Кирилл Бенедиктов - Точка Лагранжа (Сборник)

• Название: Точка Лагранжа (Сборник)
• Автор: Кирилл Бенедиктов
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2008
• ISBN: ISBN: 978-5-699-26827-6

Русские дайверы, высадившись на островке в Красном море, сталкиваются с древним ужасом глубин… В волшебном королевстве осуществляется военный проект на основе нанотехнологий… В недалеком безумном будущем продвижение по службе зависит от весьма специфических причин… Загадочный странный текст беспощадно уничтожает своих читателей…

Об этом и многом другом — в новой книге лауреата престижных литературных премий Кирилла Бенедиктова.

---

Он оглянулся — нет ли кого поблизости, поставил коляску на тормоз и принялся спускаться к воде. В эту минуту выглянувшее из-за легкого кисейного облачка солнце озарило своим праздничным светом и озеро, и осиновую рощу, и застывшие на противоположном берегу странные металлические формы. Антон краем глаза заметил, что на огромной, поваленной на бок водяной горке сидят вроде бы какие-то люди. Что ж, если они смотрят в его сторону, наверняка подумают, что мужик уронил с обрыва бутылку и теперь лезет ее выручать: Обрыв оказался почти отвесным, ухватиться было не за что, приходилось все время откидывать корпус назад, чтобы не упасть в липкую, растекшуюся под весенним солнышком грязь. Спустившись метра на два, Антон уже пожалел, что затеял эту авантюру, — белые кроссовки до самого адидасовского трилистника залепило бурой, жирно поблескивающей глиной. Случись рядом Аня, непременно выговорила бы мужу за мальчишество и разгильдяйство — ребенка бросил, полез черт знает куда, пусть даже и за символическим цветком: Отступать, однако, не хотелось — дерево, изгибавшееся над водой, словно змея в параличе, было уже совсем рядом, и до притаившегося в его корнях цветка оставалось буквально протянуть руку, когда рифленая подошва правой кроссовки Антона — «Адидас Торшн», пружинящий шаг — все-таки потеряла сцепление с полужидкой глинистой слизью склона.

В сотую долю секунды падение из прогнозируемой вероятности превратилось в единственно возможный вариант развития событий. Все мы крепки задним умом: если бы поставить ногу не туда, а на полшага левее: а если бы вообще не соваться на этот скользкий откос: да только поздно пить боржоми. Еще секунда ушла на отчаянную и безуспешную попытку удержать равновесие, а потом Антон тяжело полетел вниз, в поблескивающую полированной сталью воду. «Сигареты промокнут!» — успел подумать он, выбрасывая вперед руки. Ствол дерева змеился где-то справа, слишком далеко для того, чтобы можно было бы использовать его как опору и задержать падение.

Подстегнутое стремлением во что бы то ни стало избежать падения в воду, тело извернулось в воздухе, выгнулось так, что хрустнул позвоночник, и, изменив траекторию падения, всем своим девяностокилограммовым весом ударило в нависший над водой уродливый ствол. Сломанной костью хрустнул высохший сук.

Мелькнул где-то на периферии сознания образ: одинокая детская коляска на залитом закатным солнцем склоне холма.

Мелькнул и исчез.

4

Он видел пузырьки. Сотни крохотных пузырьков, поднимавшихся над серовато-зеленым илистым дном. Каждый пузырек, прекрасный, словно сферический драгоценный камень, преломлял солнечные лучи, сверкая и искрясь всю свою недолгую жизнь, — достигнув поверхности, пузырьки лопались. Антону казалось, что он может различать игру радужных теней на поверхности этих миниатюрных воздушных шариков.

Вода двигалась. Слабое течение полоскало тяжелые бурые нити водорослей, прибивало к берегу мелкий озерный мусор — прошлогодние листья, хвою, кусочки коры. В мельтешении бликов и теней дробилось и качалось на невысоких волнах отражение нависшего над водой дерева и того, кто на нем лежал.

Антону не сразу понял, чье это отражение. Со зрением что-то произошло: он видел только часть расстилавшейся под изогнутым стволом заводи. И ему никак не удавалось разглядеть то, что творилось по левую сторону от дерева. Что ж за напасть такая, почему так странно реагируют мышцы шеи на попытку повернуть голову влево? Странно: гм, какое мягкое слово — странно. Скажите лучше, никак не реагируют:

Чуть позже он понял, что видит только правым глазом.

В левом глазу была тьма. Такое впечатление, что левого глаза не существовало вовсе. Правым глазом Антон мог различить неестественно белый кончик носа, нависавший над самой водой, — на этом мир слева от него заканчивался. Голова не поворачивалась, глаз ничего не видел. Веселенькие дела.

И понесла же его нелегкая за дурацким цветком:

«Меня парализовало», — с ужасом подумал он.

В самом начале карьеры криминального обозревателя Антону довелось освещать любопытное происшествие в Бирюлеве. Некий мужик, отмечавший свой пятидесятый день рождения, спьяну вывалился с балкона девятого этажа. Он остался жив и даже не получил ни одной сколько-нибудь серьезной травмы. Такое случается с пьяными и — иногда — с маленькими детьми. Когда спасатели МЧС грузили его на брезенте в «Скорую», он только удивленно моргал и косил по сторонам налитыми кровью глазами. Несмотря на фантастически удачное приземление, мужика парализовало полностью. Нервный стресс во время полета, шоковое сотрясение организма — конкретную причину врачи «Склифа», куда вслед за пострадавшим прибыл в поисках сенсационных подробностей дотошный криминальный корреспондент, указать не могли. Переживший свое второе рождение пьянчуга лежал на больничной койке и удивленно рассматривал переставшее повиноваться тело. Время от времени он нечленораздельно мычал — дар речи тоже покинул его в момент удара о землю. Помнится, Антон сделал из этой истории неплохой материал, анонс даже вынесли на первую страницу: Вспомнить бы только, вернулась ли к бедолаге способность двигаться, и если вернулась, то когда:

Спокойно, сказал он себе. Без паники, постарайся сосредоточиться на своих ощущениях. Мало-помалу, потихоньку чувствительность восстановится, главное — не устраивать истерику. В конце концов, мужик падал с девятого этажа, а ты с высоты собственного роста.

Почти сразу же накатило ощущение почти невыносимой тяжести, и Антон страшно обрадовался этому чувству — значит, не все еще потеряно. Когда-то давным-давно ему приходилось крутиться на центрифуге — навалившаяся тяжесть была сродни тем полузабытым впечатлениям. Словно невидимый великан не торопясь втаскивал на него огромный мешок с песком — сначала на ноги, потом на поясницу, спину, плечи:

Антон ожидал, что мешок придавит и голову, так, что лицо погрузится в воду, и приготовился задержать дыхание, но произошло непонятное. Когда мешок добрался до шеи, Антон вдруг ощутил свое тело — все, целиком. Тело ощущалось как пустой сплющенный тюбик, из которого выдавили зубную пасту. Последние остатки содержимого тюбика плескались где-то в районе затылка. Там, под толстой черепной костью, раздувался красивый радужный шар, похожий на те пузырьки, что всплывали перед единственным зрячим глазом Антона с неглубокого дна озера. Картины, скользящие по тугим стенкам пузыря и плавно переливавшиеся друг в друга, были фрагментами воспоминаний Антона — мелькали знакомые лица, Аня, Лизонька, родители. Пузырь раздувался, заслоняя серо-зеленую воду с приставшим к мелкой волне прошлогодним сухим листочком. Тяжесть внезапно исчезла, как будто великан передумал и взвалил мешок на свое великанское плечо. Радужная пленка выгнулась странной пульсирующей воронкой, и Антон, вновь переставший ощущать свое тело, почувствовал, что его мягко, но с неодолимой силой затягивает в глубину этой воронки, к перекрывавшей проход перламутрово поблескивающей мембране. За мембраной был свет, он сиял в тысячу раз ярче, чем солнце, но удивительным образом не слепил. Антон падал в это мягкое сияние, и розовые блики мерцали на его лице. Недавние страхи сменились спокойным доброжелательным любопытством. В жизни каждого человека, думал Антон, наступает момент, когда он оказывается один на один с таким светом, и надо пережить этот момент достойно: Он снова падал, на этот раз торжественно и медленно, понимая, что пути обратно уже не, будет, но мысль эта его совершенно не пугала.

А потом падение прекратилось.

Где-то далеко-далеко, в миллионах световых лет от радужной воронки, возник не слишком громкий звук, заставивший его остановиться и оглянуться назад. Звуки и раньше проникали в сознание Антона, но как-то нечувствительно — монотонно плескались о глинистый берег волны озера, поскрипывали в вышине осины. Этот же, коснувшись ушей Антона, разорвал втягивающую его переливчатую воронку, как ножницы вспарывают ветхую ткань. Он входил в непримиримый конфликт с желанием поскорее покинуть неподвижное, прикованное к земле и воде тело и устремиться на поиски вечного света.

Далеко наверху, над обрывом, забытая в своей коляске, плакала Лизонька.

5

Лизоньку им Бог подарил. В буквальном смысле — на седьмом месяце вполне благополучной беременности Аня заболела гриппом, неделю лежала с высокой температурой, похудела на пять килограмм. Врач из консультации сначала успокаивала, мол, на таких сроках уже ничего страшного, хуже, когда в первом триместре, но на УЗИ послала. В заключении врача-узиста мелькали всякие страшные слова: плацентит, перенесенное инфекционное заболевание, кальцинаты. Говоря человеческим языком, угроза для жизни ребенка.