Николай Суханов - Записки о революции

• Название: Записки о революции
• Автор: Николай Суханов
• Жанр: История

Несмотря на субъективность, обусловленную политическими взглядами автора, стоявшего на меньшевистских позициях, «Записки о революции» Н.Н.Суханова давно признаны ценным источником по истории революционного движения в Петрограде в 1917 году.

Мемуары помимо описания масштабных событий содержат малоизвестные факты о закулисных сторонах деятельности мелкобуржуазных партий, остроумные характеристики политических деятелей, любопытные наблюдения о быте, нравах психологии людей того времени.

Издание рассчитано на всех, кто интересуется историей России.

---

И возникает вопрос: ну, могли ли наши деятели, как бы они ни были слепы, все же не видеть и не понимать, что они зовут и навязывают своим невинным сторонникам, навязывают революции все тех же, прежних, испытанных заправил и пленников биржи? Ведь на их же глазах Гучков непосредственно участвует в заговоре, Милюков в качестве посредника выгораживает мятежников, Коновалов не выносит самого появления на свет экономической программы Совета, Львов вытесняется в лагерь контрреволюции призраком земельной реформы, Некрасов «из экономии» упраздняет экономические комитеты и объявляет всенародно о невозможности обложения сверхприбылей, Терещенко работает адъютантом у сэра Бьюкенена и выводит из себя даже Зарудного… Могли ли не видеть и не понимать люди из «звездной палаты», что все такие, что иных нет? Могли ли не понимать они, что замена кадетов торгово-промышленниками есть издевательство над самими собой, перед лицом современников и потомства?.. Допустим, они действительно не понимали, что «синяя птица» и «праведная земля» есть выражение идеала, а коалиция есть источник войны, развала и гибели. Но лживость своих фраз о создании «честной коалиции» с «революционной» буржуазией они, кажется, понимать были должны. Они не могли не знать, в частности, что, получив под этот дутый вексель вотум Демократического совещания, они сейчас же побегут «звать» к власти своих старых друзей, все тех же «беспартийных» Терещенко и Бурышкиных, все тех же кадетов Кокошкиных, Мануйловых и Кишкиных. Как будто бы они это сами хорошо знали. Но это не останавливало их… Таких «недоразумений», пожалуй, не прощает история.

Декларация советских огрызков при этом носит на себе явные следы внутренней предварительной борьбы. Скажем примерно так: Дан писал, а Церетели вносил поправки. Дан пишет: демократия должна взять на себя дело формирования власти. Церетели поправляет: дело переговоров о формировании власти. Дан пишет: в случае отказа цензовиков демократия должна будет взять на себя бремя власти. Церетели поправляет: взять почетную ношу, возложенную историей, и т. п. Как видим, поправки очень существенны. Слабость и оппортунизм перешли в лицемерие и недостойное политиканство. Ради «идеи», конечно. О, это разумеется само собой!

В Технологическом институте в описанном фракционном заседании меньшевиков в мое отсутствие произошло, между прочим, следующее. Московский делегат, покойный Исув из «левого центра», поднял вопрос о том, что Керенский уже в дни совещания, по достоверным сведениям, предпринимает решительные шаги к сформированию правительства. Исув квалифицировал это как вызов демократии и предлагал энергично протестовать. После небольших прений была принята такая резолюция: «Фракция РСДРП демократического съезда заявляет, что в случае, если новыми назначениями, о которых сообщают газеты, состав Временного правительства будет изменен до выявления воли демократического съезда, то партия сочтет себя обязанной протестовать против этого самым решительным образом и снимет с себя всякую ответственность за действия правительства и отдельных членов его…»

Очень хорошо, что здесь авторитетнейший меньшевистский орган формально признал свою несомненную ответственность за действия Керенского и коалиции; впоследствии меньшевики были совсем не прочь отрясти этот прах от своих ног. Но сейчас дело не в этом. Дело в том, что меньшевики Демократического совещания, во-первых, отвергли коалицию, а во-вторых, настаивают на полномочиях Демократического совещания в деле образования власти.

Это не годится. Это необходимо было замазать, свести на нет. И в декларации советского меньшинства это сведено на нет. Дело примерно было так. Дан и Церетели, оба вместе, против своей фракции, против советского большинства, провозгласили коалицию, а один Церетели, против своей фракции, против своего ЦК, против постановления ЦИК (от 31 августа) и против Дана замазал полномочия съезда в деле создания правительства. Это было очень важно и получило дальнейшее развитие.

Обе советские декларации, как видим, настаивают на создании особого представительного органа, перед которым должно быть отныне ответственно правительство. Мысль эта была выдвинута еще в корниловские дни и с тех пор была принята всеми руководящими центрами. С принципом безответственности правительства и его неограниченных полномочий как будто бы наступил решительный разрыв. Все, не исключая и самого Церетели, ныне признавали, что, какова бы ни была власть, она должна быть ответственной перед особым представительным органом до Учредительного собрания.

В результате мы можем пока запомнить три проблемы, связанные с работами демократического съезда: 1) структура правительства, коалиция или демократическая власть, 2) правомочия совещания самостоятельно создать власть или только участвовать в этом, в той или иной форме, и 3) ответственность власти перед особым органом, созданным съездом, или независимость власти – будет такой орган или не будет создан… Мы скоро увидим, что вышло из всего этого.

Начались (или продолжались?) выступления фракций. С большим интересом выслушали, что скажет Мартов, выступавший от меньшевиков-интернационалистов. Мартов ударил в самый центр вопроса и потому… не сказал ничего нового, не мог захватить, оживить, бросить горящий факел в аудиторию. Это очень умно, искусно и правильно. Но все это знакомо, из всего этого ткались бесконечные статьи и речи уже два месяца, это не щекочет больше ни нервов, ни интеллекта.

Иначе поступил Троцкий, выступавший от имени большевиков. Он распылил свою речь, ходя вокруг да около, ухватываясь за конкретные факты, штришки, иллюстрации и лишь временами возвращаясь к центральному пункту. Но все же в рамке повседневной публицистики тут предстала не только искомая боевая идея момента, но, можно сказать, и общая философия истории. Это было, несомненно, одно из самых блестящих выступлений этого удивительного оратора. И я никак не могу подавить в себе желание украсить страницы моей книги почти полным воспроизведением этой великолепной речи. Если найдет мой труд читателей в грядущем – как, скажем, находит их доселе невысокого полета книга Ламартина, – то пусть судят по этой странице об ораторском искусстве и политической мысли наших дней. И пусть делают заключение: полтораста лет прожило человечество недаром, и герои нашей революции оттесняют далеко на задний план прославленных деятелей эпохи 89-го года.

Зал Александринского театра встрепенулся при самом имени Троцкого. Официальное выступление большевистской партии в связи с данным ее представителем обещало наиболее яркий момент за весь съезд. На мой взгляд, эти предвкушения оправдались. Но, конечно, кооператоры и «мамелюки» поспешили в сердцах своих вытеснить любопытство злобой и готовностью к отпору.

Троцкий со своей стороны хорошо готовился. Стоя на сцене в нескольких шагах позади него, я видел на пюпитре основательно исписанный лист, с подчеркнутыми местами, с отметками и стрелками синим карандашом… Говорил Троцкий без всякого пафоса (на высоту которого он, по нужде, умеет подниматься!), без малейших ораторских поз и ухищрений – совсем просто. На этот раз он разговаривал с аудиторией: иногда выходя к ней шага на два и снова кладя локоть на пюпитр. Металлическая четкость речи, законченность фразы, свойственные Троцкому, нехарактерны для этого выступления и, пожалуй, даже не в стиле его.

– Здесь, – тихонько начинает он, – здесь перед вами, товарищи и граждане, выступали министры-социалисты, входившие в состав двух коалиционных министерств. Перед «полномочными» органами министрам вообще полагается выступать с отчетами. Наши министры вместо отчетов пожелали дать нам советы. За ваши советы мы приносим вам благодарность, но отчета мы требуем от вас… Не совета, а отчета, граждане министры! – тихонько повторяет оратор, постукивая по пюпитру.

Отлично! Сколько раз – без числа – я вспоминал эти слова потом, когда большевистские министры решали судьбы миллионов, распоряжались всем достоянием государства, измышляли и проводили свои нелепые эксперименты из своих первобытных, но недосягаемых канцелярий, работая втихомолку за частоколом штыков, без признака контроля, как в средние века, как в своей вотчине, не отдавая народу ничего похожего на отчеты и угощая вместо них митинговыми речами своих приближенных, созванных на парадные заседания! Не знаю, вспоминал ли когда-нибудь сам Троцкий об этих своих словах на Демократическом совещании. Память у Троцкого превосходная… Но оставим сейчас все это. С Троцким и его друзьями-правителями мы еще успеем познакомиться вплотную. Сейчас послушаем великого революционера и сказочного героя, двигавшего сотнями тысяч людей.