения. Мужа она обожала и возлагала на него большие надежды, разделив эти чувства со свекром.

Димс Уайт, адвокат, напротив, был человек исключительной привлекательности и настолько заметный, что каждому, кто встречал эту пару, становилось совершенно ясно: он женился на Норе только ради денег. Однако очарование Димса Уайта было так велико, что ему не только не ставили в вину этот хладнокровный расчет, но, напротив, мало кто мог удержаться от мысли, что Норе чертовски повезло заполучить его.

Среднего роста, с прямыми, светлыми волосами, открывавшими прекрасно вылепленное, чувственное и в то же время слегка злое лицо, Димс напоминал молодого английского университетского преподавателя с фотографии 20-х годов: со слегка крючковатым носом, со сдержанной ироничной усмешкой, вечной трубкой во рту и небрежной манерой одеваться в безукоризненно подобранную одежду.

Димс не мог заставить себя серьезно относиться к карьере юриста, хотя обладал достаточным умом, чтобы преуспеть на этом поприще. Просто это был один из путей успокоить отца в отношении его будущего, поскольку Генри Уайт, как и любой отец единственного ребенка, не переставал повторять, что у Димса есть все способности сделать в жизни что-то важное. На самом деле именно Генри Уайт устроил женитьбу сына в расчете на то, что деньги Норы помогут его будущему, и Димс счел вполне разумным не противоречить планам отца.