Дмитрий Мережковский - Павел. Августин

• Название: Павел. Августин
• Автор: Дмитрий Мережковский
• Жанр: Биографии и Мемуары

В трилогию «Лица святых от Иисуса к нам» русского писателя и философа Д.С.Мережковского (1865 – 1941) вошли книги «Павел. Августин» (1936), «Франциск Ассизский» (1938) и «Жанна д`Арк» (1938), которые фактически являются продолжением его «Иисуса Неизвестного». В новой трилогии автор снова обратился к своей главной теме, соединив в одном религиозно-философском произведении многовековую мистерию христианства и современность.

---

«Нечто странное (новое) влагаешь ты в уши наши», – мог бы сказать Павлу и Плутарх, как скажут ему Афиняне (Д. А. 17, 20). Это «новое» не нужно Плутарху или даже вредно, убийственно. Детски счастливый, спокойный, невинный, «предопределенный», язычник, не хочет он и не может знать Христа.[30] Понял ли бы он речь Павла к Афинянам? Если бы и понял, то ко Христу не обратился бы. Близость Павла к Плутарху – близость двух параллельных, только в бесконечности сходящихся, линий.

Павел говорит в Афинах с эллинскими философами, на их языке: Бога называет «божеством», theión (Д. А. 17, 29). – «Для Эллинов я был, как Эллин… для всех я сделался всем» (I Кор. 9, 19–22). – «Кажется, он проповедует о (каких-то) чужеземных божествах, daimonion», – говорят о Павле «эпикурейские и стоические философы» (Д. А. 17, 18). Два «божества чужеземных» для них – «бог Иисус» и «богиня Воскресение», Anástasis. – «И одни насмехались над Павлом, а другие говорили: „Об этом послушаем тебя в другое время!“ (Д. А. 17, 32). Хуже для Павла иудейских палок эти эллинские насмешки. „Спасение Божие послано язычникам: они и услышат“ (Д. А. 28, 28). Вот как „услышали“; вот для кого он предал „надежду Израиля“ (Д. А. 28, 20).

XXXIII

Только силою Духа преодолевает он все эти преграды, внешние и внутренние. Шагу без Духа не может ступить. То тихо шевелится в нем Дух, как дитя во чреве матери, тихо толкает и манит его; то неудержимо гонит, как буря – сорванный лист.

«Не были мы допущены Духом… проповедовать слово (Божие) в Азии». – «Было ночью видение Павлу: предстал ему некий муж Македонянин, прося его: приди в Македонию и по моги нам» (Д. А. 16, 6–9). Вся Европа, весь Запад является Павлу в лице этого Македонянина. «Ныне я, по влечению Духа, иду в Иерусалим» (Д. А. 20, 22). – «Силою Духа… благовествование Христово распространено мною, от Иерусалима… до Иллирика» (Рим. 15, 19). – «В Духе, положил я… видеть и Рим» (Д. А. 19, 21).

XXXIV

В проповеди Павла, или, как он сам называет ее, в «Павловом Евангелии» (Гал. 1, 11), движется все на двух осях – «согласной противоположности», антиномии двух религиозных опытов: свободы человеческой и Необходимости Божественной – Предопределения, prothesis. Компасной стрелкой этой антиномии указан не только для Павла, но и для нас весь путь христианства от прошлого к настоящему и от настоящего к будущему, – от Отца к Сыну и от Сына к Духу. Здесь-то и начинается то величайшее, после первохристианства, религиозное движение Духа, которое мы так плоско и неточно называем «протестантством», «Реформацией».

«Конец Закона – Христос» (Рим. 10, 4) – в этих трех словах – все «Евангелие Павла», учение об освобождающей от Закона вере. «Верою (только) оправдывается человек, помимо дел Закона» (Рим. 3, 28). – «Даром, по искуплению (освобождению, apolytioseos) во Христе Иисусе, получают оправдание» – все, кто верует (Рим. 3, 24). Сын превращает Отчий закон в свободу, ибо «делами Закона не оправдается перед Богом никакая плоть» (Рим. 3, 20). Главное здесь то, что человек наверное спасется, – уже спасен «даром».

В этом учении о свободе Павел ближе всех учеников Иисуса к Иоанну, а если тот ближе всех к Учителю, то и Павел тоже.

«Я пришел не для того, чтобы судить, но чтобы спасти мир» (Ио. 12, 47). – «Верующий в Сына не судится, а неверующий уже осужден» (Ио. 3, 18). – «Верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит» (Ио. 5, 24). А так как всякий суд – по закону, то это и значит: «конец Закона – Христос».

XXXV

Что такое «закон»? Вечное повторение одного и того же, отражение логического тождества в естественной необходимости – механике. Главный и даже единственный закон безличной природы, естественной необходимости, – уничтожение личности – смерть. Сила глухая и слепая, во всех законах естественных, говорит человеку: «умри». В самых первых истоках своих отравлена жизнь ядом смерти. «Так же, как одним человеком (Адамом) грех вошел в мир… вошла и смерть (одним человеком) во всех, потому что в нем согрешили все» (Рим. 5, 12). – «Жало смерти – грех, а сила греха – закон» (I Кор. 15, 56). Это и значит: всех законов Закон – смерть. Только «Христос освободил меня от закона греха и смерти» (Рим. 6, 22). – «В детстве, мы были порабощены стихиям (законам природы). Когда же пришла полнота времен, pléroma, Бог послал Сына своего, который… подчинился Закону, чтобы искупить (освободить) подзаконных… Для чего же возвращаетесь вы опять к немощным и бедным стихиям и хотите снова поработить себя им?» (Гал. 4, 3–9). «Стойте в свободе, которую даровал вам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства» (Гал. 5, 1).

Что такое «свобода»? Этого люди все еще не знают, потому что живут и сейчас без Христа, как Иудеи жили под игом Закона. Все наши законы государственные – отражение законов естественных: принудительная сила тех, так же, как этих, – страх смерти. Чтобы освободить от него человека, надо было сломить иго Закона. Вот о чем Иисусова тяжба не только с Иудеями, но и со всеми людьми, рабами Закона.

Рабство всех рабств, всех цепей железо крепчайшее, – смерть. Мнимые освободители человечества, крайние бунтовщики и мятежники, остаются рабами смерти: никому из них и на мысль не приходит, что можно освободить человека от смерти и что, без этой свободы, все остальные – ничто. Только один человек, Иисус, во всем человечестве восстал на смерть, как Сильнейший на сильного, Свободный – на поработителя; только Он один в Себе почувствовал силу, нужную, чтобы смертью смерть победить не только в Себе, но и во всем человечестве – во всей твари. Так же просто, естественно, разумно, как другие говорят: «умру», – Он говорит: «воскресну». И люди этому поверили и, вероятно, будут верить, хотя бы немногие, до конца времен.[31]

«Выше всего Ты поставил свободу, – скажет Христу Великий Инквизитор Достоевского, предтеча Антихриста. – Свобода их веры Тебе была дороже всего… Не Ты ли говорил: «Хочу сделать вас свободными»?.. Чудом не захотел поработить человека… жаждал свободной веры, а не чудесной, – свободной любви человека, а не рабских восторгов перед могуществом, раз навсегда его ужаснувшим».[32]

Миру спастись или погибнуть – значит сейчас, как никогда, принять или отвергнуть пред лицом Поработителя-Антихриста это неизвестнейшее слово Неизвестного: «Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете» (Ио. 8, 36). Все еще самое неизвестное имя Иисуса Неизвестного: Освободитель.

Имя это знает Павел, один из всех святых; что такое свобода Христова, знает он, как никто.

«Христос освободил меня от закона… смерти… Ибо тварь покорилась суете не добровольно, но по воле Покорившего ее, – в надежде, что… освобождена будет от рабства тлению» (Рим. 8, 2, 20). – «Всех врагов своих низложит (Христос)… Последний же враг истребится – смерть… Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа?» (I Кор. 15, 25–26, 55).

XXXVI

Радость освобождения от ига Закона у Павла есть радость отпущенного вдруг или бежавшего из тюрьмы человека. Петр, Иоанн, Иаков – все ученики Господни – начали уже привыкать к этой радости, уставать от нее. Но пришел к ним Павел и обрадовался по-новому, открыл источники новой, никем, никогда еще не испытанной, радости: «Кто во Христе, тот – новая тварь: древнее прошло, теперь все новое» (II Кор. 5, 17). Радость эта так нова, так ни на что не похожа, что новизны ее ослепляющей испугались все ученики: «Павел старался пристать к ученикам, но все боялись его, не веря, что он – ученик» (Д. А. 9, 26).

XXXVII

Вечность Закона и временность его – эта согласная противоположность, антиномия, – у самого Иисуса, так же как у Павла.

«Доколе не прейдут небо и земля, ни одна йота или ни одна черта из Закона не прейдет» (Мт. 5, 18). Это одно утверждение: закон вечен; а вот и другое, – закон до времени: «до Иоанна Крестителя… закон и пророки; от дней же Иоанна, царство небесное силою – (насильем над Законом) – восхищается, biádzetai, и только насильники, biástai, входят в него» (Мт. 11, 13).

Это понял Павел, как никто из святых: «Дан людям Закон (только) до… Христа» (Гал. 3, 19).

Первомученик Стефан – предтеча Павла Освободителя. «Это место (храм) разрушит Иисус и переменит обычаи (Закон) Моисея», – учит Стефан (Д. А. 6, 14). «Все это будет разрушено, так что не останется камня на камне», – подтверждает Стефана и Павла Иисус (Мк. 13, 2). – «Близко ветшающее (Ветхий Завет, Закон) – к уничтожению», – учит Павел (Евр. 8, 13). «Я пришел не исполнить, а разрушить Закон», – исказит или исправит слово Господне, в духе Павла, Маркион.[33]