Валентин Яковенко - Томас Мор (1478-1535). Его жизнь и общественная деятельность

• Название: Томас Мор (1478-1535). Его жизнь и общественная деятельность
• Автор: Валентин Яковенко
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Экономическая организация. Земледелие, о котором выше было сказано, составляет основное занятие жителей; к нему приучают всех с детства. Но кроме земледелия всякий занимается еще каким-нибудь другим делом; причем утопийцы относятся одинаково любовно ко всякого рода занятиям. Сын обыкновенно идет по стопам отца. Если же у ребенка обнаруживаются особенные наклонности к чему-либо, то его помещают в семью, занимающуюся тем делом, к которому лежит его сердце, и эта семья усыновляет его. Так же поступают, когда человек, изучив одно ремесло, желает изучить еще и другое. Главная обязанность сифогрантов – следить за тем, чтобы всякий был занят своим делом и не проводил время в праздности. Но утопийцам вовсе не приходится работать с утра до ночи, подобно вьючной скотине, не зная отдыха. Нет, они работают всего лишь шесть часов в сутки: три часа до обеда и три часа после обеда; спят они восемь часов, а всем остальным временем распоряжаются по своему личному усмотрению и посвящают его разным занятиям, смотря по наклонностям, главным же образом чтению; кроме того, они посещают публичные лекции и так далее. После ужина один час уделяется обыкновенно забавам и увеселениям, летом – в садах, а зимой – в обеденных залах, где утопийцы слушают музыку и ведут беседы. На Утопии работают все, и потому шестичасового труда там вполне достаточно, чтобы произвести необходимые предметы потребления; предметов же роскоши и всяких пустяков, на которые у нас затрачивают столько труда, они вовсе не производят.

Там едва ли можно было бы насчитать на всем острове более 500 человек, способных к физическому труду и не занятых им. От обязательной работы освобождаются сифогранты, а также лица, всецело посвящающие себя научным занятиям. Если же человек, посвятивший себя науке, не оправдывает возлагаемых на него надежд, то он должен возвратиться назад, в рядовую рабочую массу. И наоборот, простой труженик, отдававший свободные часы научным занятиям и обнаруживший недюжинные способности, переводится в разряд ученых. Таким образом, в распоряжении утопийцев находится много рабочих рук, пропадающих совершенно даром для труда при ином общественном строе. Но кроме того, они выигрывают много времени благодаря организации и простоте своей трудовой жизни. Они не могут перестраивать по простому капризу и прихоти домов, в которых живут, носят крайне простую одежду: одного покроя – все мужчины, другого – все женщины, как находящиеся в браке, так и свободные. Во время работы они надевают грубое платье из кожи, долго служащее им, а в праздники и вообще в нерабочее время – верхнее платье из шерсти или льна. Итак, благодаря тому, что утопийцы все трудятся и довольствуются очень немногим, они располагают в изобилии всем необходимым, и нередко случается, что, за отсутствием надобности в рабочих руках для производства тех или других предметов потребления, они отправляются большими компаниями чинить дороги. Впрочем, утопийцы полагают, что счастье человека заключается в удовлетворении и утончении его умственных и нравственных потребностей и потому физическому труду уделяют лишь столько времени, сколько действительно нужно для изготовления предметов необходимости. Что же касается тяжелых и неприятных работ, то, во-первых, их исполняют всегда мужчины, предоставляя женщинам более легкие занятия, во-вторых, на такие работы находятся обыкновенно добровольцы, побуждаемые к тому религиозной ревностью.

На утопии нет торговли; все товары складываются в особых магазинах на городских рынках; сюда приходит глава семьи и берет все нужное; при этом он не платит денег и не дает ничего в обмен на взятое. Всякий берет сколько нужно, и так как утопийские магазины полны товаров, то никому не приходится отказывать. Трапеза на Утопии общая, и потому заборы из съестных магазинов делают особые экономы. Все лучшее из провизии идет больным и слабым, а остающееся делится пропорционально числу обедающих, причем предпочтение отдается государю, главному жрецу, траниборам, посланникам и, наконец, иностранцам, убивают скот на мясо и режут птицу рабы, и вся эта процедура совершается за городом близ речки, дабы у граждан не притуплялось чувство жалости и кровь и всякие отбросы не разлагались и не заражали воздух. Вообще грязная и тяжелая работа около кухни возлагается на рабов; но стряпают женщины, причем соблюдается очередь. Конечно, всякий желающий обедать в одиночку может отправиться на рынок, взять провизии и изготовить себе обед; но нужно быть безумцем, замечает Рафаэль, чтобы тратить на все это время и труд и в конце концов получить обед гораздо хуже общего. Женщины и мужчины обедают сообща, в одной и той же зале, при которой имеется особая родильная комната, куда удаляются женщины, почувствовавшие внезапно приближение родов. Дети моложе пяти лет остаются при своих нянюшках, а старшие (до брачного возраста) или прислуживают за столом, или стоят позади обедающих и едят только то, что дают им. На самом почетном месте за столом сидят сифогрант и его жена, а рядом с ними – два старца, убеленных сединами; все четверо едят из одной чашки; затем за столом сидят вперемежку старики и молодые. Обед и ужин начинаются всегда назидательным чтением, за которым следует общая беседа. За ужином играет обыкновенно музыка, подают десерт, воздух насыщается всякими благоуханиями; вообще утопийцы не отказывают себе ни в чем, что может веселить их душу.

Между городами предметы потребления распределяются генеральным советом, заседающим в Амауроте; это делается без учета соображений о равноценном обмене, а просто туда, где есть нужда, направляют часть продуктов оттуда, где они в избытке. Затем часть продуктов оставляется в виде запаса из расчета на два года, а все остальное вывозится за пределы Утопии и обменивается на те немногие предметы, в которых утопийцы нуждаются, например на железо или же на золото и серебро; благодаря последнему обстоятельству на острове накопилась громадная масса драгоценных металлов, и утопийцы отчасти раздают их в качестве ссуд своим соседям, а отчасти сохраняют на случай войны. Но к самому металлу они очень равнодушны, не употребляют его даже на украшения, а делают из него разные побрякушки для детей, ночные вазы и стольчаки, куют цепи для рабов и так далее.

Рабы. Рабов как сословия у утопийцев нет: рабами становятся военнопленные, взятые в битве; сограждане, осужденные за особые преступления; затем, чужеземцы, приговоренные к смертной казни и выкупленные утопийскими торговцами; наконец, вообще бедняки из сопредельных стран, которые сами пожелали лучше быть рабами в Утопии, чем терпеть нищету в родной стране. С рабами последнего рода утопийцы обращаются как с равноправными гражданами. Рабы осуждены на вечный труд, ходят в цепях; с утопийцами, опустившимися до рабского состояния, обращаются много хуже, чем с прочими. В случае восстания к рабам относятся, как к диким зверям: их беспощадно убивают. Но хорошим поведением можно заслужить себе вновь свободу.

Науками специально на Утопии занимаются лишь лица, выбранные народом из кандидатов, указываемых жрецами, и притом выбранные посредством закрытой баллотировки. Ученые пользуются большим почетом: из их среды утопийцы избирают своих послов, жрецов, траниборов, даже самого государя. Господствующим языком как в науке, так и в литературе является местный национальный язык.

По части музыки, логики, арифметики и геометрии утопийцы не уступают грекам; но они не набивают юные головы бессмысленной схоластикой, не занимаются логическими отвлеченностями и вообще умеют отличать химеры и фантастические вымыслы от действительности. Они знакомы с астрономией; в совершенстве понимают движения небесных светил, изобрели разные инструменты, посредством которых могут наблюдать Солнце, Луну и звезды; могут предсказывать погоду: дождь, ветер и другие атмосферные изменения. Относительно же отвлеченных вопросов о сущностях и тому подобном они придерживаются разных мнений, отчасти напоминающих теории наших древних философов, а отчасти вполне своеобразных.

В области нравственной философии у них обнаруживается такое же разногласие, как и у нас, и ведутся такие же горячие диспуты. Они исследуют вопрос о том, что такое добро, как в материальном, так и в духовном смысле. Затем, их занимает также вопрос о природе наслаждения и добродетели. Но главный предмет спора составляет вопрос о человеческом счастье, в чем состоит оно; и они, по-видимому, склоняются к мысли, что счастье заключается главным образом в наслаждении. Любопытнее же всего, что в подтверждение своего мнения они не только приводят доводы, вытекающие из здравого смысла, но черпают аргументы также и из области религиозной. Добродетель, по их мнению, состоит в том, чтобы следовать внушениям природы, для чего надлежит только повиноваться предписаниям разума. Разум же предписывает нам любить высшее существо, создавшее нас, быть выше страстей, поддерживать в себе жизнерадостность и всеми силами содействовать счастью других. Если же, говорят утопийцы, добродетельным человеком считается тот, кто заботится о счастье других, то тем обязательнее для него заботиться о своем собственном счастье. Ибо нужно признать одно из двух: или счастье-наслаждение есть нечто низменное, и тогда, конечно, добродетельный человек не станет заботиться о счастье других, или оно есть действительно добро, в таком случае почему же не заботиться о добре по отношению к самому себе? Природа не может подвигать нас на добродетельные поступки относительно других и в то же время внушать нам относиться к самим себе жестоко и безжалостно. Таким образом, раз быть добродетельным – значит жить согласно указаниям природы, то всякий человек должен стремиться к наслаждениям как к конечной цели всей своей жизни. Затем, утопийцы допускают также обычные ограничения интересов одного лица интересами других лиц и полагают, что действительно добродетельный человек в счастье, доставляемом другим людям, видит достаточное вознаграждение за разные уступки, которые ему приходится делать в интересах этих последних. Наконец, они указывают на загробную жизнь, где маленькие лишения, принятые в сей жизни ради блага других, будут вознаграждены бесконечными радостями.