Лев Троцкий - Европа в войне (1914 – 1918 г.г.)

• Название: Европа в войне (1914 – 1918 г.г.)
• Автор: Лев Троцкий
• Жанр: Публицистика

Мировая война 1914–1918 г.г., явившаяся высшим и наиболее сгущенным выражением империалистической экспансии буржуазных государств, столкнула между собою различные политические системы и государственные организмы. Война произвела невиданный перелом в представлениях и быте народных масс. Она бросила рабочие массы в объятия национализма и шовинизма. Она привела к крушению международное рабочее движение, чтобы затем возродить его для борьбы за социалистическую революцию.

Эта исключительная эпоха отразилась в литературной деятельности Л. Д. Троцкого, протекавшей во время войны в разных странах Запада. В настоящий том вошли написанные за этот период статьи, фельетоны, очерки и корреспонденции, посвященные вопросам мировой политики и отображению быта воюющей Европы. Весь этот разнохарактерный материал сгруппирован нами по отдельным странам. Статьи, относящиеся к Франции, в этот том не включены и войдут в отдельный том, который явится дополнением к настоящему.

---

К вечеру этого дня седьмой пехотный был, наконец, сменен и отправлен на отдых в ближайшее село. Впереди рисовались две-три недели безопасности, сна и горячей пищи. Но случилось иначе. В ту же ночь немцы открыли страшное наступательное движение через канал, перебрасывали мосты, выбили бельгийцев из траншей – все той же ценою сплошного безразличного самоистребления – и лавиной человеческого мяса продвинулись на запад, вплоть до железнодорожной линии, которая идет через Ньюпорт и Рамскапель. Среди отброшенных бельгийских солдат наступило смятение, граничившее с паникой. Необходимо было обновить передние ряды. Но резервуар бельгийской армии был все тот же. Снова был призван на самую горячую позицию седьмой пехотный. Он успел только переночевать на своей новой стоянке после двенадцати дней непрерывной борьбы.

Что-то дрогнуло в груди лувенского студента. Точно ли за ним обеспечено статистикой место среди тех, которые здоровыми и невредимыми возвращаются домой после всех опасностей войны? Первый батальон окопался вдоль линии железной дороги на расстоянии километра от неприятельской позиции. Де-Беер снова вырыл себе защитные ниши по своей «системе», которой он придавал большое значение. Снова началась траншейная жизнь, холод, грязь и постоянная опасность. На третий день Де-Беера опять назначили защитником. Судили трех немцев и одного бельгийца и всех четверых приговорили к смерти. Когда двенадцать солдат дали залп, немцы упали, бельгиец остался. Офицер посмотрел на лица солдат, ничего не сказал и убил осужденного из револьвера.

На пятый день замечено было на немецкой линии зловещее оживление, – готовился новый натиск. Первый батальон, понесший большие потери и смертельно уставший, был сменен вторым. Де-Беер предвкушал продолжительный отдых и опять горько ошибся. Бельгийская линия не выдержала натиска. У второго батальона не хватило к тому же в решительную минуту патронов. Немцы перешагнули через железную дорогу и взяли важную станцию – Рамскапель. Первый батальон, не успевший отмыться и обсушиться, сняли с квартир и отправили в атаку на Рамскапель. Злоба за все испытания и особенно за испорченный отдых вылилась в этой атаке, где обе стороны сражались с одинаковым бешенством.

Немцы дрогнули по всей линии. У самых рельс несколько солдат первого батальона, среди которых выделялся высокий и толстый студент медицины Камюс, нагнали группу убегавших врагов. Те остановились, и молодой стройный немецкий солдат, со светлым пушком на верхней губе, повернул против Камюса свой штык. Студент медицины совсем позабыл все приемы защиты штыком, которым его обучали, и стал хватать за штык правой пятерней, держа свою винтовку в левой руке. В ту же минуту штык вонзился ему в ладонь и весь прошел насквозь. Камюс едва успел крикнуть визгливым воплем, как маленький, коротконогий сапожник Жакоб, тот, которого легко ранило пулей под Лувеном, вонзил свой штык в живот молодому немцу. Юноша со стоном упал, а ружье его осталось на штыке в руке Камюса. Студент пронзительно кричал, снимая потихоньку руку со штыка. Два других немца отбивались с последним ожесточением затравленных. Один из них, схватив свою винтовку за ствол, взмахнул ею, как дубиной, и совершенно свернул Жакобу нижнюю челюсть на сторону. Де-Беер бежал на помощь, но запоздал. Оба отставших врага были уже заколоты.

Немцы израсходовали слишком много нервной энергии в своем безумном наступлении на Изер и теперь стали отступать, очистив Рамскапель и линию железной дороги. К этому времени произошло уже соединение левого крыла французской армии с бельгийцами. В Рамскапель седьмой пехотный вступил вместе с французским пехотным полком, и оба там оставались весь день. Вечером «седьмой» был отправлен на окончательный отдых в Коксид. На пятый день его отвели в Фюрн, меньше часу пути, где предстояло торжественное событие: пожалование ордена полковому знамени. Седьмой пехотный, почистившийся и подтянувшийся, выстроился на площади. Де-Беер стоял далеко от знамени. Он видел крупную фигуру короля, но, как ни напрягался, не мог расслышать слов его речи. Король прикрепил к знамени знак отличия, оркестр играл гимны союзников и «Брабансону»{4}. Настроение в городке было праздничное. Из Фюрна седьмой пехотный с полученным отличием вернулся на отдых обратно в Коксид. Но над полком тяготел рок. Отдыхать пришлось и на этот раз недолго. Уже на другой день приказ: через час выступать. Полк отправился в Ньюпорт. Предстояло решительное дело: изгнание немцев из Ломбардзиде. Военные власти решили, что для такого отчаянного предприятия самым подходящим является седьмой пехотный, который вчера только получил знак отличия. Но вышло иное. Из Ньюпорта пересекли Изер, потом маленькую речку, параллельную каналу, и под прикрытием ее отвесного берега стали пробираться гуськом, у самой воды, в направлении Ломбардзиде. Пригибаясь как можно ниже и цепляясь за берег, чтобы не скатиться в воду, прошли метров восемьсот. Подошли к мостку, перекинутому через речку против Ломбардзиде, и тут выбрались из-под прикрытия для атаки. Но в это время воздух сразу с трех сторон наполнился знакомыми звуками. Вззз… вззз… Солдаты рассказывали потом, что были и разрывные пули, потому что кроме вкрадчивого вззз… они слышали еще клак-клак… Ясно: полк был окружен с трех сторон. Наступил хаос. Первым пал майор Н., пал рыжий сержант Ренкен и много, много других. Раздался крик: «Sauve qui peut!» (спасайся кто может!) и стал сигналом окончательной паники. Немцы накинулись с трех сторон, – седьмой пехотный оказался в западне. Sauve qui peut! – одни сдавались, другие пробовали спастись бегством. Большинство бросилось назад под прикрытием берега, вдоль воды. В их числе и Де-Беер. Но теперь уже некогда было подвигаться гуськом. Бегущие наскакивали друг на друга, срывались и падали в воду. Сверху стреляли непрерывно – вззз… вззз… клак-клак… – может быть, это и были удары пуль по воде. Де-Беер почувствовал, что бежать дальше низом берега значит неминуемо погибнуть. В два прыжка он оказался наверху, на открытом месте, на шоссе и прямо под неприятельскими пулями побежал к мостку. Кто-то набежал на него сзади, ткнул в плечо, и Де-Беер с размаху упал на шоссе. Один ремень на его ранце лопнул, очки описали в воздухе дугу и разбились о шоссе. Поднимаясь, де-Беер сбросил со спины ранец и, не выпуская винтовки из рук, побежал дальше без очков. Все предметы расплывались в его близоруких глазах. Кто-то бежал ему наперерез. Вззз… вззз…, – но «немцы плохие стрелки». Де-Беер ни на секунду не терял из виду цели. Как хорошо он запомнил эти мгновенья! Вот он на мосту, на самом опасном месте, на виду у немцев. Святая статистика, выручай! Статистика выручила. Де-Беер в несколько прыжков оказался по ту сторону речки и, не переводя духа, побежал к Ньюпорту…

В этом злосчастном деле седьмой пехотный потерял тысячу человек убитыми, утонувшими, ранеными, а главное – взятыми в плен. Самочувствие полка было подорвано в корне. «Кто нас повел в засаду?» После всех испытаний, подвигов, после фюрнского торжества, – какое убийственное крушение! Остатки полка были отправлены на отдых в Панн. Там полк реорганизовали и после продолжительного отдыха разместили в траншеях под Рамскапелем. Стояла уже глубокая осень, шли непрерывные дожди, с севера надвигалось наводнение. Седьмой пехотный провел в рамскапельских траншеях пятнадцать дней. Де-Беер оставался все время без очков, и мир казался ему бесформенным. К счастью, полк ни разу за это время не приходил в соприкосновение с неприятелем. Потом отправились снова на отдых в Панн. Полковой врач отпустил Де-Беера в Калэ в госпиталь, чтобы там ему дали новые очки. Но вместо этого лувенского студента признали слишком близоруким для военной службы и отпустили на все четыре стороны. Это было в начале января…

Для Де-Беера началась новая жизнь. Он бродил без связей, почти в лохмотьях, всегда голодный, устав надеяться. Через три недели он устроился гарсоном в одном из ресторанов Калэ. А седьмой пехотный продолжает дописывать свою историю в тех двух фландрских департаментах, на которые распространяется власть заседающего в Гавре бельгийского правительства…

Калэ, 16 февраля 1915 г.

«Киевская Мысль» NN 63, 65, 4 и 6 марта 1915 г.

II. Балканы и война

Л. Троцкий. НА БАЛКАНАХ

I

Свалка европейских военных сил, без решающего перевеса в ту или другую сторону, находит свое отражение на Балканах в виде небывалого даже для этого видавшего виды полуострова хаоса вожделений, планов, замыслов и интриг.

В то время как в великих капиталистических державах буржуазные партии, как бы резко они ни противостояли друг другу во внутренних делах, считают делом классовой чести согласие и преемственность в вопросах международной политики, – с маленькими, изолированными и всегда зависимыми балканскими государствами дело обстоит как раз наоборот. Тамошние буржуазные партии почти совершенно не отличаются друг от друга во внутренней политике. Необходимость выбираться из своей экономической и прежде всего военной отсталости, под прессом европейского капитала, навязывает всем балканским партиям у власти одну и ту же незамысловатую политику: займы, повышение налогов, постройка железных дорог, развитие милитаризма, повышение налогов, займы. Зато во внешней политике правящие партии на Балканах резко разделяются на две группы – в зависимости от того, с какой из двух главных соперниц на Балканах, Россией или Австрией, или двух главных европейских группировок, они готовы в большей или меньшей степени соединить свою судьбу.