Сигизмунд Годлевский - Э.Ренан. Его жизнь и научно-литературная деятельность

• Название: Э.Ренан. Его жизнь и научно-литературная деятельность
• Автор: Сигизмунд Годлевский
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Но и раса, и общность языка сами по себе не имеют еще решающего значения в вопросах о национальности. Язык, по выражению Ренана, не принуждает к единению, а лишь способствует ему. В истории раса не составляет всего, как, например, у пород хищников и грызунов. К тому же с развитием культуры роль ее становится все более и более ничтожной. Никто не имеет права ходить по миру и хватать встречных за горло с криком: «Ты нашей крови, а потому ты наш!» Да и каким образом определить границы расы, когда они под влиянием исторических событий почти бесследно исчезли. Величайшие нации, например английская, французская, русская, сложились из чрезвычайно разнородных племенных элементов, и в смешении последних, а не в обособленности, заключается одно из важнейших условий успешного развития. В конце концов приходится убедиться, что для создания сильной нации еще недостаточно ни общности языка и происхождения, ни удобных территориальных границ и военных успехов, ни даже солидарности между сословиями в области промышленных и чисто материальных интересов. Нация, по мнению Ренана, прежде всего есть дух или великий исторический принцип. Два фактора порождают этот дух и создают жизненный национальный идеал; с одной стороны, это обладание общими наследственными воспоминаниями, а с другой, – желание жить и трудиться сообща ради сохранения дорогого исторического наследия. Таким образом, в национальном чувстве любовь к прошлому неразрывно связана с надеждами на светлое будущее. Истинная слава, воспоминания о подвигах национальных героев и о минувших бедствиях, желание страдать, наслаждаться и надеяться вместе со своим народом – вот сущность патриотизма, который не может быть возбужден никакими искусственными и принудительными мерами. В вопросах о национальности, по мнению Ренана, решающим фактором должно являться преобладающее чувство и симпатии населения.

Высказывая подобные взгляды вскоре после захвата Эльзаса и Лотарингии, великий писатель прекрасно сознавал, что они вызовут лишь презрение со стороны всех поклонников грубой силы. Но он не теряет надежды на лучшие дни. И эта надежда дает возможность Ренану мириться с самыми тяжелыми политическими разочарованиями. Его покладистость, если можно так выразиться, особенно наглядно проявляется в его философских драмах, в которых запечатлено не только миросозерцание Ренана, но еще в большей степени его симпатии и настроения. В первой драме, под заглавием «Калибан», появившейся в 1878 году, как раз в разгар борьбы клерикальной аристократии, руководимой герцогами де Брольи, Мак-Магоном и де Фурту, Бюффе и Шенелоном, с буржуазно-республиканской партией, Ренан дает полную волю своему отвращению к демократии. Воспользовавшись в общих чертах фабулой и персонажами шекспировской «Бури», он воплощает в лице благородного мудреца Просперо аристократию, в лице светлого духа Ариэля – идеализм и в лице Калибана (то есть каннибала, дикаря, людоеда) – рабочий класс и вообще демократию. Действие происходит в миланских владениях герцога Просперо. Для большего посрамления демократии Ренан заставляет Калибана – «уродливого и дикого раба» – напиться до бесчувствия превосходным вином, украденным из погреба своего господина, и, лежа в луже вытекающего из незакрытых бочек напитка, очень красноречиво разглагольствовать о своем человеческом достоинстве и чести, об эксплуататорах и узурпаторах, о священных правах народа и грядущем восстании, повторяя при этом современные ходячие фразы. Чистый дух Ариэль напрасно пытается его переспорить и образумить. Калибан не обнаруживает ни малейшего раскаяния; напротив, воспользовавшись оплошностью Просперо и его пренебрежением к общественным делам, он своими горячими речами возбуждает чернь к бунту, а в конце концов захватывает диктаторскую власть в свои руки. Он выказывает при этом ловкость и такт настоящего политического деятеля вроде Гамбетты, успевая расположить к себе и народ, и буржуазию. Мало того, он является в некотором роде даже покровителем искусства и просвещения, защищая своего бывшего властелина и политического врага от преследований инквизиции, требующей Просперо к суду по обвинению в ереси. Ренан оказывается настолько оптимистом, что и в победе ненавистной ему демократии над благородным герцогом готов видеть хорошую сторону: дикий Калибан, достигнув власти, быстро развивается и становится совсем благородным.

Продолжение этой драмы, или, вернее, политического памфлета, напечатанное в 1881 году под заглавием «Живительная вода», по содержанию своему еще сложнее «Калибана» и также преисполнено намеков на современные политические события, хотя действие происходит в XIV веке. Ренан очень мрачными красками изображает распущенность папского двора в эпоху авиньонского пленения. Делами церкви заправляет папская любовница Бруниссенда. Насилие и разврат царствуют повсюду. Мудрец Просперо опустился и, по-видимому, на все махнул рукой, отдавшись всецело поискам живой воды, чудной эссенции, обладающей свойством возрождать стариков, а Калибан обнаруживает такую политическую мудрость, что с его властью мирятся даже его заклятые враги. Просперо под именем ученого Арно отправляется странствовать. По-видимому, его поиски за «живительной водой» увенчались успехом. Он, подобно Фаусту, из ученого превращается в искателя земных наслаждений и, проповедуя воздержание лишь для тружеников науки, требует увеселений для простого народа. К нему обращаются сильные мира сего за несколькими каплями возрождающего напитка. Папа Климент мечтает о возврате минувших дней юношеского веселья и любовных наслаждений. Посланник германского императора требует живой воды для каких-то политических целей и, насильно выхватив бокал у Арно, напивается до бесчувствия, произнося заплетающимся языком грозные тевтонские речи о несокрушимой силе меча, никогда не вводящего в обман, о превосходстве политики «крови и железа», – речи, которые еще так недавно раздавались на празднике князя Бисмарка. Француз, напротив, отведав напитка, произносит самые благородные слова. А Просперо в виде нравоучения поясняет, что живая вода лишь пробуждает скрытые в нас способности и чувства. «Это идеал, который никогда не увядает. Сила, возрождающая нас, есть чистота нашей души», – говорит он. В конце концов все прекрасно устраивается. Ариэль влюбляется в очаровательную красавицу, воспитанную в монастыре для известных удовольствий, посредством которой пытались было соблазнить Просперо. Под влиянием страсти «светлый дух» становится обыкновенным смертным и получает выгодную синекуру от благополучно царствующего Калибана. А мудрец Просперо, изведавший все обольщения жизни, тихо умирает «с улыбкой на устах». В следующей драме, озаглавленной «Священник из Нэми», Ренан проводит глубоко печальную мысль, что в общественной жизни чаще всего торжествуют преступные и безнравственные деятели, а благородные идеалисты вроде героя пьесы жестоко платятся за свои добрые дела, направленные ко благу человечества, и что вообще реформы даются нелегко и сопряжены с большими опасностями благодаря тупости и умственной косности масс. Однако в конце концов добро и правда должны восторжествовать. В последней драме, под заглавием «Жуарская игуменья» («L'abbesse de Jouarre»), изображается как бы примирение старого и нового общества в силу любви. Под развращающим влиянием идеи о краткости земной жизни сначала просыпаются и побеждают грубые инстинкты, но наступает час неизбежного пробуждения и возрождения лучших идеалов. Добродетель торжествует и получает подобающую награду. Итак, даже на склоне своих дней, несмотря на весь свой показной скептицизм, на испытанные им разочарования и тяжкие труды, Ренан является неисправимым идеалистом и оптимистом. У писателя несомненно искреннего эта черта таланта, сказавшаяся в целом ряде наиболее зрелых произведений, конечно, не может быть объяснена ни случайностью, ни лицемерием. Что же поддерживало веру Ренана в идеал среди глубоко индифферентного и легкомысленного французского общества? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо заглянуть в сокровенную глубину миросозерцания «жизнерадостного скептика», как называли Ренана, выяснить основоположения его философской системы. В следующей главе мы и постараемся это исполнить.

Глава VII

Философия Ренана.

Великий писатель не может избегнуть великих вопросов об истине, справедливости, назначении человека и вселенной, вечно волнующих нашу мысль, и Ренан постоянно задумывался над этими вопросами. Испытывал ли он в минуты раздумья тот трепет перед грядущим неизвестным, ту безысходную глубокую тревогу, которая является источником величайших мучений для человека? По-видимому, и он не избегнул общей участи всех сомневающихся и жаждущих веры людей, потому что в его воспоминаниях, философских драмах, исторических этюдах, в его публицистических статьях, в его письмах и речах ясно сказывается презрение к житейским заботам и часто повторяется вечный вопрос о конечной цели жизни и всех человеческих стремлений. Он не хочет и не может примириться с безнадежной действительностью. Жизнь сама по себе, без идеалов и надежд, жизнь для жизни кажется ему ужасной, невозможной, чудовищной нелепостью. «Первой моей мыслью, – сказал Фейербах, – был Бог; второй – разум, третьей и последней – человек». Эти слова вполне применимы и к Ренану; он следовал тому же процессу мышления.