Валерий Брюсов - Полное собрание стихотворений

• Название: Полное собрание стихотворений
• Автор: Валерий Брюсов
• Жанр: Поэзия

«… Когда сейчас, с расстояния времени, смотришь на сделанное Валерием Брюсовым в литературе, во-первых, поражает быстрота, с какою совершенствовалась его душа, а значит, и творчество; во-вторых, вызывает почтительную робость объем написанного им, многообразие его интересов: от десятков книг стихов и переводов с разных языков до нескольких книг прозы и теоретических статей, романа „Огненный ангел“, мелких рецензий в нескольких редактируемых им на протяжении жизни журналах; в-третьих, удивляет этот, подмеченный В. Ходасевичем, сплав жизни и литературы, когда самые изощренные психологические переживания поэта оказываются лишь отражением реально существовавших взаимоотношений мужчины с женщиной или, наоборот, на эти взаимоотношения переносятся как самые светлые, так и самые темные озарения поэта, что приводит к результатам трагическим, вплоть до самоубийства – хоть в перетекании литературы в жизнь и жизни в литературу есть глубочайшая правда... »

(Латышев М. Из статьи «Пути и перепутья Валерия Брюсова»)

---

1920

Геро и Леандр

Леандр

Геро, слушай! слышишь, Геро!
Рядом в лад стучат сердца.

Геро

Милый, нет! у башни серой
Ярость волн бьет без конца.

Леандр

Геро, лик твой жутко нежен,
Весь плывущий в лунном дне!

Геро

Милый, ах! луной взмятежен
Понт, взносящий вал во сне.

Леандр

Геро! грудью грудь согрета,
Руки слиты, дрожь в устах...

Геро

Милый! стужей млеет Лета,
Мчит в зыбях холодный прах.

Леандр

Геро! встанем! в свет победный
Бросим тело, бросим страсть!

Геро

Милый! грозно ветр бесследный
В море вскрыл пред смелым пасть.

Леандр

Геро! помни! веруй, Геро!
Прочны связи влажных губ!

Геро

Милый, ах! у башни серой —
Вижу твой взмятенный труд.

1920

Боттичелли

Что затеял ты, Рок? не игрой ли
На арене веков занят ты?
Толпы бросил ты к Савонароле,
Руки, в знаке креста, подняты.

И от воли ль твоей, от речей ли
Исступленца, что длань распростер,
Возложил Сандро Боттичелли
Картины свои на костер?

Ты ль решил, чтоб слезой черно-палевой
Оплывала Венер нагота,
А народ, продолжая опаливать
Соблазн сатаны, хохотал?

Ты ли дым, над Флоренцией вскинутый,
Отвердил в извечный гранит,
Обратил в бесконечную скинию,
Где примеры вселенной хранить,

Чтобы помнили, видели, ведали,
Что нельзя Красоте перестать,
Калидасой встающей над ведами
И Рембрандтом над трупом Христа?

30 сентября 1921

Все люди

Все люди, люди и люди,
Всех осанок, величин и мастей,
Розетка мировых иллюзий,
За работой, на пир и в постель.

Все люди, теперь и прежде,
И в грядущем, взглянув за забор,
Повтор все тех же арпеджий,
Аккордов старых набор!

Ахилл ли, Терсит ли, Елена ль,
Поэт, чиновник, король, —
Весь сверток земной вселенной —
Под печатью одна бандероль!

А, быть может, на синих планетах —
Чудовища, владыки стихий,
О чем не молчали в сонеты,
Чего не блистало в стихи!

А, быть может, в огне иль в незримом,
Демоны, дьяволы – вы,
Кто пылаете мимо, мимо,
Презирая кивком головы!

8 июня 1921

Приветствия

А. В. Луначарскому

В дни победы, где в вихре жестоком
Все былое могло потонуть,
Усмотрел ты провидящим оком
Над развалом зиждительный путь.

Пусть пьянил победителей смелых
Разрушений божественный хмель,
Ты провидел, в далеких пределах,
За смятеньем, конечную цель.

Стоя первым в ряду озаренном
Молодых созидателей, ты
Указал им в былом, осужденном,
Дорогие навеки черты.

В ослеплении поднятый молот
Ты любовной рукой удержал,
И кумир Бельведерский, расколот,
Не повергнут на свой пьедестал.

Ты широко вскрываешь ворота
Всем, в ком трепет надежд не погиб, —
Чтоб они для великой работы
С сонмом радостным слиться могли б,

Чтоб под черными громами, в самой
Буре мира – века охранить,
И вселенского ясного храма
Адамантовый цоколь сложить.

1920

К. Д. Бальмонту

Чахлые сосны дорогу к лазури найдут.

К. Бальмонт

Ты нашел свой путь к лазури,
Небом радостно вздохнул, —
Ведал громы, видел бури,
В вихрях взвеянных тонул;

Славой солнца опьянялся,
Лунной магией дышал,
Всех пленял и всем пленялся,
С мировой мечтой дрожал;

И дождем с высот небесных,
Алым облаком горев,
В строфах жгучих и чудесных
Ты спадал на новый сев!

Влагу огненную жадно
Пили тысячи семян,
Чтоб весной в парче нарядной
Ликовала даль полян.

Пусть погасло пламя в небе, —
Под землей огонь твой жив:
Светел Рок, завиден Жребий
Тех, кто умер, жизнь разлив!

Беглый блеск прощальных вспышек
Тайно манит, как магнит:
То – твоих лучей излишек
В глубине зарниц горит!

22– 23 февраля 1919

Памяти одной

Помню, помню: вечер нежный;
За окном простор безмолвный;
Белой яблони цветы;
Взор твой, милый, неизбежный,
Миги катятся, как волны,
В целом мире– я и ты.

Помню, помню! это было, —
Словно в пропасти глубокой,
Да, пятнадцать лет назад!
Время птицей легкокрылой
Унесло меня далеко—
В новый рай и в новый ад.

Розы, лавры, олеандры,
Лица с черными глазами,
Плеск побед, падений стыд...
Как в видении Кассандры,
Тень Стигийская меж нами,
Окровавлена, стоит.

Нет к прошедшему возврата,
Все в пространстве по орбитам
Мы должны вперед скользить.
Стать чужими – вот расплата
За блаженство: в теле слитом
Сердце с сердцем съединить!

28 мая. 1930

Памяти другой

Ты здесь, на ложе ласк неверных,
Обманывающих приближений,
В правдиво-лицемерный миг,
Во мгле, как в пропастях безмерных,
Астральной властью отражений,
Твой облик надо мной возник.

И ты, от близостей отъята,
Уже не здесь впиваешь светы,
Где я еще влачусь за тьмой,
Но помнишь, странные когда-то,
Нас обручившие обеты
И горько слышишь ропот мой.

Твое обиженное тело
Землей и травами прикрыто,
Но здесь,, со мной, твоя любовь;
Смотри ж из темного предела
На все, что в смерти не забыто,
Что, жив, я изживаю вновь.

В блаженной неге униженья
Я оцет пью из груди милой,
Отвесть клинок стыда без сил, —
Прими мой бред – как искупленье:
Им ныне над твоей могилой
Венок из строф я возложил.

1920

Мадригал

Имя твое – из золота,
Маленький, сверкающий слиток,
Под ударом кирки и молота
В ледяном Клондайке открытый.

Имя твое под любовными
Ласками солнца светится,
Но лучи его робки, словно им
Опасно соперничество месяца.

Но я знаю, верю, и ночью оно,
Под лунным поцелуем бесплодным,
Необледнено, неопорочено, —
Пламя во тьме холодной.

Пусть ветер взлетает с полюса,
Пусть пустыня снежная стелется,
Иль иглами жгучими колется,
Смеясь над прохожим, метелица, —

В стране молчанья и .холопа,
Над .белым, над мертвым простором,
Имя твое из золота,
Милое имя– Дора!

16 февраля 1921

К Адалис

Твой детски женственный анализ
Любви, «пронзившей метко» грудь,
Мечте стиха дает, Адалис,
Забытым ветром вновь вздохнуть.

День обмирал, сжигая сосны;
Кричали чайки вдоль воды;
Над лодкой реял сумрак росный;
Двоих, нас метил свет звезды.

Она сгибалась; вечер бросил
Ей детскость на наклоны плеч;
Следил я дрожь их, волю весел
Не смея в мертвой влаге влечь.

Я знал, чей образ ночью этой
Ей бросил «розу на кровать»...
Той тенью, летним днем прогретой,
Как давним сном, дышу опять —

В твоих глазах, неверно-серых,
В изгибе вскрытых узких губ,
В твоих стихах, в твоих размерах,
Чей ритм, – с уступа на уступ.

21 июля 1920

К А– –

Шаги судьбы по камням мира, свисты
Стрел Эроса, соль моря – любишь ты.
Я – этой ночью звезд расцвет лучистый,
Тишь этих узких улиц, этот мглистый
Бред темноты.

Ты в каждом знаке – ищешь символ сути,
Ведешь мечту сквозь тени к вечным снам.—
Мне все сказалось, в играх лунной ртути;
За смысл миров, – того, что есть в минуте,
Я не отдам.

В отвесах стен ты знаешь облик Рима,
В полетах ветра дум нездешних струй.—
Я жадно в стих ловлю лишь то, что зримо:
Миг, сладкий миг, как сон бегущий мимо, —
Твой поцелуй.

1920

Посвящение

Ты, предстоящая, с кем выбор мой!
Стань смело здесь, где робок посвященный,
По власти, мне таинственно врученной,
Твое чело вяжу двойной тесьмой;

В кольцо с змеями, знак инвеституры,
Твой тонкий палец заключаю; меч
Тебе влагаю в руку; нежность плеч
Скрываю в плащ, что соткали лемуры.

Пред алтарем склонись, облачена:
Те две тесьмы – сиянье диадемы;
Ей тайно венчаны, поэты, все мы,
Вскрывает путь в огонь веков она.

Те змеи, – символ мудрости предельной,
Они все миги жгуче в нас язвят,
Но их губительно-целящий яд
Из смерти душу возвращает цельной.

Тот меч – как знаменье, что жизнь тебе
Прорежет сердца остро в глубоко,
Что станешь ты победно одинока,
Но не уступишь ни на шаг судьбе.

Тот плащ, тебе сокрывши» зыбко плечи,
Сны отрешает от страстей людских;
Отныне ты – лишь призрак для других,
И для тебя – лишь призрак дни и встречи.

Ты в оный мир вознесена, где нет
Ни слов лукавых, ни черты случайной,
И се – я, тавматург, пред новой тайной,
Клоню колена пред тобой, Поэт!

30– 31 августа 1920