Лиз Карлайл - Никогда не обманывай герцога

• Название: Никогда не обманывай герцога
• Автор: Лиз Карлайл
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-061093-8, 978-5-403-02078-7

Герцогиня Антония Уорнем – одна из первых красавиц лондонского света. Однако у ее многочисленных обожателей нет никаких шансов: Антония уже дважды была замужем, дважды овдовела и в третий раз ни за что не расстанется со свободой.

Но вот в доме Антонии появляется наследник герцогского титула, решительный и удачливый предприниматель Гарет Ллойд. Поначалу молодая вдова в ужасе – ей придется терпеть присутствие надменного нувориша. Да и Гарета раздражает утонченная аристократка. Однако очень скоро взаимная неприязнь Гарета и Антонии превращается в симпатию, а от симпатии лишь шаг до настоящей любви, жгучей и страстной…

---

– Все совсем не так, Антония. Ничего подобного не было. То, что я чувствовал к Зи, – скорее, желание защитить ее. Мы оба росли в тяжелых, подчас нищенских условиях, и я чувствовал, что она не станет резко осуждать меня. И я боялся потерять единственную семью, которая была у меня. Но то, что я чувствую к тебе, Антония, не идет ни в какое сравнение и не поддается никаким объяснениям. Это любовь, от которой у меня останавливается дыхание, она приводит меня в благоговение.

– Тогда попроси меня выйти за тебя замуж, – шепнула она и, потянувшись вперед, обвила руками его шею. – Попроси, Гейбриел, и я буду самой лучшей женой. Попроси, и мы сделаем друг друга сильнее. Я знаю, мы это сможем. Ну пожалуйста… попроси меня.

– Ты как-то сказала, дорогая, что мечтаешь о независимой жизни, – напомнил ей Гейбриел, заглядывая в ее бездонные голубые глаза. – И ты хочешь отказаться от всего этого ради того, чтобы выйти за меня замуж?

– О, Гейбриел, неужели ты не понимаешь? Эту независимость дал мне ты. Ты помог мне разорвать те страшные цепи, которые приковывали меня к прошлому. Я понимаю, что жизнь далека от совершенства – и даже ты, любовь моя, несовершенен. Но ты такой заботливый – очень, очень заботливый. Да, я бы отказалась от чего угодно, и делаю это добровольно.

– Ты не хочешь возвратиться в Лондон? – затаив дыхание спросил Гейбриел. – Ты знаешь, чего хочешь? Ты останешься со мной и будешь терпеть, если твой отец выразит неодобрение?

Антония кивнула, не говоря ни слова.

– Ну что ж, Антония. – Гейбриел сделал глубокий вдох. – Ты выйдешь за меня замуж? Свяжешь навсегда себя со мной? Будешь моей герцогиней? Так как ничто – ничто на свете – не может сделать меня более счастливым.

Барон Ротуэлл надвинул на глаза шляпу, чтобы спрятаться от солнца, и с достоинством зашагал в сторону деревни. Он не любил солнца, хотя с тех пор, как покинул Барбадос, вообще редко его видел. Подобные ему люди почти никогда не встают в такое время дня…

Дорожка вдоль подножия холма была не очень длинной, и Ротуэлл позволил себе на протяжении всего пути предаваться страданиям. Он собирался, как только вернется в Лондон, заставить Джорджа Кембла проглотить собственный великолепный жемчужно-белый зуб, хотя сначала, пожалуй, немного придет в себя и поспит. Ротуэлл решил, что непременно это сделает, однако в данный момент его звал более высокий и благородный долг. Барон редко делал что-либо возвышенное или благородное, но сейчас был намерен довести задуманное до конца.

Мартин Осборн жил в красивом старинном деревянно-кирпичном доме, который, несомненно, обошелся кому-то в кругленькую сумму, и имел приличный штат слуг. Один слуга проводил барона внутрь, другой передал извинения доктора – и не один раз, а дважды, а третий подал чай. В конечном счете Осборн, видимо, решив, что Ротуэлл вовсе не собирается уходить, появился сам. У него был сломан палец, а нос распух и приобрел неприятный красный оттенок, который, как Ротуэлл знал по собственному опыту, вскоре перейдет в синий, потом в лиловый, а в конце концов в отвратительный желтушно-желтый.

– Что вы сказали слугам? – без предисловия спросил Ротуэлл. – Что наткнулись на дверь?

Осборн затрясся от злости, но быстро взял себя в руки.

– Что я споткнулся и наткнулся на стул в кабинете герцога.

– О, буду знать, потому что мы все должны рассказывать одну и ту же историю.

– Прошу садиться, лорд Ротуэлл, – сдержанно предложил доктор. – И пожалуйста, скажите, что я могу сделать для вас.

– Видите ли, есть одно дело, Осборн, – начал Ротуэлл, потирая пальцами крылья носа. – Я размышлял над тем, что сегодня произошло, и совсем не уверен, что мировой судья здесь, в Уэст-Уиддинге, не придет в ярость, когда станет известно то признание, которое вы подписали.

– Это был несчастный случай, – прошипел доктор.

– Вы врач, Осборн, – заметил барон, – и не должны допускать никаких несчастных случаев. И давайте скажем откровенно: уж слишком много несчастных случаев произошло в этой деревушке, так что возникают вопросы и по поводу этого последнего. Серьезные, неприятные вопросы. Вам хочется на них отвечать?

– Вы чего беспокоитесь? – огрызнулся Осборн. – Это моя шкура, а не ваша. Кроме того, их все равно не избежать теперь, когда я написал это проклятое заявление.

– Я беспокоюсь потому, что новый герцог уже побывал в аду дважды, и будь я проклят, если допущу, чтобы он снова попал туда. Ему больше не нужно сплетен и намеков. Благодаря вам и вашему отцу их уже вполне достаточно, чтобы задохнуться. А что до того, чтобы избежать вопросов, то да, вы можете их избежать. Но для этого вы должны покинуть город. Нет, вы должны покинуть Англию и, желательно, Европу. Вы должны отправиться туда, где от Англии вас будет отделять огромное пространство воды.

– Вы что, не в своем уме?

– Вполне возможно, – отозвался Ротуэлл, – но сейчас это не имеет никакого значения. Здесь, в Лоуер-Аддингтоне, вы уничтожены, Осборн. Вам и так не суждено было стать богатым, работая в этой захолустной деревне, а теперь и подавно, как вы прекрасно понимаете. Но например, на Барбадосе… Правящий белый класс там омерзительно богат, а медиков мало, и их уважают. Это то самое место, куда, я убежден, вам следует отправиться.

– Я вовсе не собираюсь отправляться в забытую Богом Вест-Индию! – вытаращив глаза, возмутился доктор. – Там жарко, огромные насекомые и ужасные инфекционные болезни. Нет, я требую встречи с герцогом!

– Именно поэтому там так нужны врачи, – пожав плечами, логически обосновал свое предложение Ротуэлл. – И незачем вовлекать герцога в такие действия, которые впоследствии могут быть истолкованы как противодействие суду.

– А как вы сами, Ротуэлл? – тихо усмехнулся доктор. – Ставите себя выше закона?

– Давайте скажем так: я уверен, что могу более ревностно, чем ваш малокомпетентный мировой судья, защищать интересы семьи Вентнор. – Слегка улыбнувшись, Ротуэлл достал из кармана сюртука сложенный лист бумаги. – И английский закон, как я давным-давно понял, часто склонен защищать преступника, а не жертву. – Он протянул бумагу доктору.

– Что это?

– Подписанный мной договор, гарантирующий вам билет на фрегате «Семь футов» «Невилл шиппинг», – ответил Ротуэлл. – Каждую неделю в этот день он отчаливает с вечерним приливом из вест-индских доков. Вы поплывете на нем до Барбадоса, доктор Осборн, или будете иметь дело со мной. А мне в отличие от моего друга герцога нечего терять.

– Но… это же нелепо! – Осборн стиснул зубы.

– Между прочим, – продолжал Ротуэлл, – помните, что на тот случай, если вы, пребывая на Барбадосе, попробуете совершить какое-либо злодеяние, у нас есть копия вашего признания. Нельзя сказать, что я не пользуюсь здесь определенным влиянием, и, несомненно, прослежу за тем, чтобы вы понесли наказание по всей строгости закона.

– Вы считаете меня виновным в убийстве, – с оскорбленным видом заявил Осборн.

– Я думаю, вы виноваты как пить дать, Осборн, – по крайней мере в невнимательности, – ответил Ротуэлл. – Но герцогу и герцогине уже и так хватает злословия. Этот человек для меня как брат, так что можно сказать, что это мой свадебный подарок ему. Я избавляю его от всех этих проблем.

– Ваш свадебный подарок? – Осборн иронически фыркнул. – Значит, он ее уговорил?

– Надеюсь, что сейчас уже да. – Ротуэлл презрительно взглянул на него и поднялся с кресла. – Или, быть может, она уговорила его. В любом случае, Осборн, вашей она не станет никогда.

– Вы думаете, я этого не понимаю? – Лицо Осборна побелело от ярости. – Думаете, не понимаю? Что ж, пусть он ее получит. Она хрупкая, как севрский фарфор, так что желаю ему счастья. Во всяком случае, я никогда не стремился заполучить ее и никогда не буду грустить о ней. Никогда.

– Хотелось бы, чтобы мама снова сделала за вас грязную работу, да? – Ротуэлл грубо рассмеялся. – Нужно обладать огромной наглостью, чтобы до сорока лет прятаться за женской юбкой. – Осборн начал вставать из кресла, но Ротуэлл, подняв ногу, поставил сапог ему на грудь. – Ни слова больше, доктор, иначе вам удастся убедить меня, что вы совсем не так глупы, как стараетесь казаться. Теперь, сэр, я хочу получить от вас заверение в том, что вы отплывете на «Семи футах» и впоследствии ваша нога никогда не ступит на землю Англии.

– Или что? – заносчиво спросил Осборн. – Натравите на меня мирового судью?

Ротуэлл наклонился совсем близко к нему, желая, чтобы Осборн увидел его зрачки и всей своей кожей ощутил его гнев.

– А теперь послушайте меня, сэр, внимательно, – тихо произнес барон. – Мировой судья – это самый последний инструмент, необходимый для того, что можно сделать с вами. – Убрав сапог, он увидел, что Осборн дрожит, и понял, что выполнил свою работу. Широко распахнув двери, Ротуэлл отправился в долгий обратный путь через деревню и вверх по склону холма.