Ральф Ингерсолл - Совершенно секретно

• Название: Совершенно секретно
• Автор: Ральф Ингерсолл
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1947

Известный американский журналист Ральф Ингерсолл описывает историю вторжения англо-американских войск на европейский континент. Его книга во многом является свидетельством очевидца, так как Ингерсолл служил в оперативном отделе штаба Главнокомандующего американскими вооруженными силами на европейском театре военных действий, а затем участвовал в высадке десанта на континент и в боях в Западной Европе. Ингерсолл — не профессиональный военный, и его книга посвящена не столько анализу боевых действий англо-американских войск, сколько политической истории подготовки и осуществления операций по вторжению. Осведомленность Ингерсолла в вопросах оперативного планирования войны и знание закулисных политических расчетов, влиявших на ее ход, делают книгу "Совершенно секретно" заметным явлением в иностранной мемуарной литературе о второй мировой войне.

---

Мы обращались к данным воздушной разведки. Наблюдалась некоторая активность в районе железнодорожных узлов по Рейну, но не было заметно никакого продвижения частей с Восточного фронта. В центральной Германии неподвижность полной деморализации.

Верден стоит у важной переправы через Маас. Здесь пролегал главный путь нашего наступления, — и немцы, конечно, знали об этом, но Люфтваффе не прилетала бомбить наши мосты даже по ночам

В прицепе, занимаемом третьим оперативным отделом, маленькие синие треугольники, обозначавшие американские дивизии, набирали все больше и больше очков в игре. Они скакали по доске, переносясь каждый раз на пять десять миль вперед. В прицепе второго отдела количество красных треугольников, обозначавших германские дивизии, не росло, а все сокращалось. Одна германская дивизия за другой попадала теперь в удлиняющийся список, носивший короткое заглавие «Уничтожены».

Мы, работники планового отдела, знали, что Брэдли рассчитывает добиться развязки через месяц — полтора — два. Мы знали также, что планы Брэдли известны Эйзенхауэру, так как Брэдли возил их к нему в Версаль, а потом Эйзенхауэр приезжал к нам, и наши офицеры делали для него обзор обстановки. Первый проект был составлен 24 августа и назван "Схема победы". Он делал решительную ставку на Третью армию Паттона — ставку на то, что Третья армия, непрерывно наступая, сможет прорвать Западный вал за Мецом и разрубить всю пограничную систему обороны немцев. Но проекты приказов, претворявших "Схему победы" в жизнь, писались и переписывались без конца, а мы все не получали их обратно с надписью: «Согласен».

В эти страшные недели Великая Возможность прошла мимо нас на поле сражений, как прежде она прошла мимо работников снабжения — в Париже. Для штабного офицера недели эти были, без всякого сравнения, самыми страшными из всех, про веденных в Европе. Нам пришлось быть свидетелями того, как американские маневренные колонны были вынуждены останавливаться и терять соприкосновение с немцами из-за отсутствия бензина, что делало преследование невозможным. Нам пришлось быть свидетелями того, как победа ускользает из рук.

В сентябре уже не было времени проливать слезы о том, что органы снабжения могли бы сделать многое, если бы были лучше организованы или имели более талантливое руководство. Они прилагали, хотя и запоздалые, но героические усилия к тому, чтобы исправить положение, выбирая магистрали для одностороннего движения в сторону фронта и предназначая их для скоростного потока грузовиков. Это были знаменитые шоссе "Красная пуля", с которых было устранено всякое движение, кроме грохочущих колонн авторот, мчащихся не только днем, но и ночью, с фарами, устремленными во тьму. Не было времени плакать о том, что тоннажа еле хватит для обслуживания одной лишь наступающей армии, тогда как целых три союзных армии рвутся к Германии — две американских и одна английская, — ас канадской, ведущей осаду германских укреплений на побережье, даже четыре.

Но в начале сентября было еще время подумать о том, что можно сделать при помощи одной армии, если обеспечить ей продвижение, бросив все транспортные средства на ее обслуживание. Брэдли понимал, что наступил момент опрокинуть весь Западный вал — быстро, быстро, быстро, пока немцы не успели там перегруппироваться. Он понимал, что если бы ему удалось продвинуть армию достаточно глубоко- и притом достаточно стремительно- в Германию, пока Wehrmacht отступает из Франции, германское государство рухнет. Он понимал всю страшную остроту момента, так как это было одно из тех кратких мгновений, когда одним решительным действием можно придать всему ходу событий новое направление. От командующего это понимание передавалось и работникам штаба. Если перед его глазами была вся картина в целом, то мы видели те мелкие и крупные детали, которые надо было в нее вписать, и которые хорошо в нее вписывались. Это укрепляло в нас уверенность, что задуманное можно осуществить.

Настроение было иное, чем перед вторжением, когда нас отделяло от немцев нечто необъятное — то есть Ла-Манш. У Сен-Ло мы тоже не испытывали такой уверенности, потому что там мы зависели от некоей всеобъемлющей системы, от согласованных действий и передвижений целых армии, корпусов и дивизий — от частей, которые никогда не участвовали в совместных операциях, даже на маневрах. Здесь же, у границ Германии, мы знали и свои части, и противника. Люфтваффе, продолжавшая оттягивать свои базы все дальше и дальше, как военный фактор уже почти не существовала. Все, чего требовала обстановка, — это координированной поддержки одной армии тылом, то есть направления ей одной всего питающего, жизнетворного потока запасов, какой только в состоянии пропустить магистрали "Красной пули". А потом, когда она вступит в Германию, пока еще только начало осени и стоят ясные дни, ее можно будет снабжать по воздуху. Для этого надо будет использовать огромный флот транспортных самолетов, доставивших во Францию в день вторжения три авиадесантных дивизии и способных делать более тысячи вылетов в сутки с конечных железнодорожных станций в районе Парижа, приземляясь на все более отдаленных немецких аэродромах — по мере перехода их в руки союзников. Моральное состояние американских частей на фронте было близким к ликованию. Зверь затравлен, остается только его убить и — домой!

Все это имел в виду Брэдли, и учитывали на бумаге планы и наметки, разрабатываемые его штабом для представления по начальству. Все это, — а также и то, что если немцы получат передышку, обстановка резко изменится. Они прекратят отступление и соберутся с силами. Западный вал — тут же за ними; если им удастся в нем закрепиться, обстановка получится в десять раз хуже, чем в районе Бокажа. Потянутся недели, а то и месяцы изматывающих пехотных атак. Горы убитых. Под прикрытием Западного вала немцы смогут маневрировать резервами. У них будет время набрать новые дивизии, перебросить войска с Восточного фронта. Главным в их военных усилиях является теперь стремление усовершенствовать тайное оружие, которое сделает наше оружие устаревшим: снабдить подводные лодки новыми устройствами, наладить массовое производство реактивных самолетов, а также ФАУ-1 и ФАУ-2.

Брэдли все это понимал и учитывал в своих планах, — но средствами осуществления распоряжался не он. Он был поседевшим в боях командиром, чьи армии совершили геройское дело: прорвались в глубь материка, освободили Францию и пересекли германскую границу. Но быть победоносным боевым генералом было уже недостаточно: распределение людей и материалов в тылу его боевой зоны — вот от чего зависело решение вопроса. А на бумаге выходило, что это не его дело.

В этих условиях события требовали, чтобы на посту Союзного верховного главнокомандующего был не обязательно блестящий, но смелый, волевой человек, обладающий хотя бы простым здравым смыслом. Такой главнокомандующий верил бы в свои победоносные армии и в их боевое командование. Он сам понял бы, что при том хаосе, в который ввергнут рейхсвер, можно ввести в Германию одну армию, — подобно тому, как целая армия прошла в разрыв, образовавшийся в немецких позициях у Сен-Ло, и что на этот раз такая армия, правильно нацеленная, как таран, в две недели сведет на нет все значение Западного вала и Рейна как военных преград, а затем, умело используя смятение противника, получит, по крайней мере, равные шансы — либо взять Берлин, либо заставить Германию просить мира. В тот момент гитлеровское нацистское государство фактически уже сломилось, получив один за другим два удара: покушение на Гитлера и поражение во Франции.

Гитлеровское командование на Восточном фронте во время битвы за Францию было как бы парализовано. Боевой дух его упал. Русские били немцев в кровавой шахматной игре чудовищного масштаба, нанеся удар сперва на севере, а потом на самом юге.

Большинство принадлежавших к верховному командованию германской армии генералов не только были согласны заключить мир с союзниками на Западе, но прямо стремились к этому, "чтобы спасти хоть часть Германии от России", перед которой они чувствовали огромную вину и которой страшно боялись.

Воображаемый Союзный верховный главнокомандующий, отвечающий требованиям момента, должен был бы действовать чрезвычайно решительно; он должен был бы активно и воодушевленно руководить хотя бы своими органами снабжения, чтобы выжать из них те добавочные десять процентов усилий, которые были столь жизненно необходимы, когда имел значение буквально каждый пятигаллонный бидон бензина, каждый 75-мм снаряд для танковой пушки. Большего от него и не потребовалось бы: на поле боя он имел бы блестящего и победоносного командира в лице Брэдли, a тот, в свою очередь, — прекрасного исполнителя своих планов в лице бесшабашно удачливого танкового командира Паттона.