Николай Суханов - Записки о революции

• Название: Записки о революции
• Автор: Николай Суханов
• Жанр: История

Несмотря на субъективность, обусловленную политическими взглядами автора, стоявшего на меньшевистских позициях, «Записки о революции» Н.Н.Суханова давно признаны ценным источником по истории революционного движения в Петрограде в 1917 году.

Мемуары помимо описания масштабных событий содержат малоизвестные факты о закулисных сторонах деятельности мелкобуржуазных партий, остроумные характеристики политических деятелей, любопытные наблюдения о быте, нравах психологии людей того времени.

Издание рассчитано на всех, кто интересуется историей России.

---

Базаров (в статье 17 октября) дал, в сущности, очень мало теории: Рязанов, писал он, заявил, что «мы» станем во главе восставших; если «мы» – это личности, то до этого никому нет дела; если «мы» – партия, то это преступление, ибо партия, включившая в себя весь рабочий класс, будет разгромлена вместе с восстанием и откроет путь к полному краху революции. Разгром неизбежен потому, что «отчаяние и индифферентизм», провозглашенные Рязановым, еще никогда не побеждали; марксизм же требует объективного учета шансов восстания. Среди самих большевиков имеются многочисленные и авторитетные противники; они обязаны выступить перед массами и бороться всенародно против авантюры; между тем они выпустили только рукописный листок, который ходит из рук в руки.

Все это было, как видим, совсем не страшно, а выступление «Новой жизни» против большевистских планов и методов было далеко не первое. Но каждый укол нашей газеты действовал на большевиков сильнее, чем ураганный огонь всей прочей прессы, взятой вместе. То были враги; их нападки только проясняли и укрепляли. А мы были до сих пор союзниками; это было «запутывание» мозгов и гибельная дезорганизация… Большевики рассвирепели. Надо было напрячь все силы, чтобы отбросить «Новую жизнь» в лагерь Сувориных и втоптать ее в грязь перед лицом пролетариата. Сделать это было тем более необходимо, чем более это было трудно: нашу газету читали и считали своей многие тысячи петербургских передовых рабочих.

Публицисты «Рабочего пути» немедленно взялись за дело. На другой же день среди ушата помоев они продемонстрировали интересную цитату из Маркса, полагая, что она говорит в их пользу. Маркс в книжке о «революции и контрреволюции в Германии» дает две очень важные и красноречиво изложенные директивы: «Во-первых, не затевайте восстания, пока вы не приготовились вполне справиться с последствиями вашей затеи… во-вторых, раз вступив на путь революции, действуйте с величайшей решимостью и как нападающая сторона».

Очевидно, большевистские теоретики на основании всего этого считали свою позицию твердой: они собирались нападать и действовать решительно. И это было правильно, как дважды два – четыре. Но вся суть в этом «раз вступив», то есть – если нужно было вступить… Вся суть в том, нужно ли? Когда нужно? Когда можно?.. Только тогда, когда «вполне приготовились справиться с последствиями».

Этого не было ни в какой степени. Базаров сейчас же подхватил это в новой статье на следующий день. Но он опять-таки, на мой взгляд, устремил внимание не на центр вопроса. Он снова говорил о шансах победы и разгрома восстания; он снова указывал на недостаточность материальных и моральных сил. Эти утверждения были не более как пессимизмом самого писателя, но не могли служить теоретической базой для его выводов. Между тем положение Маркса било в самый центр большевистской позиции и ранило ее смертельно.

Надо быть готовыми справиться с последствиями. Последствия победоносных восстаний могут быть и бывали в истории чрезвычайно различны. Не всегда рабочий класс поднимал восстание для того, чтобы взять потом государство в собственные руки. На этот раз было именно так. И вот, несмотря на все шансы победить в восстании, большевики заведомо не могли справиться с его последствиями: заведомо не могли по всей совокупности обстоятельств выполнить возникающие государственные задачи.

Это показала практика, но она показала это впоследствии; в то время практики быть не могло. Но в то время должна была быть теория; большевики должны были иметь ясные представления, точные предположения и планы, что будут делать они с завоеванным государством, как будут им управлять, как будут выполнять в наших условиях задачи нового пролетарского государства и как будут удовлетворять непосредственные, насущные, породившие восстание нужды трудовых масс?.. Я утверждаю, что этих представлений и планов большевики не имели. Справиться с последствиями они не были готовы. И я лично – и в устных выступлениях, и в статьях (см. упомянутую передовицу от 23 сентября) – обращал внимание именно на эту сторону дела.

Я утверждаю, что у большевиков ничего не было за душой, кроме немедленного предоставления земли для захвата крестьянам, кроме готовности немедленно предложить мир, кроме самых путаных представлений о «рабочем контроле» и самых фантастических мыслей о способах выкачать хлеб при помощи «матроса» и «работницы»… Были еще «мысли» у Ленина, целиком заимствованные из практики Парижской коммуны и из посвященной ей книжки Маркса, а также и… Кропоткина. Тут было, конечно, разрушение кредитной системы и захват банков; тут была коренная смена всего правительственного аппарата и замена его новыми правителями из рабочих (это в мужицкой, необъятной, полудикой, царистской России); тут была всеобщая выборность чиновников; тут была обязательная заработная плата специалистам не свыше среднего рабочего… Тут было и еще несколько фантазий, которые все пошли насмарку при малейшем соприкосновении с действительностью. Но всех этих «мыслей» было, во-первых, так несообразно мало при необъятных задачах, а во-вторых, они были настолько никому не известны в среде большевистской партии, что можно сказать – были совершенно не в счет.

Брошюра Ленина о государстве вскоре должна была стать евангелием. Но, во-первых, это евангелие, как всегда, служило только для того, чтобы им клясться, но сохрани бог что-нибудь делать по его нереальному слову! А во-вторых, это евангелие еще не было опубликовано.

Пока были налицо только «Материалы» для программы. И в этих «Материалах», по слову Ларина, вместо финансово-экономической схемы красовалось «пустое место».

Большевики не знали, что они будут делать со своей победой и с завоеванным государством. Они действовали против Маркса, против научного социализма, против здравого смысла, против рабочего класса, когда путем восстания под лозунгом «власти Советов» стремились отдать своему партийному ЦК всю полноту государственной власти в России. Власть одного изолированного пролетарского авангарда, хотя бы и опирающегося на доверие миллионных масс, обязывала новое государство и самих большевиков к выполнению задач, которые для них были заведомо непосильны. Вот где был центр проблемы. Большевистская партия проявила утопизм, взявшись за выполнение этих задач. Большевистская партия совершила роковую ошибку, поскольку она поднимала восстание, не думая об этих задачах и не готовясь к их выполнению.

Однако вернемся к тогдашней дискуссии… Базаров упоминал о рукописном листке двух видных большевиков, которые протестуют против восстания. Базаров предположил (и, конечно, вполне справедливо), что в партии существует течение, несогласное с официальным курсом. Но «Рабочий путь» немедленно разъяснил: ничего подобного – авторы листка пребывают в блестящем одиночестве… Разумеется, это были не кто иные, как известная «парочка товарищей» – Каменев и Зиновьев.

Раз уже сор из избы вынесен и терять нечего, Каменев решил дать публичные разъяснения. В «Рабочий путь» его для этого, разумеется, не пустили. «Сообщение» появилось в «Новой жизни»… Он, Каменев, и Зиновьев обратились с письмом к крупнейшим партийным организациям и в нем «решительно высказывались против того, чтобы партия брала на себя инициативу каких-либо вооруженных выступлений в ближайшие сроки». Никаких сроков партия и не назначала: «Все понимают, что в нынешнем положении не может быть и речи о чем-либо подобном вооруженной демонстрации» (позволяю себе перебить: правительство и начальник штаба этого отнюдь не понимали). «Речь может идти только о захвате власти вооруженной рукой; идти на какое-либо массовое „выступление“ можно только, ясно и определенно поставив перед собой задачу вооруженного восстания. Не только я и тов. Зиновьев, но и целый ряд товарищей-практиков находят, что взять на себя инициативу вооруженного восстания в данный момент, при данном соотношении сил, независимо и за несколько дней до съезда Советов, было бы недопустимым, гибельным для пролетариата и революции шагом». Конечно, партия большевиков стремится к осуществлению своей программы при помощи завоеванной государственной власти. Конечно, она не зарекается и от восстания. Но «сейчас оно было бы обречено на поражение». «Ставить на карту судьбу партии, пролетариата и революции и „выступать“ в ближайшие дни значило бы совершать акт отчаяния. А партия слишком сильна, перед ней слишком большая будущность, чтобы совершать подобные шаги отчаяния».

Если и не особенно глубоко, то очень красноречиво. Во всяком случае, мы видим, что аргументация Каменева дает не больше и не меньше того, что говорили в то время социалисты других партий. Внимание и здесь устремляется на шансы восстания и на его разгром в неблагоприятных для него условиях. Это свидетельствует, что основных вопросов о том, что дальше, у большевиков не ставили на первую очередь даже и противники восстания. Но оценка шансов как-никак была очень убедительна в устах большевика.