Александр Трачевский - Наполеон I. Его жизнь и государственная деятельность

• Название: Наполеон I. Его жизнь и государственная деятельность
• Автор: Александр Трачевский
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

На всем Западе уцелела одна Пруссия. Уже десять лет, с Базельского мира, она лицемерила с союзниками под видом “строжайшего нейтралитета” и без войн удвоила свои владения за счет Польши. Осторожный до трусливости, ненавидевший войну Фридрих Вильгельм III вручил внутренние дела “патриотам”, завзятым немцам Гарденбергу и Штейну, а иностранные – хитрому франкофилу Гаугвицу. Но душой правления оказалась тупоумная, развратная камарилья, опиравшаяся на спесивое и отсталое юнкерство. Наступила глухая реакция, а дипломатия стала таким образцом трусости и коварства, что сами немцы не доверяли Фридриху Вильгельму III. И недаром: юный король явно служил старой гогенцоллернской идее “прусского” объединения Германии. Когда, после Аустерлица, Наполеон предложил ему Ганновер, чтобы поссорить его с Англией, и такую “приманку”, как “северное императорство”, он, “опьяненный радостью”, объявил себя “личным другом мужа века”. Тогда владыка потребовал, чтобы новый друг выступил и против России. Король согласился и на это и поспешил занять Ганновер; но в то же самое время он заключил тайный союз с Россией против Франции! Наполеон еще не знал этого, но столь же тайно предложил Ганновер Англии, где франкофил Фокс сменил тогда Питта. В то же время он под рукой[4] ознакомил немецких князей с “северным императорством”.

Впрочем, Наполеон не думал о войне с Пруссией. Он дорожил ее союзом ввиду неизбежной новой войны с Австрией и Россией. Он даже побаивался Пруссии. Обаяние Фридриха III действовало и на него: он считал хорошею нетронутую двухсоттысячную армию своего берлинского друга, а ее кавалерию – первою в Европе. Наполеон начертал два плана отступления на случай поражения. При отъезде в поход, прощаясь с Жозефиной, он упал в обморок. Зато Фридрих Вильгельм III трусил еще больше; но его увлекло общее движение. Дело в том, что с самой коронации владыки готовилось ему историческое возмездие. Она была разрывом с революционною идеей, в которой заключался весь смысл “звезды” корсиканца. В народах шевелилась подозрительность, закипела ненависть к венчанному обманщику. Постепенно стал обнаруживаться национализм, или “патриотизм”, в смысле желания освободиться от нового тирана. Прежде всего он почувствовался в Пруссии, которая еще не была “проучена”. Во дворце возобладали “патриоты”, во главе которых стояли королева Луиза, брат короля, Лудвиг, и Блюхер. К ним примыкали такие вожди интеллигенции, как Штейн и Александр Гумбольдт. Национализм блеснул и в Германии, особенно среди интеллигенции, в университетах и литературе. Пальм издал горячее “Глубочайшее унижение Германии”. Наполеон расстрелял его, – дело, потрясшее всех не меньше, чем казнь герцога Энгиенского.

Фридрих Вильгельм III вдруг стал собирать войска. То же делал Александр I. Англия, где умер тогда Фокс, дала денег и подняла Швецию. Образовалась четвертая коалиция – такая же, как третья, только с заменой Австрии Пруссией. Пруссия и послала Наполеону дерзкий ультиматум – очистить Германию. Император внезапно явился в Майнц к армии, делая по двадцать пять верст в час. Лишь десять дней спустя тронулась тяжелая штаб-квартира пруссаков с королевской четой. Никто в “отечестве” не поднимался за Гогенцоллерна, а русские опять тащились “на черепахах”. Вождем пруссаков был бездарный старец, герцог Брауншвейгский, рутинер старой школы. Офицерами были кутилы-юнкера, которые морили солдат голодом и истязали, пуская “сквозь строй”. Генералы перекорялись между собой; король и принцы мешали им. Наполеон понял все – и кампания 1806 года вышла слепком с похода 1805 года. Он заманил пруссаков в ловушку и отрезал им отступление на Берлин. 14 октября 1806 года французы одержали разом две победы – под Иеной и Ауэрштедтом. Пруссаки страшно спутались, стреляли в своих. Ужасно было их ночное бегство. Принц Лудвиг и герцог Брауншвейгский были убиты; королевская чета едва спаслась от плена. Пруссия подверглась более жестокому разгрому, чем даже Австрия. Остатки ее армии бежали до самой Польши, причем попали в плен даже Блюхер и Шарнхорст. Крепости сдавались одна за другой. Королевская чета бежала к русским в Мемель.

“Наполеон дунул на Пруссию – и она перестала существовать”, – сказал Гейне. Пред миром совершалось разложение затхлого абсолютизма. Чиновники подползали к победителю с лестью. Интеллигенция снова задумывалась над идеалами революции. В закрепощенных массах не осталось и следа династического патриотизма. Наполеон наложил на Пруссию убийственную контрибуцию и начал взимать с жителей немилосердные налоги. До 1813 года Пруссия оставалась департаментом Франции: она содержала сто пятьдесят тысяч французов, а сама не смела иметь более сорока двух тысяч солдат. Рейнский союз был распространен на север Германии; друг Наполеона, курфюрст Саксонский, стал королем.

Победитель немедленно взялся за расправу с помощниками Пруссии. В Берлине он издал декрет о континентальной блокаде. Затем Наполеон возвестил, что “Франция никогда не признавала раздела Польши” – и поляки дали ему шестьдесят тысяч солдат, а графиня Валевская приласкала его самого. Наконец великий дипломат поднял Порту, которая начала семилетнюю войну с Россией.

Русские опять опоздали и были плохо снаряжены. Они отступали со своим престарелым, больным Каменским. Но их стойкость и выносливость озадачили завоевателя: “Мы деремся, кажется, с тенями”, говорили французы, когда русские падали, не издавая стона, и беззвучно наносили удары. У русских явились и свежие вожди – смелый ганноверец Беннигсен, осторожный остзеец Барклай-де-Толли, спокойный грузин Багратион. На помощь им пришла “неведомая” сила: “В Польше Бог сотворил пятую стихию – грязь!” – воскликнул Наполеон. И она мешала подвозу провианта, а главное, разведке, тогда как ловкие казаки даже перехватывали депеши императора. Оттого не удался ловкий план обойти врага: задать ему Ульм. Наполеон бросался вперед, не вполне узнав дело. А русские тихо, в порядке отступали, все истребляя на убогой равнине, покрытой болотами и прудами, окутанной туманами. Самому императору приходилось питаться добычей солдат и жить в сараях. Незнакомый голод и холод заглянули в глаза непобедимым – и отчаяние впервые закрадывалось в души измученных ветеранов, загнанных за тысячи верст от “милой Франции”: случались самоубийства; пронесся глухой ропот даже в рядах гвардии.

Наполеону пришлось употребить целых томительных полгода, прежде чем враг признал себя побежденным, да и то сохраняя сознание подвига и чувство мести. Четыре битвы в одном декабре 1806 года привели к цели; самая жестокая из них, под Пултуском, осталась даже нерешительной. “Великая армия” впервые стала на зимние квартиры, и Беннигсен сам напал на нее. Правда, ему пришлось отступить, и Наполеон настиг его у Эйлау (8февраля 1807 года); но сам воитель ужаснулся “этой резни” при равных силах и уже отдал приказ отступать. То была первая тяжелая рана “великой армии”. Честь Цезаря спасло “загадочное” отступление русских. Верно одно: гений битв не одержал обычной сокрушительной победы. И на парижской бирже пала рента. Александр I уже заключил договор с Фридрихом Вильгельмом III в Бартенштейне о том, чтобы не слагать оружия, пока Рейн не станет границей Франции.

Но русские пропали на четыре месяца, и Наполеон оправился. “Никогда не чувствовал я себя здоровее”, – говорил он, похлопывая рукавицами. И никогда он не поражал мир такою энергией. В Париж летел целый град распоряжений обо всем – до мелочей цензуры и оперы. А по Европе раскидывалась искусная сеть дипломатии. Наполеон добился мира с Швецией, поднимал Персию, Грузию и Абхазию. Он довел численность армии опять до ста семидесяти тысяч, тогда как у русских было всего сто тысяч. А Беннигсен стал наступать не вовремя, путался, делал промахи. Наполеон напомнил Иену блестящими маневрами – и под Фридландом (14 июня) русские были разбиты так, что Беннигсен умолял царя о перемирии. При первом намеке победителя Александр сам предложил ему свидание, “изменяя” своему потсдамскому другу. Оно произошло у Тильзита, на плоту, посреди Немана. Затем царь переселился к императору в Тильзит на две недели, а прусский король жил заброшенный в соседней деревушке. Корсиканец пустил в ход все свои средства “обольщения”: он даже откровенничал о своих планах. “Теперь мы друзья навеки: завеса разорвалась, пора заблуждений миновала”, – говорил потом царь французскому послу. Но еще в Тильзите он сказал королеве Луизе: “Потерпите: мы вернем свое. Он сломит себе шею. В душе я – ваш друг”.

Однако напрасно сама красавица Луиза являлась к победителю со слезливой просьбой. Только “ради царя” Наполеон оставил Гогенцоллерну центральные провинции – менее половины наследия Фридриха II. Из западных областей Пруссии было создано Вестфальское королевство для Жерома Бонапарта; прусская Польша превратилась в великое герцогство Варшавское, отданное саксонскому королю. Так возникли передовые посты Франции против Пруссии и России. Таким же форпостом, но против Австрии, была для Наполеона и Бавария. Итак, Тилъзитский мир (7июля 1807 года) произвел раздел Пруссии. Он подготовлял и раздел Турции: Наполеон допускал право России на Молдо-Валахию, если Порта не замирится. Император еще предлагал царю Финляндию. Россия же признавала все завоевания Франции, а также дальнейшие “перемены” на полуостровах Апеннинском и Пиренейском. Сверх того, Александр присоединялся к континентальной блокаде и обещал помочь Наполеону доконать Англию в Индии.