Марина Цветаева - Полное собрание стихотворений

• Название: Полное собрание стихотворений
• Автор: Марина Цветаева
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Поэзия
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-13926-5

Марина Цветаева однажды сравнила себя с деревом, в которое попадают все молнии. Многолетняя разлука с Россией, бедность и тяжкий «стопудовый быт». Одиночество – что в эмиграции, что «дома», куда по трагическому стечению обстоятельств ей выпало вернуться в эпоху «большого террора» и пережить арест мужа и дочери, которых она больше никогда не увидела. Но несмотря на все пережитое, стихи Цветаевой, по словам одного критика, "излучают любовь и любовью пронизаны... рвутся к миру и как бы пытаются заключить весь мир в объятья ".

Так осуществилась ее мечта – стать деревом, шумящим вам навстречу.

---

На груди у Дон-Жуана

Православный крест.

Чтобы ночь тебе светлее

Вечная – была,

Я тебе севильский веер,

Черный, принесла.

Чтобы видел ты воочью

Женскую красу,

Я тебе сегодня ночью

Сердце принесу.

А пока – спокойно спите!..

Из далеких стран

Вы пришли ко мне. Ваш список —

Полон, Дон-Жуан!

19 февраля 1917

3. “После стольких роз, городов и тостов…”

После стольких роз, городов и тостов —

Ах, ужель не лень

Вам любить меня? Вы – почти что остов,

Я – почти что тень.

И зачем мне знать, что к небесным силам

Вам взывать пришлось?

И зачем мне знать, что пахнуло – Нилом

От моих волос?

Нет, уж лучше я расскажу Вам сказку:

Был тогда – январь.

Кто-то бросил розу. Монах под маской

Проносил фонарь.

Чей-то пьяный голос молил и злился

У соборных стен.

В этот самый час Дон-Жуан Кастильский

Повстречал – Кармен.

22 февраля 1917

4. “Ровно – полночь…”

Ровно – полночь.

Луна – как ястреб.

– Что – глядишь?

– Так – гляжу!

– Нравлюсь? – Нет.

– Узнаешь? – Быть может.

– Дон-Жуан я.

– А я – Кармен.

22 февраля 1917

5. “И была у Дон-Жуана – шпага…”

И была у Дон-Жуана – шпага,

И была у Дон-Жуана – Донна Анна.

Вот и все, что люди мне сказали

О прекрасном, о несчастном Дон-Жуане.

Но сегодня я была умна:

Ровно в полночь вышла на дорогу,

Кто-то шел со мною в ногу,

Называя имена.

И белел в тумане посох странный...

– Не было у Дон-Жуана – Донны Анны!

14 мая 1917

6. “И падает шелковый пояс…”

И падает шелковый пояс

К ногам его – райской змеей...

А мне говорят – успокоюсь

Когда-нибудь, там, под землей.

Я вижу надменный и старый

Свой профиль на белой парче.

А где-то – гитаны – гитары —

И юноши в черном плаще.

И кто-то, под маскою кроясь:

– Узнайте! – Не знаю. – Узнай! —

И падает шелковый пояс

На площади – круглой, как рай.

14 мая 1917

7. “И разжигая во встречном взоре…”

И разжигая во встречном взоре

Печаль и блуд,

Проходишь городом – зверски-черен,

Небесно-худ.

Томленьем застланы, как туманом,

Глаза твои.

В петлице – роза, по всем карманам —

Слова любви!

Да, да. Под вой ресторанной скрипки

Твой слышу – зов.

Я посылаю тебе улыбку,

Король воров!

И узнаю, раскрывая крылья —

Тот самый взгляд,

Каким глядел на меня в Кастилье —

Твой старший брат.

8 июня 1917

“И сказал Господь…”

И сказал Господь:

– Молодая плоть,

Встань!

И вздохнула плоть:

– Не мешай, Господь,

Спать.

Хочет только мира

Дочь Иаира. —

И сказал Господь:

– Спи.

Mapт 1917

“Уж и лед сошел, и сады в цвету…”

Уж и лед сошел, и сады в цвету.

Богородица говорит сынку:

– Не сходить ли, сынок, сегодня мне

В преисподнюю?

Что за грехтакой?

Видишь, и день какой!

Пусть хоть нынче они не злобятся

В мой субботний день, Богородицын!

Повязала Богородица – белый плат:

– Ну, смотри, – ей молвил сын. – Тыответчица!

Увязала Богородица – целый сад

Райских розанов – в узелочке – через плечико.

И идет себе,

И смеется вслух.

А навстречу ей

Реет белый пух

С вишен, с яблонь...

(Не окончено. Жаль). Mapт 1917

“Над церковкой – голубые облака…”

Над церковкой – голубые облака,

Крик вороний...

И проходят – цвета пепла и песка —

Революционные войска.

Ох ты барская, ты царская моя тоска!

Нету лиц у них и нет имен, —

Песен нету!

Заблудился ты, кремлевский звон,

В этом ветреном лесу знамен.

Помолись, Москва, ложись, Москва, на вечный сон!

Москва, 2 марта 1917

Царю – на пасху

Настежь, настежь

Царские врата!

Сгасла, схлынула чернота.

Чистым жаром

Горит алтарь.

– Христос Воскресе,

Вчерашний царь!

Пал без славы

Орел двуглавый.

– Царь! – Вы были неправы.

Помянет потомство

Еще не раз —

Византийское вероломство

Ваших ясных глаз.

Ваши судьи —

Гроза и вал!

Царь! Не люди —

Вас Бог взыскал.

Но нынче Пасха

По всей стране,

Спокойно спите

В своем Селе,

Не видьте красных

Знамен во сне.

Царь! – Потомки

И предки – сон.

Есть – котомка,

Коль отнят – трон.

Москва, 2 апреля 1917,

первый день Пасхи

“За Отрока – за Голубя – за Сына…”

За Отрока – за Голубя – за Сына,

За царевича младого Алексия

Помолись, церковная Россия!

Очи ангельские вытри,

Вспомяни, как пал на плиты

Голубь углицкий – Димитрий.

Ласковая ты, Россия, матерь!

Ах, ужели у тебя не хватит

На него – любовной благодати?

Грех отцовский не карай на сыне.

Сохрани, крестьянская Россия,

Царскосельского ягненка – Алексия!

4 апреля 1917,

третий день Пасхи

“Во имя Отца и Сына и Святого Духа…”

Во имя Отца и Сына и Святого Духа —

Отпускаю ныне

Дорогого друга

Из прекрасной пустыни – в мир.

Научила я друга – как день встает,

Как трава растет,

И как ночь идет,

И как смерть идет,

И как звезды ходят из дома в дом —

Будет друг царем!

А как друг пошел – полегла трава

Как под злой косой,

Зашатались черные дерева,

Пал туман густой...

– Мы одни с тобой,

Голубь, дух святой!

9 апреля 1917

“Чуть светает…”

Чуть светает —

Спешит, сбегается

Мышиной стаей

На звон колокольный

Москва подпольная.

Покидают норы —

Старухи, воры.

Ведут разговоры.

Свечи горят.

Сходит Дух

На малых ребят,

На полоумных старух.

В полумраке,

Нехотя, кое-как

Бормочет дьяк.

Из черной тряпицы

Выползают на свет Божий —

Гроши нищие,

Гроши острожные,

Потом и кровью добытые

Гроши вдовьи,

Про черный день

Да на помин души

Отложенные.

Так, на рассвете,

Ставят свечи,

Вынимают просфоры —

Старухи, воры:

За живот, за здравие

Раба Божьего – Николая.

Так, на рассвете,

Темный свой пир

Справляет подполье.

10 апреля 1917

“А всё же спорить и петь устанет…”

А всё же спорить и петь устанет —

И этот рот!

А все же время меня обманет

И сон – придет.

И лягу тихо, смежу ресницы,

Смежу ресницы.

И лягу тихо, и будут сниться

Деревья и птицы.

12 апреля 1917

Стенька Разин

1. “Ветры спать ушли – с золотой зарей…”

Ветры спать ушли – с золотой зарей,

Ночь подходит – каменною горой,

И с своей княжною из жарких стран

Отдыхает бешеный атаман.

Молодые плечи в охапку сгреб,

Да заслушался, запрокинув лоб,

Как гремит над жарким его шатром —

Соловьиный гром.

22 апреля 1917

2. “А над Волгой – ночь…”

А над Волгой – ночь,

А над Волгой – сон.

Расстелили ковры узорные,

И возлег на них атаман с княжной

Персиянкою – Брови Черные.

И не видно звезд, и не слышно волн,

Только весла да темь кромешная!

И уносит в ночь атаманов челн

Персиянскую душу грешную.

И услышала

Ночь – такую речь:

– Аль не хочешь, что ль,

Потеснее лечь?

Ты меж наших баб —

Что жемчужинка!

Аль уж страшен так?

Я твой вечный раб,

Персияночка!

Полоняночка!

А она – брови насупила,

Брови длинные.

А она – очи потупила

Персиянские.

И из уст ее —

Только вздох один:

– Джаль-Эддин!

А над Волгой – заря румяная,

А над Волгой – рай.

И грохочет ватага пьяная:

– Атаман, вставай!

Належался с басурманскою собакою!

Вишь, глаза-то у красавицы наплаканы!

А она – что смерть,

Рот закушен в кровь. —

Так и ходит атаманова крутая бровь.

– Не поладила ты с нашею постелью,

Так поладь, собака, с нашею купелью!

В небе-то – ясно,

Тёмно – на дне.

Красный один

Башмачок на корме.

И стоит Степан – ровно грозный дуб,

Побелел Степан – аж до самых губ.

Закачался, зашатался. – Ох, томно!

Поддержите, нехристи, – в очах тёмно!