Линн Флевелинг - Крадущаяся Тьма

• Название: Крадущаяся Тьма
• Автор: Линн Флевелинг
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-237-00394-X

«Камень внутри льда внутри камня внутри льда» — лишь несколько слов на древнем пергаменте, лишь туманное указание на страшную Долину Рогов, где демоны танцуют на снегу и пьют человеческую кровь, где спрятано нечто, за обладание чем силы Зла готовы отдать многое .. Грядут великие сражения, и мертвецы будут подниматься с земли, чтобы снова сражаться во имя ненасытного Пожирателя Смерти — бога, чье имя не произносят вслух. Бесстрашный воин Серегил и его юный спутник Алек выходят на защиту Света, и со всех сторон их обступает крадущаяся тьма…

---

Адриэль кивнула и вытерла глаза. Нисандер приблизился к ней и предложил руку.

— Аура Элустри малрон, прекрасная госпожа. Я провожу тебя к остальным.

— Благодарю тебя еще раз, Нисандер-и-Азушра, за всю твою помощь. — Повернувшись, чтобы уйти, она, однако, еще что-то тихо сказала брату по— ауренфэйски, взглянув при этом на Алека.

— Совершенно верно, — кивнул Нисандер. — Мальчик имеет право знать, и услышать это он должен от тебя. Он увел Адриэль через ту же дверь, в которую она вошла. Повернувшись к Серегилу, Алек обнаружил, что тот бледен и смущен.

— Что они имели в виду?

Серегил провел рукой по волосам и вздохнул:

— Я все тебе объясню, но только не здесь.

Глава 23. Тайна раскрывается

Неожиданное свидание с сестрой потрясло Серегила до глубины души. От него, казалось, исходила такая безнадежная скорбь, что по дороге из дворца Алек не находил слов для утешения и чувствовал себя беспомощным. Что мог он сказать, что предложить другу? И что имел в виду Нисандер. когда говорил, будто Серегил должен ему что-то сообщить?

Алек печально следовал за Серегилом; стук копыт их коней гулко отдавался от стен, ограждавших сады роскошных вилл, мимо которых они ехали; кособокая луна медленно опускалась за крыши на западе. Алек все никак не мог забыть о той единственной слезе, что медленно скатилась по щеке друга. Он и не представлял себе, что тот способен плакать.

Серегил остановил коня у винной лавки и купил две фляги сладкого красного вина, потом двинулся дальше; в конце концов они оказались в густом парке, тянущемся позади улицы Огней. Спешившись, всадники отвели коней на лужайку.

Посередине маленькой поляны находился фонтан с полным дождевой воды и опавших листьев каменным бассейном. Усевшись на бортик, Серегил вручил Алеку флягу и, откупорив свою, сделал большой глоток.

— Выпей как следует, — со вздохом сказал он Алеку. — Тебе это пригодится.

Юноша обнаружил, что у него трясутся руки. Он тоже сделал большой глоток сладкого крепкого вина и ощутил, как по телу разлилось тепло.

— Ты просто скажи мне все, ладно? Что бы это ни было. Серегил несколько мгновений молчал, его лицо было неразличимо в темноте. Потом он показал на луну:

— Когда я был ребенком, я часто убегал из дому по ночам, чтобы погулять в лунном свете. Я больше всего любил середину лета: люди со всего Ауренена тогда собираются у подножия горы Бардок, чтобы дождаться полнолуния. Когда луна всходила над горой, мы все начинали петь, тысячи голосов сливались в гимне драконам. И они пролетали для нас на фоне луны и вокруг вершины горы и тоже пели свои песни и выдыхали красное пламя.

Я раз или два пытался петь этот гимн здесь, но хочешь верь, хочешь нет, у меня просто ничего не получалось. Без всех остальных я совсем не мог петь Песнь Дракона. И похоже, что уже никогда ее не спою.

Алек почти воочию увидел описанное Серегилом: тысячи красивых сероглазых людей в белых туниках и сверкающих драгоценностях, собравшихся под полной луной и поющих в унисон. Здесь, в унылом зимнем парке, он ощутил ужасную тяжесть расстояния, разделившего Серегила и тех людей.

— Ты надеялся, твоя сестра объявит, что ты можешь вернуться домой, да?

Серегил покачал головой:

— На самом деле нет. Так оно и вышло.

Алек опустился на бортик фонтана рядом с другом.

— Почему тебя выслали?

— Выслали? Я был объявлен вне закона, Алек. Вне закона за предательство и убийство, в котором я оказался замешан, когда был еще моложе, чем ты теперь.

— Ты? — задохнулся юноша. — Я… я не могу в это поверить. Как это случилось? Серегил пожал плечами:

— Я был глуп. Я влюбился и позволил страсти, истинной любви, как я тогда думал, лечь между мной и Адриэль и другими, кто пытался меня спасти. Я не знал, что мой возлюбленный просто использует меня, не знал его истинных намерений, но так или иначе человек погиб, и виноват в его смерти был я. Детали не имеют значения. Я никогда никому не говорил о них, не собираюсь это делать и сейчас, Алек. Возможно, когда-нибудь… Дело кончилось тем, что двоих — в том числе меня — выслали, остальных казнили, кроме моего возлюбленного: он бежал.

— Значит, в Скалу с тобой прибыл еще один ауренфэйе?

— Захир-и-Арингил не вынес изгнания. Он прыгнул за борт с камнем на шее, как только берег Ауренена скрылся из глаз. Я едва не сделал того же — и тогда, и много раз впоследствии. Большинство изгнанников рано или поздно кончают жизнь самоубийством. Но это не для меня. Во всяком случае, пока.

Немногие дюймы, разделявшие их, казались длинными холодными милями. Стиснув в руках флягу, Алек спросил:

— Почему ты рассказываешь все мне сейчас? Это как-то связано с тем, что говорил Нисандер?

— Определенным образом. Я не хочу, чтобы между нами оставались секреты после всего случившегося сегодня. — Он снова глотнул вина и потер глаза. — Нисандер все время… с тех пор как тебя увидел… хотел, чтобы я рассказал… — Серегил повернулся к юноше и положил руку тому на плечо. — Алек, ты фэйе.

Наступила тревожная тишина.

Алек слышал слова Серегила, но их смысл, казалось, не доходил до него. Он думал по дороге из дворца о множестве неприятных возможностей, но такая не приходила ему в голову. Юноша почувствовал, как фляга выскользнула из его пальцев, увидел, как она покатилась по мокрой увядшей траве.

— Этого не может быть! — прошептал он дрожащим голосом. — Отец ведь не…

Но внезапно все части головоломки встали на место: расспросы Серегила о его родителях, завуалированные намеки Нисандера, слухи о том, что они с Серегилом родичи. Тяжесть открытия заставила его покачнуться. Серегил крепче сжал его плечо, но Алек едва заметил это.

— Моя мать.

— Хазадриелфэйе, — мягко сказал Серегил. — Из тех, что жили за перевалом Дохлого Ворона — ты ведь там родился.

— Но как ты можешь это знать? — прошептал Алек. Ему казалось, что надежная земля ускользнула из-под его ног и он оказался в незнакомом и непонятном месте. Одновременно он чувствовал, что все каким-то ужасным образом сходится: и нежелание его отца говорить о матери, и его подозрительность, и его холодность… — Может быть, она все еще живет там?

— Помнишь, я рассказывал тебе, как хазадриелфэйе покинули Ауренен много, много лет назад? О том, как отличаются их обычаи от наших? Они не терпят чужаков, особенно людей, и убивают полукровок, если те рождаются. Каким-то образом твоя мать сумела надолго скрыться от своего племени — достаточно надолго, чтобы повстречать твоего отца и родить тебя, но, должно быть, соплеменники в конце концов выследили ее. Даже если бы она вернулась по своей воле, все равно наказание за побег и связь с человеком — смерть. Чудо, что тебе с отцом удалось бежать. Он, должно быть, был необыкновенным человеком.

— Я никогда его таким не считал. — Сердце Алека колотилось так, что в ушах стоял гул. Как много всего на него обрушилось… — Не понимаю. Как ты можешь обо всем этом знать?

— Наверняка — не могу, но такое предположение соответствует всему, что нам известно. Алек, тот факт, что ты фэйе, — несомненен. Я заметил признаки на первое же утро там, в горах, но не хотел этому верить.

— Почему?

Серегил поколебался, потом тряхнул головой.

— Я боялся, что ошибаюсь, вижу то, что хочу увидеть. Но моя догадка не была ошибкой — твои черты, сложение, то, как ты двигаешься… Микам сразу же это заметил, а потом и кентавры, и Нисандер, да и другие в Ореске. Тогда, в первую ночь, как мы перебрались в «Петух», я снова ушел, помнишь? Я отправился к оракулу Иллиора, чтобы задать ему совсем другой вопрос, но во время прорицания он заговорил о тебе, назвал тебя «дитя земли и света» — Далны и Иллиора, человека и фэйе; усомниться в смысле его слов невозможно. Нисандер с самого начала хотел, чтобы я рассказал тебе, но…

Волна гнева прорвалась сквозь оцепенение Алека. Он вскочил на ноги, пошатнувшись, повернулся лицом к Серегилу и выкрикнул:

— Почему же ты не рассказал? Почему все эти месяцы молчал? Снова тот же трюк, как тогда на улице Колеса?

В лунном свете на лице Серегила — наполовину черном, наполовину белом как мел — сверкнули глаза.

— Ничего похожего!

— Ах, нет? — продолжал кричать Алек. — Но тогда почему, будь оно все проклято! Почему? Почему ты мне ничего не сказал?

Серегил, казалось, съежился. Он опустил голову, положил руки на колени, потом глубоко вздохнул.

— На это нет единственного ответа. Сначала потому, ; что я не. был уверен. — Он покачал головой. — Нет, это неправда, в душе я был уверен, но не смел разрешить себе поверить.

— Почему?

— Потому что если я ошибался… — Серегил беспомощно развел руками. — Впрочем, не важно. Я тогда уже долго был одинок и считал, что такая жизнь мне нравится. Я знал, что, если прав и скажу тебе обо всем и ты поверишь мне, это свяжет нас, создаст узы… Я не хотел рисковать — по крайней мере пока не пойму, каков ты на самом деле. Клянусь руками Иллиора, Алек, ты не знаешь, не можешь себе представить, каково это…