Альфред Кох - Ящик водки

• Название: Ящик водки
• Автор: Альфред Кох
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-055452-2, 978-5-403-1398-7

Два циничных алкоголика, два бабника, два матерщинника, два лимитчика – хохол и немец – планомерно и упорно глумятся над русским народом, над его историей – древнейшей, новейшей и будущей…

Два романтических юноши, два писателя, два москвича, два русских человека – хохол и немец – устроили балаган: отложили дела, сели к компьютерам, зарылись в энциклопедии, разогнали дружков, бросили пить, тридцать три раза поцапались, споря: оставлять мат или ну его; разругались на всю жизнь; помирились – и написали книгу «Ящик водки».

Читайте запоем.

---

А ведь все тогда началось, все эти народные фронты в Прибалтике, – в 88-м! Ко мне тогда приезжала бывшая подружка, латышка – уже на правах друга семьи, с мужем, – и привозила все эти подрывные материалы. Газета у них неплохая выходила – «Атмода». И тогда действительно казалось – «Занашу и вашу свободу». Помнишь этот лозунг мудовый? Вот так мы все про… ли и отдали прибалтам.

– Да ничего мы не про…ли! Ну что мы про…ли? Помнишь, была пословица: «Все, что есть у латыша, – хер да душа».

– А то. «Какие у латыша вещи – хер да клещи».

– Да. Это все время была самая никчемная и бестолковая нация.

– Во. А мы им отдали все, что построили. И радиолокационную станцию даже.

– Да на хер нам эта станция?!

– Ничего себе! Мало ли что… И кроме того, ее можно, как ты любишь, сменять на что-нибудь.

– А они скажут: «Мы у вас в лагерях сидели, в сталинских, и поэтому вы нам верните все или постройте взамен». А мы им говорим: «Вот станция, берите!» И они взяли. Кто кого наебал – мы их или они нас? А еще я тебе объясню, что Латвия никогда не имела собственной государственности.

– Она была под вами, под немцами, как известно.

– Да. Вплоть до Петра Первого. И до Анны Иоанновны, курляндской герцогини. Сначала там был Тевтонский орден, а Рига – его столицей. Потом он развалился и потихоньку возникли разные немецкие остзейские княжества, которые так или иначе тяготели к Пруссии. А потом пришел Петр и завоевал все это. Они сначала были сателлитами, а потом их включили в состав Российской империи.

– Как вот у русских мордва, так у немцев были латыши?

– Да. Совершенно верно. Латыши жили в основном в деревнях, были крестьянами и работали на немцев. А в

1918 году немцы в соответствии с Брест-Литовским договором (его Троцкий подписал) забрали эту территорию. Далее в 18-м году кончается Первая мировая война. Немцев оттуда выгоняют. Не отдавать же территорию Советской России! И так на освобожденных от немецкой оккупации землях в отсутствие претензий России возникают независимые прибалтийские государства. И в итоге вся эта их государственность длилась двадцать лет – с 18-го по 39-й год. Все!

Потом, при Советах, для того чтоб держать прибалтов в рамках, устроили там такую квази-Европу. Дали послабления, хутора разрешали держать и так далее. Мы до хера туда инвестировали, при том что они плохо работали и много пили, латыши-то. А теперь мы с себя этот хомут сняли, и пускай теперь Европейское сообщество их кормит.

– А вот американцы бы их не отпустили, с землей, а в резервацию бы, как индейцев, и чтоб они отрабатывали фольклорную тематику, за бабки.

– Нет у меня желания никого в резервацию загонять. А пускай они сами себя попробуют прокормить! Вот мы им сейчас перекрыли кислород, Сема Вайншток («Транснефть») перестал нефть качать через Вентспилс – и они уже заверещали, херово им стало. А европейские братья не шибко им стремятся помогать.

– Да, у них там все бедно как-то.

– Уровень бизнеса – абсолютно кооперативный. Никто не стремится никуда инвестировать.

– То есть у них бабок хватает купить иномарку – их полно на улицах, – и все?

– У их предпринимателей? Ну да. На машину ведь несложно заработать. А на большее они не способны.

– Значит, ты доволен, что они отделились?

– Да. Да!

– А мне как-то обидно – по старой памяти.

– Я не могу понять – откуда это в тебе?

– Не знаю сам. Может, я до какой-то степени обрусел? И мне привились какие-то великорусские штучки – вот, империю типа жалко… Хотя хохлам она уж никак не была родная.

– А мне они не нужны, которые поотделялись. Я всегда подозрительно относился к нахлебникам. Я никогда не верил в их искренность, когда они говорили, что сильно меня любят. Но когда нахлебник еще на меня и бочку катит, то совсем не хочется иметь с ним дело. Я тогда вообще не понимаю, зачем ему плачу. Вот прибалтов я отношу к такого рода нахлебникам. Если вы такие крутые, так и идите на хер.

– Вот они построились и пошли.

– Да.

– А дальше и Магадан отделится.

– Магадан не отделится.

– Что так?

– А так, что не сможет он сам жить. Его мгновенно поимеет мировое сообщество. Оно нас всех вместе-то е…, а уж поврозь – и подавно, в одну калитку.

– А покойник Цветков, губернатор колымский, говорил мне: «Будем зарабатывать, у нас свое золото и все такое…»

– Вот он и покойник теперь… Зато еще в 88-м году было впервые объявлено, что бюджетный дефицит – семь процентов. Опа! О так от! А вы говорите – Гайдар!

– О чем это говорит, что семь процентов?

– Да о том говорит, что инфляция пошла! Началась-то она раньше, но официально этого не признавали. Поскольку цены регулировались и никто не решался их освободить, а товара не было, все и началось. Дефицит всегда у нас был, но тут – на самое необходимое. Понимаешь? Очень просто. Если цены регулируются и начинается печатание денег, то это приводит к исчезновению товара.

– Ну это мы знаем, диалектику учили не по Гегелю, а на своей шкуре.

– И Горбачев зарплаты поднимал.

– Странно, он же вроде экономист… А еще в 88-м твой товарищ Чубайс занялся политикой. Про него начали газеты писать…

– Это не он. Это его брат. Это не А. Чубайс, а И. Чубайс.

– Да? Гм. А настоящий Чубайс чем занимался?

– Мы с ним в Питере семинары проводили. К нам Гайдар с Авеном приезжали. Это как раз в 88-м началось…

– Ты в кооперацию не пошел, а глобально взялся решать вопрос, значит?

– Да. Во Дворце молодежи мы собирались. И ездили в лагерь на базу отдыха финэка, на Змеиную горку – это на Карельском перешейке. Вот там мы проводили семинары.

– А много вас было, таких умных?

– Ну, человек двадцать. Финансисты, социологи… Симон Кордонский, который сейчас в администрации президента работает. Потом, Андрей Илларионов.

– Тот самый?

– Да. Мишка Дмитриев, который сейчас у Грефа. Егор Гайдар.

– А кто у вас был самый главный?

– Чубайс с Гайдаром. Один от питерских, другой – от московских.

– А это был у вас такой чисто научный интерес? Или практический план перестройки мира?

– Научный. И прикладной.

– Типа – сборища в мюнхенских пивных?

– Да-да.

– Вы верили, что возьмете власть?

– Тогда начинали уже задумываться. Начинали понимать, что все дело к тому идет.

– Ну да, вы же видели, кто ваши оппоненты: Зайков там, Слюньков… Сонная такая была публика…

– Типа того. Да мы с ними не боролись. Тогда еще не боролись. А бороться стали, когда выборы начались. А в 88-м про выборы еще никто не говорил.

– Но ты уверен, что это у вас было осознанно? Может, вы просто ездили на турбазу пить водку, по пьянке болтали о том о сем, а теперь преподносите это как мюнхенские пивные?

– А, пили-пили, и однажды я рассказал политический анекдот. И пошутил, что мы будем сидеть в Кремле. Нет, все было серьезно. Плана прихода к власти у нас не было, но мы обсуждали, что делать дальше. Вполне серьезно! Теперь, задним числом, я понимаю, что мы рассуждали очень наивно. Слепо верили в невидимую руку рынка… Которая все поставит на свои места.

– Это я очень понимаю. Я в те годы в одной компании виделся с Ларисой Пияшевой – царствие ей небесное, померла недавно от рака.

Комментарий Свинаренко

В свое время Лариса открыто поддержала Сергея Мавроди. Подкрепила его пирамиду своим авторитетом перестроечной активистки. Выступала по ТВ и требовала от него отстать, а когда его стали сажать, давала гневные отповеди. Я тогда еще у нее спрашивал: как же так, ты же ученый, экономист, и вдруг кинулась защищать пирамиду, на которой много темного народа погорело?

Лариса мне тогда на мои ненаучные вопросы уклончиво отвечала, что в деятельности Мавроди есть много интересного. И точно, я знавал экономистов, которые на Мавроди хорошо наварили, – они просчитывали все его ходы и вовремя скинули акции. В частности, Валя Цветков, покойный магаданский губернатор, рассказывал мне, что неплохо на этом заработал тогда. Как сейчас помню, перед самым дефолтом 98-го твой товарищ Илларионов печатал в разных СМИ тексты про то, что скоро в стране будет обвал по схеме Мавроди, потому что с ГКО мы дошли до самой верхушки пирамиды. Я читал эти его заметки и требовал от начальников «Коммерсанта» разобраться с этим. Сам я написать про это не мог, потому что далек от экономики, с этим надо было кому-то из спецов поработать. Мне казалось, что это хорошая тема и надо разобраться: то ли Илларионов дело говорит, то ли зря орет. Однако про эти пророчества только задним числом написали.

– И вот Пияшева тогда много говорила про такую невидимую руку. Я никак не мог понять, какой там механизм. А она мне все про руку да про руку, которая сразу все приведет в порядок, и все заживут богато и счастливо. Я Пияшеву тогда спрашиваю – как же вдруг сразу счастье может настать, ведь всегда в начале любого капитализма происходит обострение нужды и бедствий? Она объясняла, что просто неправильно начинали строить, а если все сделать грамотно, так ни нужды, ни бедствий никаких. Вон она всех и уверяла, что вы, русские экономисты, все сделаете правильно. И Боря Пинскер, тоже на тот момент модный экономист и ее муж, это подтверждал. И Селюнин, и Шмелев… Они уже наезжали на Маркса и Ленина. Экономическая публицистика тогда так занимала умы, как никогда их не займет никакой Акунин. А еще, если ты помнишь, в 88-м впервые у нас отменили лимит на подписку. Народ кинулся все выписывать… А бумаги не хватило! Опять лимит пришлось ввести. И тогда пошли массовые письма трудящихся в ЦК КПСС (слова-то какие! И страшно, и смешно…). И опять отменили лимит, ведь он как наступление на гласность. Купили бумаги у финнов и решили вопрос. А если б народ знал, чем это кончится, с вашей шоковой терапией… Вас, ученых-экономистов, живо бы на х… послали.