Ольга Степнова - Леди не по зубам

• Название: Леди не по зубам
• Автор: Ольга Степнова
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-33189-5

Как вы думаете, что произойдет, если поместить в один школьный автобус троих преподавателей, замдиректора школы, двух старичков-миллионеров, ученика старших классов, наемного убийцу, писательницу детективов, собаку, мартышку и отправить их с гуманитарной миссией в путешествие до монгольской границы? Правильно, хорошего ждать не приходится. Зато будет весело. По дороге с ними случится куча неприятностей, а в конце пути окажется, что каждый из них – вовсе не тот, за кого себя выдавал. И все это на фоне мексиканских страстей и любовного треугольника. Ведь, кроме ревнивого мужа, писательницей Эллой Тягнибедой очарован и Дэн – чертовски привлекательный искатель приключений…

---

Ольга Степнова Леди не по зубам (Рейс особого назначения)

Бизон

Попутчик, как назло, попался неразговорчивый.

Мы отмотали уже километров сто, а он не сказал ни слова.

– К утру бы до Тайменки добраться, – попробовал я завязать разговор, но потерпел неудачу.

Парень молчал, напряжённо вглядываясь в дорогу, бегущую нам навстречу.

Сидя за рулём, я краем глаза видел его чёткий, точёный профиль и едва пробивающуюся щетину на скулах.

Глупое и небезопасное это дело – брать попутчиков на ночной дороге, но, во-первых, я склонен доверять людям, во-вторых, боюсь заснуть за рулём, не имея собеседника, в-третьих… В третьих, я плохо представлял себе смельчака, рискнувшего бы напасть на парня такой комплекции как у меня. Может, я излишне самоуверен, но мой рост, вес, армейские навыки, приобретённые в десантуре, и регулярные тренировки в спортзале давали мне право так думать.

Чтобы нарушить усыпляющую тишину, я попробовал настроить музыкальный канал, но на трассе ничего не ловилось.

Тогда я засвистел. Весело и беззаботно, исключительно для того, чтобы прогнать сон.

Фары били на километр вперёд, о стекло разбивались шальные ночные бабочки, встречных машин почти не было.

Я люблю ночную езду. Я любил бы её ещё больше, если бы так не хотелось спать…

Вот вчера мне попался попутчик так попутчик! Он травил бородатые анекдоты, фальшиво распевал блатные песни, а потом попросил «десять рубликов» на жвачку. Когда я предложил ему вместо «рубликов» непочатую пачку «Дирола», он с гордостью заявил, что «рублики предпочтительнее». Разошлись мы на том, что я зачем-то купил у него за полтинник целое ведро сморчков, которое он вёз с собой.

– Отлить бы, – вдруг глухо сказал сегодняшний мой попутчик, по-прежнему не отводя глаз от дороги.

Я оборвал свист на самой высокой ноте и посмотрел на него в упор.

Парню было лет тридцать, у него было загорелое, обветренное лицо и телосложение боксёра-тяжеловеса. Вещей при нём не было. Пожалуй, я сильно погорячился, согласившись подкинуть его на сотню-другую километров, в три часа ночи.

Останавливаться на безлюдной трассе лишь для того, чтобы этот крепыш справил нужду, не очень хотелось. Кто знает, что у него на уме…

Он перехватил мой взгляд и усмехнулся. Меня аж в пот бросило: никак этот ханурик решил, что я боюсь его!

Я прибавил газу.

– Пройдёшь в салон, в конце автобуса, за перегородкой, есть биотуалет. Там кнопка на бачке унитаза, смыть за собой не забудь.

– Мне бы под ёлочку! Как-то привычнее, – опять усмехнулся он.

– Делай, что говорю. Останавливаться не буду. Я тут не просто так катаюсь, у меня график. В восемь утра мне нужно быть в Тайменке. Тебя взял – пожалел просто.

Он опять усмехнулся. Его ухмылки стали меня раздражать.

– Это школьный автобус?

Наконец-то разговорился! Правда, сон у меня и так, как рукой сняло. Ничего так не тонизирует, как опасность.

– Да, это «скул бас». Мы гоним его на границу с Монголией. Этот автобус – гуманитарная помощь камбоджийским детям от бельгийских бизнесменов. Бельгийцы догнали его до Сибирска, где он перезимовал, а теперь мы гоним его в Монголию. Там передадим монгольским ребятам, они погонят его дальше. Такая вот международная гуманитарная акция.

– Что же это за график такой, которого ты придерживаешься?

– Мы не просто гоним этот автобус. У нас программа: «Нет наркотикам, да – здоровому образу жизни!». Развозим по сельским детдомам спонсорскую гуманитарную помощь и показываем культурно-развлекательную программу.

Парень заржал.

– Культурно-развлекательную программу! Ой, не могу!! Нет наркотикам! Спортом что ли детей алкоголиков учите заниматься?! – Он поднял вверх руки, сжал кулаки и напряг неслабые бицепсы. Под тонкой рубашкой обозначился чёткий конус его безупречного торса.

– Ты в сортир-то идёшь? – прервал я его веселье.

– Остановить свой «скул бас», чтобы я сбегал под ёлку ты боишься, а отправить меня в салон, где спят люди – нет?!

– Только рыпнись. Рон горло тебе перегрызёт.

– Рон у нас кто?

– Кавказский овчар. Девяносто килограмм веса и зубы как у медведя.

Он уважительно присвистнул.

– Ну, я пошёл?

– Только на цыпочках. Не дай бог тебе кого-нибудь разбудить в салоне.

В зеркало заднего вида я видел, как он, пригнувшись, прокрался вдоль двухэтажных кроватей, на которых спали мои коллеги. Дорожные условия уже приучили их спать, не обращая внимания на тряску и шум.

Хлопнула дверца сортира, щёлкнул замок.

Рон, дремавший под одной из полок, почуяв чужого, шумно понюхал воздух, но успокоился и заснул.

Некоторое время я ехал в одиночестве. Скорость держал девяносто, – всё-таки, это был автобус, а не гоночная машина, что накладывало определённые ограничения на мой водительский пыл и отличные шофёрские навыки.

Я ехал и думал, что, пожалуй, лучшего развлечения на первый месяц школьных летних каникул я и придумать себе не мог. Скорость, дорога, свежий воздух, красивый пейзаж за окном, впереди – Алтайский край, горные перевалы, приятные приключения, плюс полезное во всех отношениях дело для бедных камбоджийских детей и российских провинциальных детских домов, которым мы везли щедрые подарки и хорошее настроение.

Очнулся я от сигаретного дыма, щекотавшего нос.

– У нас не курят! – рявкнул я, думая, что из туалета вернулся попутчик.

Чья-то рука обхватила меня за шею. Я чуть было не вмазал по тормозам и с разворота не ударил стоявшего у меня за спиной.

– Чегой-то ты нервный какой-то, Бизя, – успела насмешливо сказать Беда мне в ухо.

– Тьфу, напугала, – чертыхнулся я, разгоняя дым перед носом рукой.

Запретить Элке Тягнибеде курить в автобусе я не мог по одной простой причине – она была мне не коллегой, не подчиненной, она была мне женой. Думаю, многие парни, прошедшие через брак, поймут, что я имею в виду.

За два года совместной жизни Беда приучила меня, что с ней легче расстаться, чем запретить ей что-либо делать. Так как расстаться с Элкой было выше моих сил по причине большой и светлой любви, приходилось закрывать глаза на её своенравный характер и вредные привычки.

Положение усугублялось тем, что Элка нежданно-негаданно стала писательницей. Вернее, свои детективы она строчила давно, но до сих пор её опусы не издавались. А тут, полгода назад, одно московское издательство вдруг приняло сразу все её книги, и они начали выходить одна за другой с перерывами в месяц.

Это стало катастрофой для моей личной жизни. Элка, и так никогда не отличавшаяся кротким нравом, стала проявлять чудеса звёздной стервозности. Но меньше любить я её не стал. Мне кажется, я стал любить её даже больше. Потому что ничто так не заводит, как баба, у которой куча амбиций и своё любимое дело.

Работу криминального репортёра Элка бросила сразу, как только её первый детектив появился на книжных прилавках. Как же, будет она теперь подчиняться какому-то там редактору, сдавать материалы в срок, дежурить в редакции! Будет её теперь кто-то править! Она бросила заявление об уходе на стол, заявив главному, что в гробу она видела «эту газету, эту работу, а в особенности эту зарплату!» Главный, надо отдать ему должное, попытался остановить Элку от необдуманного поступка, но она только фыркнула в ответ на сумму, которую он пообещал добавить к её зарплате.

Так я стал мужем писательницы. Не скажу, чтобы это было легко. Стирать, готовить, убирать квартиру и зарабатывать «на поесть» стало моей обязанностью. Элка с утра до вечера витала в астрале и думала над сюжетом. Она курила и писала, писала и курила, литрами пила кофе, почти ничего не ела, а воздух вокруг дивана, на котором она творила, был наэлектризован.

Хуже всего мне приходилось, когда у Беды наступал творческий кризис. Творческий кризис, насколько я понял – это такая штука, когда хочется, но не можется. Слова не стыкуются в предложения, сюжет заходит в тупик, и кто кого и за что убил, автору категорически непонятно. Кризис случался у Элки с регулярностью два раза в месяц, и в эти периоды я ходил по квартире на цыпочках, спал на кухне, на раскладушке, питался в школьной столовой, потому что запах готовящейся еды Элку раздражал.

Во время одного из таких кризисов я заявил Беде, что еду перегонять бельгийской автобус камбоджийским детям. К моему удивлению, она не разозлилась, а обрадовалась.

– Отлично, я еду с тобой, – заявила Беда. – Мне нужны свежие впечатления, а то я уже заработала целлюлит мозга на этом диване.

Спорить с ней было бессмысленно.

Так я очутился с женой в служебной командировке.

Кроме неё в автобусе были ещё три человека и наша собака, но это спасительной роли для меня не играло. Элка была единственной, на кого моё влияние, власть и авторитет замдиректора школы не распространялись.

– Что ж ты берёшь попутчика, которого боишься? – с издёвкой спросила Беда, убирая руку с моего горла.