Николай Александров - Джордж Байрон. Его жизнь и литературная деятельность

• Название: Джордж Байрон. Его жизнь и литературная деятельность
• Автор: Николай Александров
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Отношения между Байроном и его любимыми товарищами не были похожи на обыкновенную дружбу между мальчиками. В них было слишком много женственного; они скорее походили на ту дружбу, какая бывает между молоденькими институтками: та же болезненная сентиментальность, те же слезы, ревность, ссоры из-за пустяков и следовавшие за ними нежные примирения. Байрон однажды, например, жестоко обиделся на одного из школьных друзей своих за то, что тот в письме к нему назвал его «мой дорогой Байрон» вместо «мой дражайший Байрон»… Первые стихотворения его полны нежных обращений к любимым школьным товарищам. После его смерти среди оставшихся бумаг были найдены тщательно сохранявшиеся им письма, которые он получал в детстве от товарищей. На тех из детских посланий, на которых авторы их забыли написать числа, они были много лет спустя поставлены на память заботливой рукой Байрона.

О ректоре школы Байрон также сохранил самое светлое воспоминание. «Д-р Друри, – говорит он в своем дневнике, – лучший и добрейший из всех друзей, которых я когда-либо имел. Я до сих пор еще продолжаю смотреть на него, как на отца…» У профессоров школы Байрон пользовался не совсем незаслуженной репутацией лентяя, вряд ли способного чему-нибудь научиться. Главными предметами преподавания в школе были древние языки и математика, а именно к этим-то наукам Байрон и чувствовал непреодолимое отвращение. Зато в шалостях и во всякого рода проказах он всегда бывал первым. Когда д-р Друри ушел из школы и на его место назначен был Батлерс, все горячие поклонники старого ректора считали своим долгом доказывать свою любовь и верность ему упорным неповиновением его преемнику. Вождем бунтовщиков был выбран Байрон, который, по мнению своих товарищей, обнаружил в этом случае необыкновенные таланты полководца. Он продолжал относиться враждебно к новому ректору еще долго после того, как его армия уже сложила оружие. Но тот же Байрон умел иногда быть и очень благоразумным и сдерживать товарищей, когда они в своих шалостях заходили уж слишком далеко. Когда, например, во время бунта против нового ректора школьники захотели поджечь одну из классных комнат, он удержал их от этого, заметив, что вместе с комнатой сгорят и украшающие ее стены имена тех знаменитых предшественников, которые до них учились в Харроу. Свободное от школьных занятий время Байрон большей частью посвящал чтению, так как из-за своей хромоты он мог принимать участие только в очень немногих играх своих товарищей. На небольшом церковном кладбище, находящемся рядом со школой в Харроу, есть могила, которую теперь любят посещать почитатели Байрона. Эта могила во время его пребывания в Харроу была известна среди школьников как «могила Байрона», так как на ней обыкновенно любил сидеть в свободные часы будущий великий поэт. Здесь Байрон просиживал нередко по несколько часов, занимаясь чтением или же любуясь чудным видом, который открывается с этого места. Сюда же он приходил обыкновенно и в минуты непонятной тоски; устремив взор свой вдаль, юноша предавался здесь меланхолическим размышлениям и первым поэтическим мечтам. Здесь он, пятнадцатилетним мальчиком, написал в предчувствии грядущей славы следующие замечательные строки:

Пусть имя лишь мое отметят на могиле!
Когда ж оно не может прах мой честью увенчать,—
Я не хочу, чтобы мои дела затмила
Иная слава… Имя привлекать
Должно людей туда, где будет прах мой скрыт:
Забудет имя мир, – пусть будет прах забыт!

(Перевод В. Огаркова)

Во время летних каникул 1802 года Байрон в первый раз увидел свою сестру Августу. Она с четырехлетнего возраста жила у родных своей покойной матери, и, когда ее увозили от отца и мачехи, брату ее было всего несколько месяцев от роду. Теперь ему уже было 14 лет, а ей —18. Байрон сначала был сильно разочарован в своей сестре: он ожидал встретить необыкновенную красавицу, а она оказалась просто некрасивой. Но, познакомившись с ней ближе, он полюбил ее простое, но чрезвычайно милое лицо и был очарован ее ангельским характером. Нежная дружба, начавшаяся между ними в то время, не прерывалась более и не ослабевала до самой смерти Байрона; она, напротив, укреплялась с каждым годом и становилась нежнее и трогательнее, по мере того как жизнь поэта все более и более омрачалась…

Через год после свидания с сестрой Байрон влюбился в третий раз. Он проводил летние каникулы 1803 года в Ноттингеме, куда опять переехала его мать. В нескольких километрах от этого города и в близком соседстве с Ньюстедским замком жило в своем имении Эппизли богатое, аристократическое семейство Чеворт, родственники того Чеворта, который был убит на дуэли с двоюродным дядей Байрона. С этим семейством молодой ньюстедский лорд познакомился еще в Лондоне, а когда он приехал на каникулы в Ноттингем, то стал часто посещать его в Эппизли. Он в короткое время сошелся с Чевортами очень близко, стал проводить у них целые дни и нередко даже оставался у них ночевать. Большую часть своего времени в Эппизли Байрон проводил в прогулках верхом вместе с очаровательной мисс Чеворт, единственной наследницей его гостеприимных хозяев. По возвращении с прогулок домой мисс Чеворт обыкновенно садилась за рояль и играла тайному обожателю своему его любимые вещи. Пятнадцатилетний Байрон чувствовал себя в такие минуты счастливейшим из смертных и утопал в восторге как от музыки, так и еще более от музыкантши. Только одно обстоятельство отравляло его счастье: он знал, что сердце мисс Чеворт уже принадлежало в это время другому. Но он все-таки надеялся. По уши влюбленному школьнику казалось, что он производил сильное впечатление как своей наружностью, так и своими разговорами. Он старался разыгрывать перед мисс Чеворт роль женского сердцееда и, для того чтобы окончательно поразить ее, показал ей однажды, в виде доказательства своих прочных успехов у женщин, локон, данный ему одной из его многочисленных жертв. Это был тот самый локон, который он получил всего лишь три года до того от своей прелестной кузины Маргариты Паркер, в которую он был тогда так страстно влюблен и которую много лет спустя после своего третьего романа все еще с такой нежностью вспоминал в своем дневнике. Но все надежды и старания юного Байрона были тщетны. Мисс Чеворт, которая была на два года старше своего обожателя и на много лет опытнее его, в душе хохотала над влюбленным школьником. Она не без основания находила наружность этого чересчур полного юноши, с толстыми щеками и заплывшими жиром глазами, далеко не романтической, а его самоуверенное ухаживание по меньшей мере смешным. Развязка романа, однако, наступила гораздо скорее, чем Байрон ожидал, и была более жестока, чем он этого заслуживал. Влюбленный юноша имел несчастье однажды ночью нечаянно подслушать, как в соседней комнате предмет его пламенной страсти спокойно заметил своей горничной: «Неужели ты в самом деле воображаешь, что я обращаю серьезное внимание на этого хромого мальчика?» Эти ненамеренно жестокие слова, как громом, поразили Байрона. Несмотря на поздний час, он моментально выскочил на двор и пустился бежать куда глаза глядят. Он пришел в себя только тогда, когда очутился в Ньюстеде…

Мэри Чэворт.

Байрон после этого встретился с мисс Чеворт еще раз летом следующего года. Это свидание их, оказавшееся последним, произошло на одном из холмов близ Эппизли. Байрон имел тогда вид совершенно спокойный, хотя на душе у него было далеко не весело. «Когда я увижу вас в следующий раз, – сказал он ей, прощаясь, – вы уже, вероятно, будете замужем». – «Да, надеюсь», – спокойно ответила та.

Так окончился третий роман в жизни Байрона и его последняя истинно романтическая любовь…

Глава III. В университете. Первые произведения

В октябре 1805 года Байрон распростился с Харроу, после четырехлетнего пребывания там, и отправился в Кембридж для поступления в старинный университет, составляющий славу этого города. Чувства, с которыми 17-летний юноша покидал любимую школу, были далеко не радостными. «Когда я в первый раз приехал в университет, – говорит он в своем дневнике, – новая обстановка произвела на меня удручающее впечатление. Мне страшно не хотелось покидать Харроу. Еще за несколько месяцев до отъезда я уже начал с мучительной тоской считать дни, которые мне оставалось пробыть там. Я всегда ненавидел Харроу, но в последние полтора года я полюбил его. Затем, мне хотелось поступить в Оксфорд, а не в Кембридж; и, наконец, я был совершенно одинок в этом новом для меня мире… Сознание того, что я уже больше не был отроком, доставляло мне одно из самых мучительных ощущений, какое мне приходилось когда-либо до этого или после этого испытывать».

Это удрученное состояние Байрона продолжалось, однако, недолго. Он мало-помалу вошел в колею новой жизни и стал чувствовать себя в Кембридже если не лучше, то, во всяком случае, и не хуже, чем раньше в Харроу.