Василий Балакин - Творцы Священной Римской империи

• Название: Творцы Священной Римской империи
• Автор: Василий Балакин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 235-02660-8

В книге представлены портреты пяти выдающихся правителей западного Средневековья, чья деятельность во многом определила ход истории Европы в X–XI веках: короля Генриха I Птицелова, императоров Оттона I Великого, Оттона II, Оттона III, получившего в истории прозвище «Чудо Мира», и Генриха II Святого. Именно они стояли у истоков Священной Римской империи германской нации, просуществовавшей, постоянно видоизменяясь, до 1806 года.

---

Итак, военные действия на юге Италии возобновились. Отчет о посольстве, представленный Лиутпрандом Оттону I по возвращении из Константинополя, весь пропитанный враждебным отношением к грекам, фактически служил призывом к новой войне и оправданием ее. Это подстрекательское донесение задавало тон военной кампании Оттона I 969 года в Южной Италии. Сразу после Равеннского синода Оттон I выступил против греков, продвигаясь на юг по Адриатическому побережью. 31 октября он уже был в Анконе, где пожаловал дарственную грамоту в пользу наконец-то утвержденного Магдебургского архиепископства. 2 ноября Оттон I провел в присутствии многочисленных епископов, графов и других представителей знати судебное заседание в Фермо, на котором подтвердил грамотой независимость монастыря Сан-Кроче от епископа и его земельные владения. В тексте документа прямо говорится о намерении императора двинуться в Апулию, чтобы отобрать ее у греков и присоединить к своим итальянским владениям. Продвигаясь к намеченной цели, он совершил остановки в Альтерно и Пескаре, где были составлены дарственные грамоты в пользу его супруги, императрицы Адельгейд, причем ходатайствовал о пожаловании владений не кто иной, как их сын, император Оттон II.

Оттон I собирался овладеть Бари, важным в стратегическом и торговом отношении портовым городом на Адриатике, служившим яблоком раздора для греков, немцев и сарацин. Однако он натолкнулся на сильное сопротивление, поскольку город защищали не только сухопутные войска, но и флот, которого у него самого не было. Очевидно, здесь действовали те самые корабли, которые в июле вышли из константинопольской гавани. Сознавая невозможность захвата Бари, Оттон I ограничился тем, что разорил окрестности города. Более подробных сведений о событиях того похода нет. В источниках сохранилось упоминание только об одном примечательном происшествии: когда немецкое войско после неудачной попытки штурма Бари направлялось в Калабрию, 22 декабря 968 года между девятью и десятью часами утра случилось полное солнечное затмение, вселившее ужас в воинов Оттона I.

Император со своей свитой и войском в течение нескольких месяцев оставался на юге Италии. В Апулии он праздновал Рождество, а Пасху (11 апреля 969 года) в Калабрии. В этой еще не завоеванной и не покоренной стране он уже чувствовал себя господином: в грамоте, пожалованной 18 апреля близ Кассано в Калабрии, он говорит о себе, что по праву императора устанавливает законы и раздает приказы своим подданным, как калабрийцам, так и прочим итальянцам, равно как и немцам. Хотя в этом походе Оттона I сопровождал такой испытанный в боях союзник, как Пандульф Железная Голова, военные успехи были более чем скромны, что, очевидно, пытались компенсировать (или просто сорвать злость), опустошая страну грабежами и пожарами.

Видимо, убедившись в бесполезности продолжения этой кампании, Оттон I вскоре поворачивает назад и уже 28 апреля находится опять в Апулии, где жалованной грамотой благодарит своих союзников, каноников из Болоньи, служивших, несмотря на свое духовное звание, в его войске. 1 мая он прибыл в Бовино, где, продолжая вознаграждать преданное ему духовенство, подтвердил монастырю Каза Ауреа в Пескаре все его владения, права и привилегии и разрешил возводить укрепления (которые, как, очевидно, полагал, могли быть полезны и ему самому в случае возобновления военных действий) и иные постройки. Примечательно, что в тексте грамоты содержится фраза, уточняющая обстоятельства, при которых было совершено дарение: «К нам, возвращающимся из Калабрии, которую мы пытались подчинить своей власти…» В этих словах звучат и горечь от постигшей неудачи, но вместе с тем и напоминание самому себе о поставленной цели, хотя и не достигнутой на сей раз, но не отмененной. Затем он покидает территорию, ради которой вступил в борьбу с Византией, и уже 20 мая располагается лагерем в Романье, где по ходатайству эрцканцлера Италии, епископа Пармского Губерта, делает щедрые пожалования монастырю Асти. Однако наступление жаркого времени года вынуждает немцев переместиться еще дальше на север, и уже 26 июля Оттон I находится в своей резиденции в Павии, где, словно бы замыкая цикл дарений, совершает пожалование земель в пользу Магдебургского архиепископства, чем ознаменовалось и начало его экспедиции в Южную Италию в октябре предыдущего года.

Этот военный поход, предпринятый с целью завоевания Апулии и Калабрии, мало что принес Оттону I. По всей видимости, греки в открытом бою чувствовали себя слабее, поэтому укрывались за городскими стенами (о штурме городов источники ничего не сообщают), предоставляя немцам возможность безнаказанно опустошать открытую местность. Герцога Салерно Гизульфа, то и дело менявшего свою позицию по отношению к германскому императору, Оттон I силой вынудил примкнуть к себе, тем самым приобретя ненадежного союзника. Как раз во время этой кампании умер брат Пандульфа герцог Беневента Ландульф, что заставило верного соратника Оттона I также прекратить на некоторое время военные действия против греков и отправиться в Беневент, дабы обеспечить господство над княжеством для себя самого и сына Ландульфа. Эта вынужденная отлучка Пандульфа со службы ничуть не испортила отношения к нему императора, продолжавшего считать его своей надежной опорой в Южной Италии. Свидетельством непреходящей его благосклонности к лангобардскому маркграфу служит то, что на синоде в Риме 26 мая 969 года папа по желанию Оттона I (о чем просили и сам Пандульф, и его сын) преобразовал Беневентское епископство в архиепископство. При этом в числе подчиненных ему епископств фигурировали также Асколи и Бовино, расположенные в Апулии, на территории, не подвластной германскому императору. Таким образом, возвышая род Пандульфа и распространяя архиепископскую власть Беневента на часть Апулии, Оттон I заявлял о неизменности своего намерения продвигаться в этом направлении.

Летом 969 года, когда Оттон I оставался на севере Италии, Пандульф снова двинулся в Апулию, к Бовино, где находился с войском Евгений, полководец византийского императора. Пандульф командовал отрядами из Капуи и Беневента, а также предоставленными ему по его личной просьбе Оттоном I дружинами из Германии. В совокупности составилось не слишком многочисленное войско. Во всяком случае, когда греки, укрывшиеся за стенами Бовино, увидели его, они не только не испугались, но даже совершили боевую вылазку. У городских ворот завязалось сражение, в гуще которого; бился как доблестный воин сам Пандульф. Под ним убили коня, но он сумел тут же пересесть на запасного и продолжал отражать натиск противника до тех пор, пока не был повержен наземь могучим ударом греческого богатыря. Так Пандульф попал в руки вражеского полководца Евгения, который и отправил его, предварительно приказав заковать в цепи, в Константинополь. Лишившись предводителя, войско Пандульфа рассеялось. Если бы князь Салерно Гизульф, которого незадолго перед тем вынудили перейти на сторону немцев, своевременно выполнил свое обещание прийти на помощь, то исход сражения мог бы быть иным. Однако Гизульф находился еще в пути, когда к нему пришла весть о пленении Пандульфа и разгроме его войска, и он тут же повернул назад в Салерно, а спустя некоторое время вновь присоединился к грекам.

По-другому историю пленения Пандульфа рассказывает в своей хронике Видукинд: Оттон I якобы по предварительному соглашению с греками направил часть своего войска со многими знатными мужами к условленному месту, где им должны были передать невесту для Оттона II. Однако греки обманули, внезапно напав на людей, не подозревавших о таком коварстве. Маловероятно, что Видукинд не знал, что же произошло у стен Бовино на самом деле (мы уже отмечали его хорошую осведомленность о ходе событий). Скорее всего, такое выражение нашло его неприятие, отражавшее мнение многих саксов, завоевательной политики Оттона I в Южной Италии. По этой версии получается, что войско германского императора отправилось в Апулию не на войну, а с мирной миссией и лишь коварные греки все испортили.

Но как бы то ни было, Оттон I потерпел в своей политике очередную неудачу, особенно тяжелую из-за потери Пандульфа, на поддержку которого он так рассчитывал. Последствия этого поражения не заставили себя долго ждать. Греки оккупировали всю территорию княжеств Капуа и Беневент и приступили к осаде самой Капуи. Хотя Евгений нашел союзника в лице герцога Неаполитанского Марина, давно враждовавшего с соседями и решившего теперь перейти на сторону греков, осада Капуи безуспешно продолжалась в течение сорока дней, пока Оттон I, наконец, не послал на помощь осажденному городу немецкое войско, усиленное отрядами из Сполето. Правда, сам император не принял участия в этом походе, поручив командование маркграфу Мейсенскому Гюнтеру, а также графам Зигфриду и Коно. Когда же войско пришло к стенам Капуи, противника там уже не было. Узнав о приближении немцев, Евгений предпочел возвратиться в Салерно, где он воспользовался гостеприимством Гизульфа. Освободив владения Пандульфа, войско Гюнтера вступило в Неаполитанское герцогство, опустошив его огнем и мечом. Город Авелино, за несколько дней перед тем открывший ворота грекам, был предан огню, а сам Неаполь осажден. Тем временем греки под командованием Евгения возвратились в Апулию, попутно совершив опустошения в княжестве Беневент. Свою злость от неудачного похода византийцы выместили на собственном военачальнике, схватив его и в кандалах отправив в Константинополь, сославшись в качестве причины на его жестокое обращение с ними. Пока дела шли хорошо, они терпели жестокость Евгения, а как только потребовалось найти виноватого за неудачу, тут же сделали из него козла отпущения.