Лев Троцкий - Наша первая революция. Часть I

• Название: Наша первая революция. Часть I
• Автор: Лев Троцкий
• Жанр: Публицистика

Настоящая книга ни в коем случае не является историей революции 1905 г. или теоретическим анализом ее внутренних сил. Книга представляет собою сборник статей и документов, написанных в ходе борьбы и отражающих различные моменты нашей первой революции и деятельности тогдашних революционных организаций, в частности и особенности, Петербургского Совета Рабочих Депутатов.

Материалы, помещенные в настоящем томе, охватывают период от кануна Кровавого Воскресенья до начала 1907 г. Хронологический порядок расположения статей и речей не повсюду строго выдержан: исключения допущены в целях группировки материала по основным отделам книги, посвященным крупнейшим вехам революции 1905 года.

---

«Известия СРД» N 5, 3 ноября 1905 г.

Л. Троцкий. РЕЗОЛЮЦИЯ ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА СОВЕТА РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ О ВСЕОБЩЕЙ ЗАБАСТОВКЕ

(1 ноября[217])

1. Царское правительство продолжает шагать по трупам. Оно предает полевому суду смелых кронштадтских солдат армии и флота, восставших на защиту своих прав и народной свободы. Оно закинуло на шею угнетенной Польши петлю военного положения.

2. Совет Рабочих Депутатов призывает революционный пролетариат Петербурга, посредством общей политической забастовки, уже доказавшей свою грозную силу, и посредством общих митингов протеста проявить свою братскую солидарность с революционными солдатами Кронштадта и революционными пролетариями Польши.

Завтра, 2 ноября, в 12 часов дня, рабочие Петербурга прекращают работу с лозунгами:

1. Долой полевые суды!

2. Долой смертную казнь!

3. Долой военное положение в Польше и во всей России!

«Известия СРД» N 5, 3 ноября 1905 г.

Л. Троцкий. ОТВЕТ СОВЕТА РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ НА ТЕЛЕГРАММУ ГРАФА ВИТТЕ «К БРАТЦАМ-РАБОЧИМ»[218]

(3 ноября)

"Совет Рабочих Депутатов, выслушав телеграмму графа Витте к «братцам-рабочим», выражает прежде всего свое крайнее изумление по поводу бесцеремонности царского временщика, позволяющего себе называть петербургских рабочих «братцами». Пролетарии ни в каком родстве с графом Витте не состоят.

По существу Совет заявляет:

1. Граф Витте призывает нас пожалеть наших жен и детей. Совет Рабочих Депутатов призывает в ответ всех рабочих подсчитать, сколько вдов и сирот прибавилось в рабочих рядах с того дня, как Витте взял в свои руки государственную власть.

2. Граф Витте указывает на милостивое внимание государя к рабочему народу. Совет Рабочих Депутатов напоминает петербургскому пролетариату о кровавом воскресении 9 января.

3. Граф Витте просит дать ему «время» и обещает сделать для рабочих «все возможное». Совет Рабочих Депутатов знает, что Витте уже нашел время для того, чтобы отдать Польшу в руки военных палачей, и Совет Рабочих Депутатов не сомневается, что г. Витте сделает все возможное, чтобы задушить революционный пролетариат.

4. Граф Витте называет себя человеком, расположенным к нам и желающим нам добра. Совет Рабочих Депутатов заявляет, что он не нуждается в расположении царских временщиков. Он требует народного правительства на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права.

«Новая Жизнь»[219] N 7, 7 ноября 1905 г.

Л. Троцкий. ОТВЕТ ГРАФУ ВИТТЕ

В час, назначенный Советом Рабочих Депутатов, снова замерла торгово-промышленная жизнь в Петербурге. Оказалось, что все осталось по-старому. Устранение полицейского диктатора Трепова так же мало изменило политику правительства, как мало манифест 17 октября изменил политику пролетариата. Все осталось по-старому.

Но это положение совершенно губит примирительную карьеру самодержавного графа.

Г. Витте готовился заключить политическую сделку с земским съездом 6 ноября. Политическая стачка пролетариата затруднила эту сделку. Земцам невыгодно поступать в услужение к правительству, которое бессильно умиротворить пролетариат и обеспечить мирное течение хозяйственной жизни.

Г. Витте нуждается во внешних займах. Но кто даст деньги бессильному правительству, не знающему, что сулит ему завтрашний день? 3 ноября государственная рента пала так низко, как ни разу не падала во все время войны.

Возобновившаяся стачка заставила графа Витте растеряться до потери сознания. Он обратился к революционному петербургскому пролетариату с нравоучением, в котором наглость переплетается с заискиванием. С возмутительной развязностью Витте в своем воззвании называет рабочих «братцами». Он советует им «бросить смуту» и всецело положиться на его императорское величество и на его сиятельство.

Какой, в самом деле, нужен медный лоб, чтобы осмелиться обратиться к петербургскому пролетариату с такими увещаниями?

Пролетариат с презрением пройдет мимо воззвания Витте к своим революционным задачам.

Политическая стачка-протест продолжится до тех пор, пока Совет Депутатов, совместно с Федеративным Комитетом нашей партии, не признает, что стачка выполнила свою роль. Тогда Совет объявит ее прекращенной – не для того, чтобы дать Витте возможность спокойно благодетельствовать пролетариат, но чтобы организовать и вооружать рабочие массы для решительной атаки на правительство Витте, прикрывающее преступную романовскую монархию.

«Известия СРД» N 6, 5 ноября 1905 г.

Л. Троцкий. ВИТТЕ – АГЕНТ БИРЖИ, СТРУВЕ – АГЕНТ ВИТТЕ

Петр Струве оставил примирительный тон. Это надоело ему. Он примирял на протяжении 2–3 лет социализм с либерализмом, либерализм с самодержавием, революцию с земцами и, наконец, нравственный идеал с политическими предательствами. Но революционный пролетариат вывел его из себя. Непрерывные стачки ведут к анархии, анархия грозит культуре. «Скорее за дело!» – взывает он в «Русских Ведомостях».

"В атмосфере русской жизни висит диктатура: диктатура тех, кого клянут «черной сотней», и тех, кто себя именует (sic!) «революционным пролетариатом».

«Крайние левые партии мы не станем убеждать бесполезными речами. Мы должны поставить их лицом к лицу с нашими действиями – единственный метод, гарантирующий успех».

Что это за «действия»? Г. Струве мямлит что-то о политической демократии, но секрет «действий», которыми нам грозят, не здесь.

«Фабриканты могут, – пишет Струве, – уйти от хозяйственной дезорганизации, заколотив фабрики и переселившись за границу со своими капиталами. Рабочие и крестьяне со своими женами и детьми могут уходить от нее только – в могилу».

В то время когда фабриканты, за спиной которых стоит Витте, выбрасывают пролетариат на улицу, чтобы убить революцию голодом, г. Струве требует от революционного пролетариата спокойствия – под угрозой «действий», за которыми для рабочих открывается могила.

«Скорее за дело!», – торопит г. Струве, которому октябрьская победа пролетариата дала возможность вернуться в Петербург – для продолжения таинственных переговоров с Витте.

Не есть ли статья, именем либерализма угрожающая рабочим голодной смертью, прямой и непосредственный результат сделки Струве-Витте? Мы громко и отчетливо спрашиваем об этом. Мы будем считать это доказанным, если г. Струве не объявит публике, о чем именно и от чьего имени вел он переговоры с временщиком, так уверенно стремящимся затянуть петлю на шее рабочего класса.

Мы ждем ответа.

«Начало»[220] N 3, 16 (29) ноября 1905 г.

Л. Троцкий. РЕЧЬ ДОКЛАДЧИКА ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА СОВЕТА РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ

(5 ноября[221])

Только что была оглашена правительственная телеграмма, в которой говорится, что кронштадтские матросы предаются не военно-полевому суду, а военно-окружному суду.[222]

Опубликованная телеграмма представляет ничто иное, как демонстрацию слабости царского правительства, ничто иное, как демонстрацию нашей силы. Мы снова можем поздравить пролетариат Петербурга с огромной моральной победой. Но скажем прямо: если бы это правительственное заявление и не появлялось, мы все равно должны были бы призвать петербургских рабочих к прекращению стачки. По сегодняшним телеграммам видно, что везде в России политическая манифестация идет на убыль. Наша настоящая забастовка имеет характер демонстративный. Только под этим углом зрения мы можем оценивать ее успех или неуспех. Нашей прямой и непосредственной целью было показать пробуждающейся армии, что рабочий класс – за нее, что молчаливо он не даст ее в обиду. Разве мы не достигли этой цели? Разве мы не привлекли к себе сердце каждого честного солдата? Кто станет это отрицать? А если так, можно ли утверждать, что мы ничего не добились, можно ли смотреть на окончание забастовки, как на наше поражение? Разве мы не показали всей России, что через несколько дней после окончания великой октябрьской борьбы, когда рабочие еще не успели омыть кровь и залечить раны, дисциплинированность масс оказалась настолько высокой, что по одному слову Совета все снова забастовали, как один человек. Смотрите! к забастовке примкнули на этот раз самые отсталые заводы, никогда раньше не бастовавшие, и здесь, в Совете, заседают теперь вместе с нами их депутаты. Передовые элементы армии устроили митинги протеста и таким образом приняли участие в нашей манифестации. Это ли не победа? Это ли не блестящий результат? Товарищи, мы сделали то, что должны были сделать. Европейская биржа снова салютовала нашей силе. Одно сообщение о постановлении Совета Рабочих Депутатов отразилось крупным падением нашего курса за границей. Таким образом каждое наше постановление – было ли оно ответом гр. Витте или правительству в целом – наносило абсолютизму решительный удар.

Некоторые товарищи требуют, чтобы забастовка продолжалась до передачи кронштадтских матросов суду присяжных и до отмены военного положения в Польше. Другими словами – до падения существующего правительства, ибо против нашей забастовки – в этом нужно отдать себе ясный отчет, товарищи, – царизм выдвинет все свои силы. Если смотреть на дело так, что целью нашего выступления должно быть свержение самодержавия, то, разумеется, мы не достигли цели. С этой точки зрения нам нужно было затаить негодование в груди и отказаться от демонстрации протеста. Но наша тактика, товарищи, вовсе не построена по этому образцу. Наши выступления – это ряд последовательных битв. Цель их – дезорганизация врага и завоевание симпатии новых друзей. А чья симпатия для нас важнее сочувствия армии? Поймите: обсуждая вопрос, продолжать забастовку или нет, мы в сущности обсуждаем вопрос, оставить ли за забастовкой демонстративный характер или обратить ее в решительный бой, т.-е. довести до полной победы или поражения. Мы не боимся ни сражений, ни поражений. Наши поражения – это только ступени нашей победы. Мы это уже не раз доказывали нашим врагам. Но для каждого боя мы ищем наиболее благоприятных условий. События работают на нас, и нам не к чему форсировать их ход. Я спрашиваю вас, для кого выгодно оттянуть решительное столкновение – для нас или для правительства? Для нас, товарищи! Ибо завтра мы будем сильнее, чем сегодня, а послезавтра – сильнее, чем завтра. Не забывайте, товарищи, что только недавно для нас создались те условия, при которых мы можем устраивать тысячные митинги, организовывать широкие массы пролетариата и с революционным печатным словом обращаться ко всему населению страны. Необходимо возможно более использовать эти условия для самой широкой агитации и организации в рядах пролетариата. Период подготовки масс к решительным действиям мы должны затянуть, сколько можем, сколько успеем, быть может, на месяц-два, чтобы затем выступить возможно более сплоченной и организованной армией. Правительству, конечно, было бы удобнее расстрелять нас сейчас, когда мы менее готовы к окончательному сражению. У некоторых товарищей возникает сегодня, как и в день отмены похоронной манифестации, следующее сомнение: ударив сейчас отбой, сможем ли мы в другой момент снова поднять массу? Не успокоится ли она? Я отвечаю: неужели же нынешний государственный строй может создать условия для ее успокоения? Неужели у нас есть основания беспокоиться, что впереди не будет событий, которые заставят ее подняться? Поверьте, их будет слишком много, – об этом позаботится царизм. Не забывайте, далее, что нам еще предстоит избирательная кампания, которая должна будет поднять на ноги весь революционный пролетариат. И кто знает, не окончится ли избирательная кампания тем, что пролетариат взорвет на воздух существующую власть? Не будем же нервничать и обгонять события. Мы должны больше доверять революционному пролетариату. Разве он успокоился после 9 января? После комиссии Шидловского? После черноморских событий? Нет, революционная волна неизменно нарастает, и недалек тот момент, когда она захлестнет собою весь самодержавный строй.