Тибор Фишер - Философы с большой дороги

• Название: Философы с большой дороги
• Автор: Тибор Фишер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003

Преподаватель философии, сбежавший из alma mater на поиски истинного «смысла философского бытия» – и заключивший, мягко говоря, своеобразный союз с попытавшимся его ограбить бандитом-неудачником. Лихая парочка отправляется грабить банки!

Современная «криминальная комедия»?

Современная «комедия нравов»?

Ультрасовременная «философская комедия»?

Или – все сразу и даже более того?

Прочитайте – и решите сами!

---

А вместо дома (чужого) – дым

В подобной ситуации испытываешь некоторую неловкость,..

Полагаю, каждому приходилось хоть раз в жизни обнаружить себя в несколько странной роли – например, содержателя борделя в Амстердаме, – при этом не имея ни малейшего представления о том, как с этим делом управляться.

В подобную переделку я, совершенно неумышленно, вляпался, получив в полное свое распоряжение на лето роскошный особняк о двадцати пяти комнатах. Особняк был предоставлен доброхотом – голландским хирургом, решившим, что жизнь в его доме облегчит мне написание книги о Спинозе; судя по всему, милейшие люди спешат поднести мне такого рода дары, когда я менее всего того хочу или нуждаюсь в чем-то подобном.

Но за это предложение – пожить если не во дворце, так в палаццо – я ухватился. А когда я переселился туда, случилось так, что во время одного из загулов я разговорился с некой леди в кафе. Слово за слово, она поведала, что ей негде жить; с присущей мне галантностью я предложил девушке временное пристанище (однако за моей галантностью притаилась иная мысль: возможно, и моя vis-à-vis не откажет мне время от времени в пристанище иного рода).

Я с головой ушел в не-писание книги о Спинозе (она ни на шаг не продвинулась дальше титульного листа), однако даже это не помешало мне обратить внимание на то, что с тех самых пор, как юная чаровница стала насельницей моего палаццо, в нем все время вертятся какие-то американцы, спрашивающие, а где же бар и есть ли у нас фрукты. Занятия философией вообще обостряют наблюдательность... Я также обратил внимание на то, что у юной леди – звали ее Оленка – есть еще и множество подружек, которым, судя по всему, тоже негде переночевать в славном городе Амстердаме.

Ладно; я – безответственный субъект; но все же я не настолько безответствен. Мне подумалось, что содержание дома терпимости вряд ли укрепит в международных кругах мое реноме философа, а досуги приапической молодежи мужского пола, протекающие у меня под боком, вряд ли пойдут на пользу дому, который, когда я въезжал в него, был на диво чист и обихожен. Поэтому я внутренне поежился, выслушивая признание одной из девиц, будто среди процедур, пользующихся популярностью у клиентов, является эпиляция волосяного покрова на телах красоток посредством паяльной лампы.

Я провел неделю, ну, может быть, десять дней, возможно, даже две недели, готовясь к тому, что на следующее утро мне придется предаваться невеселым размышлениям по поводу того, что делать (и как я буду обходиться без толпы полуодетых красоток, скандирующих: «Ну же, Эдди, ну же!»), когда дом сгинет в пламени пожара.

Если вы непременно должны спалить ваш дом, рекомендую выбрать для этого приятный летний вечер, чтобы вы не чувствовали себя совсем уж неуютно, стоя на улице перед пожарищем в одних лишь подштанниках, украшенных изображением британского флага (хотя это – совсем другая история). Вообще-то пожарище похоже на костер на туристской стоянке. Только сильно побольше.

Один из пожарников угостил меня косяком. Прикурив от отлетевшей в сторону головни, я стоял и размышлял, что же мне теперь делать. В Амстердаме не проблемой было угнать моторку и вернуться на ней в Англию, а там – сменить имя и открыть винную лавку где-нибудь в Данди, Зарко или Закинфе – в любом месте, где меня не достанут жаждущие возмездия владельцы или их агенты.

Однако мораль этой истории такова: не стоит пребывать в убеждении, будто только из-за того, что на вас лежит ответственность за появление на свет еще одного сомнительного заведения, моральное растление окружающих и уничтожение одного из самых прекрасных зданий в столице Голландии, равно как из-за того, что вы потеряли все свое достояние, появились на людях в идиотских подштанниках, убили два месяца, не написав ни строчки, не написав даже коротенького предложения о Спинозе (и даже не записались в библиотеку, не говоря о том, чтобы взять там хоть одну книгу о старине Барухе!), – будто из-за всего этого вы здорово влипли.

Владелец особняка возник совершенно неожиданно – чтобы успеть застать последние отблески пламени, пожирающего его собственность. И что, по-вашему, произошло вслед за этим? Попытка членовредительства? Убийство?

Я получил в дар три новых костюма, так же как множество иных предметов туалета, билет домой в первом классе, весьма щедрую сумму на продолжение моих изысканий, зафиксированную на банковском чеке, волшебный фонарь с фривольными картинками – на память о Голландии, бесконечное число раз повторенное погорельцем приглашение в любой момент воспользоваться его гостеприимством и пожить в холе и лелее в Голландии, в любом месте, по моему выбору, за его счет, а также извинения за все причиненные мне неудобства.

Если в вашей голове это не укладывается, воспроизведу нашу с ним беседу:

Вандермор: Слава богу, вы живы? Я пытался до вас дозвониться, чтобы предупредить о приезде, но у вас все время было занято...

Эдди: М-м-м-м...

Вандермор: Ужасно, просто ужасно... Все ваши вещи погибли...

Эдди: Ну...

Вандермор: Господи, и ваш труд! Ваш труд, что с ним?!

Эдди: Ну...

Вандермор: Три месяца труда, боже! Все прахом! Я так виноват перед вами...

Эдди: Простите...

Вандермор: Это я во всем виноват! Надо было предупредить вас перед отъездом, но я так замотался... Понимаете, в доме иногда искрило – плохая проводка... Но такого... Такого просто не было... Только не беспокойтесь, я обязательно обо всем позабочусь...

Поиски Жерара – мотивация

Всякий раз, оказавшись подле Жерара, я чувствовал: меня переполняет внутренний жар, мозги крутятся на полную катушку; сознание радостно пускалось танцевать этакий интеллектуальный зикр, и казалось, молодые побеги лавра щекочут мои виски. Именно Жерар мог бы в последнее мгновение обратить меня на путь истинный – предложить ту крупицу, которой так недоставало вынашиваемой мной книге, дать мне что-то, что я мог бы поведать urbi et orbi в конце тысячелетия.

Тогда я не ударил бы в грязь лицом перед Великой Двойкой. Момент смены тысячелетий – кому удалось его обуздать и заставить работать на себя? Христу разве что. А ведь это идеальный момент для прорыва на рынок – тут бы и стричь купоны! Эдди и его книга олицетворяют саму кульминацию истории! Надо просто позаботиться о собственной делянке. Это поле для игры несколько повытоптано? Однако (насколько мне известно) мы впервые имеем дело со вторым тысячелетием...

Кроме того – я беспокоился о Жераре. Еще с тех самых пор, когда у него возникли проблемы.

Ладно, допустим, моя озабоченность его судьбой не шла дальше того, что время от времени я заглядывал в какой-нибудь французский философский журнал, надеясь, что на его страницах всплывет упоминание о старом приятеле. Я всерьез рассчитывал, что он заявит о себе: выступит с какой-нибудь статьей – так сказать, объявит крестовый поход – и наголову разобьет эту Нантеррскую бригаду, всех этих муэдзинов деконструктивизма [Среди прочего – намек на то, что Жак Деррида родился в Алжире], заодно образцово нашлепает всю эту мелкую шваль из Французского Колледжа. Но, не давая знать о себе во плоти, он не проявлялся и ни в одной из черно-белых проекций на страницах журналов, что меня озадачивало – он ведь дорогого стоил: не слабак какой-нибудь, а из лучших, из тех, кто входит в двадцатку. После того как Ник вышел из игры (по крайней мере в этом мире), я намекал Уилбуру, чтобы он разыскал некого философа по имени Ж. и взял его на работу, но шеф был одержим мыслью, как бы сподвигнуть на что-нибудь путное меня, а Жерар – Жерар делал все, чтобы его нельзя было найти.

Я наткнулся на него в старом порту, в том самом кафе, где мы просиживали часами, – не сильно-то оно с тех пор изменилось, разве что на стенах наросла еще пара слоев краски... Сейчас обилием посетителей кафе напоминало пустыню – один Жерар сидел за столиком в своей обычной позе. Я узнал друга почти сразу, хотя черты его были сильно трачены жизнью: дряблая кожа обвисла, а цвет ее напоминал вчерашнюю овсянку. Передо мной сидел старик. Запаршивевший старик, страдающий чесоткой или лишаем.

То, что он меня узнал, несмотря на синяки под глазами и нелепую пилотку на голове, было куда удивительнее, чем тот факт, что мне удалось-таки отыскать его в этой забегаловке. С расстояния в несколько метров мы пожирали друг друга взглядами.

– Ты, братец, – кивнул он, – сроду не приходил вовремя, но опоздание на двадцать лет – это нечто феноменальное. Правда, я знал, что, если у меня хватит терпения, ты вернешься и оплатишь счет.

Когда я садился за столик, сознание кольнула мысль: перед Жераром не лежит ни одной книги. Подле моего старого друга не наблюдалось и не угадывалось ни одного талмуда, тома, томика или хотя бы брошюрки. И это – рядом с Жераром, который таскал по три книжищи одновременно, при нем всегда было около тысячи страниц печатного текста; видеть в его руках книгу было столь привычно, что та казалась просто неким новым органом, приобретенным в результате эволюции. Мне вдруг вспомнилось, как он говорил, что больше всего боится оказаться в ситуации, когда нечем занять свой ум и под рукой нет книги, чтобы скормить ее этой бестии. Он мог говорить, гулять, делать что бы то ни было – с книгой в руке; подозреваю, что даже его возлюбленные делили подушку с книгой.