Ирина Мельникова - Агент сыскной полиции

• Название: Агент сыскной полиции
• Автор: Ирина Мельникова
• Жанр: Детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-03702-0

Провинциальный сибирский город взбудоражен цепью загадочных преступлений, в том числе убийством известного немецкою путешественника Дело на контроле у губернатора Им занимаются охранное отделение и жандармерия Но успех все-таки на стороне уголовной полиции — ее начальника, бывалого сыщика Федора Тартищева, и совсем юного агента — Алексея Полякова Работают они слаженно, азартно, лихо, часто рискуя жизнью Они не оставляют преступникам ни малейшею шанса избежать наказания Потому что преступление — всегда преступление, даже если оно совершается ради благих целей...

---

Ирина Мельникова Агент сыскной полиции

Особая благодарность начальнику Главного управления уголовного розыска России генерал-лейтенанту милиции Вячеславу Михайловичу Трубникову за идею этой СЕРИИ РОМАНОВ.

В книге использованы подлинные случаи из жизни великих российских сыщиков И.Д. Путилина и А. Ф. Кошко.

Пролог

Молодой человек приподнял воротник шинели и решительно шагнул мимо швейцара в услужливо распахнутые перед ним двери. Одновременно с морозными клубами пара, охватившими его с ног до головы, голову пронзила короткая мысль: «Господи! Куда меня несет?» Но ноги уже вынесли его за порог в стылую круговерть снега и ветра навстречу едва-едва пробивающемуся сквозь метель серенькому рассвету.

Некоторое время он постоял на крыльце, по ступеням которого только что прошелся метлой гостиничный дворник. Прошелся спустя рукава, больше для отвода глаз, чтоб понятно было, что службу свою справляет примерно, даже сейчас, когда на улице буянит пурга и ветер плюется снегом прямо в лицо, а мороз тут же хватает за ухо, неосмотрительно вылезшее из-под башлыка.

Заметив застывшего в нерешительности молодого человека, дворник, обращая на себя внимание, громко откашлялся и — вероятно, тут сыграла свою роль кокарда, тускло блеснувшая из-под башлыка постояльца, — вытянулся во фронт и произнес четко и громко, словно фельдфебель на плацу при строевом смотре:

— Чего изволите приказать, вашскобродие? — Скинув шапку, зажал ее в рукавице и, не замечая снега, тут же забившего его патлатую голову, уточнил:

— По делу куды направляетесь али позавтракать собрались?

«Ну, остолоп! Всю дорогу закудыкал!» — недовольно поморщился молодой человек, но вслух ничего не сказал, лишь протянул дворнику гривенник и приказал:

— Поймай извозчика, да поприличнее!

— Сей минут, вашскобродие, — засуетился дворник и, оставив молодого человека наедине с лохматой метлой и широкой деревянной лопатой, скрылся в воротах, за которыми, несмотря на завывания пурги, шумел, просыпаясь, город Североеланск — центр огромной Североеланской губернии, растянувшейся с севера на юг на несколько тысяч верст вдоль великой сибирской реки, разделившей Сибирь, словно гигантский пирог, на две доли — Западную и Восточную.

Молодой человек спустился с крыльца, сразу оказавшись по колено в снегу, и, высоко поднимая ноги, словно бредущий по болоту журавль, двинулся к воротам. Но они распахнулись ему навстречу, и в проеме вырос дворник с развевающейся бородой и красным от мороза, а может, от чрезмерного усердия лицом.

— Из-звольте проводить, вашскородие, к дрожкам. — Он вытянул руку в громадной рукавице в сторону темного пятна, видневшегося рядом с тротуаром. — Извозчик, по правде, так себе! Но по такой погоде, сами понимаете… — Он развел руками. — Всех разобрали-с!..

То, что дворник гордо назвал «дрожками», на самом деле оказалось легкими плетеными санками с низким сиденьем для пассажира и узкой дощечкой, перекинутой спереди, для извозчика. Молодой человек хмыкнул и оглянулся на дворника. Тот моментально юркнул во двор, справедливо полагая, что «вашскородие» вряд ли решится гоняться за ним по глубокому снегу, чтобы выяснить, почему дрожки вдруг превратились в пошевни, а вместо рослого лихача-извозчика повезет его в присутственное место самый что ни на есть захудалый «ванька» в рваном тулупе, порыжелой овчинной шапке и кнутом за опояской из обрывка старых вожжей.

Честно сказать, у молодого человека основательно чесались кулаки, но он уже прилично запаздывал, погода и без того была мерзопакостной, да и дворник наверняка успел ретироваться в дворницкую, поэтому он молча уселся в санки, тщетно пытаясь укрыться от снежных зарядов, попавших за воротник шинели. Он уже пожалел, что не надел подаренную матушкой бобровую шубу, но как бы он выглядел в глазах местных служак в первый же день своего появления в управлении? Небось тут же сочли бы за выскочку или, того хуже, подумали, что он не тот, за кого себя выдает на самом деле…

Молодой человек, которого еще совсем недавно нянька называла «золотцем» и баловала тайком от матери копеечными ржаными пряниками на меду, сердито сдвинул густые темные брови, шмыгнул коротковатым крепким носом и приказал:

— На Тобольскую, двадцать! Живо!

Извозчик хмыкнул, взгромоздился на свое сиденье и пробурчал:

— Шибко шустрый барин! Али дорог наших не знашь?

Несмотря на свой достаточно юный возраст, пассажир прекрасно знал о пагубной страсти российских извозчиков клясть на чем свет стоит отечественные дороги в надежде выторговать лишний пятачок, и потому на вопрос ответил вопросом:

— Сколько за скорость?

— Двугривенный, — лихо ответил возница и, свистнув, огрел мохнатую, всю в белом куржаке лошаденку кнутом.

Санки дернулись с места, а пассажир подумал, что в Питере по такой погоде с него непременно слупили бы рубль, а то и полтора, и решил, что слухи о баснословной сибирской дешевизне не лишены основания, что несколько подняло его настроение.

Деревянные полозья легко скользили по снегу. Санки подпрыгивали на ледяных буграх, а то вдруг шли юзом по косогору, и тогда извозчик спрыгивал со своего сиденья и бежал рядом, словно пытался удержать хилую свою лошаденку от падения, а сани от удара о массивные деревянные тумбы-вертушки, пестревшие афишами местного театра и объявлениями, сообщавшими об открытом зимнем чемпионате сибирских губерний по французской борьбе. Краем глаза молодой человек отметил пару знакомых фамилий, из тех борцов, которые начинали еще как атлеты-гиревики и мастера русской борьбы на поясах. Теперь судьба забросила их в далекую Сибирь, чтобы попытать счастья на ее цирковых аренах и вернуть былую славу и чемпионские ленты.

Санки в очередной раз занесло на повороте. И молодой человек, чтобы не вылететь на обочину, крепко схватился за спинку саней, успев подумать, что дворник был недалек от истины, обозвав его «экипаж» дрожками. Несколько раз у него неприкрыто дрожали колени, когда сани заваливались вдруг набок на особенно горбатой улице или мчались сквозь чрезмерно узкий и кривой переулок.

Наконец они выехали на широкую и достаточно прямую, мощенную булыжником улицу. Дворники успели расчистить проезжую часть, но на тротуарах еще лежали сугробы, которые форсировали немногочисленные прохожие, в основном кухарки с корзинами и молочными бидонами в руках, да несколько гимназистов в серых шинелях, по самые глаза закутанные в башлыки.

Однако по мостовой уже вовсю сновали ломовики на телегах с длинным плоским настилом для грузов, крытые пролетки с чиновниками, досыпавшими последние сны по дороге на службу, дровни, полные березовых и сосновых чурок…

Ржание лошадей и ругань извозчиков, стук копыт по обледеневшим булыжникам и лязг обитых железом полозьев — все это сливалось в один общий, какой-то бестолковый гул, перекрывавший завывания ветра, который, точно испугавшись этой сумятицы, внезапно стих, а вместе с ним прекратил валить снег. И тотчас перед взором молодого человека открылся ряд каменных и деревянных двух-, трехэтажных домов, бойко взбегающих по пологой горе вплоть до каменной гряды, плотно заросшей темным лесом.

Справа внизу виднелась напоминавшая торную дорогу, широкая, не занятая строениями и лесом полоса снега, и молодой человек понял, что это и есть река, которую ему не довелось вчера увидеть по причине позднего прибытия дорожной кареты.

Внезапно новые звуки вторглись в многоголосый шум и гам, усилившийся с приближением к базарной площади, которую возница санок предусмотрительно обогнул за квартал, пояснив:

— У меня тут давеча два барина сбегли. Упитанные вроде, солидные, а как только с базаром поравнялись, с санок спрыгнули да в толпу шмыг и сгинули, только я их и видал. — Он деловито высморкался и добавил с обидой:

— Ширмачи[1], не иначе, ежели не хуже. Рожи-то наели поперек себя шире. Ногами ходить тяжко. Вот и накатали по городу на рупь с полтиной, а рассчитываться, не-ет, не желают-с. А я их еще навеличивал:

«Ваше степенство да ваше степенство…», а оно вишь как вышло. Форменное «ваше свинство»! — Обернувшись к пассажиру, настороженно посмотрел на него. — А вы не сбежите?

— Зачем? — удивился молодой человек. — Я, считай, первый день в Североеланске.

— Ну, то-то! — удовлетворенно произнес возчик и вдруг, привстав на сиденье, принялся нахлестывать лошаденку кнутом, заставляя ее прижаться к тротуару.

Тотчас суматоха овладела всей улицей. Насколько хватало глаз, извозчики, кучера, ломовики спешно освобождали проезжую часть, торопливо жались к обочинам.

Молодой человек высвободил ухо из-под башлыка.

Нет, слух не подвел его. Едва различимый звук перерос в звон колокольчиков, а извозчик неожиданно и торопливо перекрестился и почему-то испуганно выкрикнул: