Дмитрий Мережковский - Павел. Августин

• Название: Павел. Августин
• Автор: Дмитрий Мережковский
• Жанр: Биографии и Мемуары

В трилогию «Лица святых от Иисуса к нам» русского писателя и философа Д.С.Мережковского (1865 – 1941) вошли книги «Павел. Августин» (1936), «Франциск Ассизский» (1938) и «Жанна д`Арк» (1938), которые фактически являются продолжением его «Иисуса Неизвестного». В новой трилогии автор снова обратился к своей главной теме, соединив в одном религиозно-философском произведении многовековую мистерию христианства и современность.

---

С временнóго Востока – Истории Енох «восхищен» на вечный «Запад» – конец мира, – в «Атлантиду-Апокалипсис».

Первого мира конец – на Западе: таков смысл «Атлантиды» Платона, а смысл христианства – конец второго мира, соединяющий Восток и Запад: «ибо, как молния исходит от востока и видна бывает до запада, так будет пришествие Сына человеческого» (Мт. 24, 27). Все христианство есть поворот мира с Востока на Запад.

«Я был восхищен в сильном вихре и унесен на „Запад“, – мог бы сказать и Павел, прошедший весь путь от Арарата до Столпов Геркулесовых, – великий Средиземный путь „Атлантов“, по мифу Платона: к Западу, все к Западу, идет, – не может остановиться Павел, гонимый вихрем Духа, как будто знает, что только на Западе найдет конец Востока, – времени – в вечности.

«Он (Христос), сошедши (в ад), проповедал находящимся в темнице духам, непокорным некогда… во дни Ноя, во время строения ковчега, в котором немногие… спаслись», – скажет и вечный враг – спутник Павла, Петр (I Петр. 3, 19–20). «Духи в темнице» – люди первого человечества. «Семя Жены сотрет главу Змия», – это обещание первому человеку, «Адаму – Атланту», во втором человечестве, исполнилось.

«Я увидел все (на Западе) и понял, но не для рода настоящего, а для грядущего».[66] – «И сказал мне Ангел: „Все, что ты видел, послужит Мессии (Христу), да будет Он силен и могуществен на земле“, – говорит Енох.[67] – «Знайте, что близко, при дверях: род сей не прейдет, как все это будет», – говорит Иисус (Мт. 24, 33–34), и повторяет Павел.

LXII

Кажется, именно здесь, в Риме, охватывает Павла чувство новой всемирности так, как еще никогда: «Нет уже ни Иудея, ни Эллина… ибо все вы – одно во Христе» (Гал. 3,28). – «Нет различия между Иудеем и Эллином, потому что один Господь у всех» (Рим. 10, 12).

– «Нет ни Иудея, ни Эллина, ни обрезания, ни необрезания, ни варвара, ни Скифа… но все и во всем – Христос» (Кол. 3, 11).

Если первый камень, заложенный в основание Града Божия, – «города Великого Царя», – Иерусалим, то второй камень – Рим.

«Слово благовествования пребывает у вас (Колоссян), как во всем мире, pánto to kósmo» (1, 5–6), – это могло быть сказано только здесь, в Риме, «вселенском», «кафолическом», katolikós: «будет одно стадо и один Пастырь» (Ио. 10, 16). Здесь только завершится строение догмата о единой Церкви Вселенской – Теле Христовом.

«Он (Христос) рожден прежде твари, ибо Им создано все, на небе и на земле, видимое и невидимое; Престолы ли, Господства ли, Власти, – все Им и от Него… Он есть прежде всего, и все Им стоит. И Он есть глава тела Церкви. Ибо угодно было Отцу, чтобы в Нем обитала вся полнота, pleroma, и чтобы посредством Его примирить с Собою все, соединив через Него, кровью креста Его, и земное и небесное». – «Ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно» (Кол. 1, 15–20; 2, 2). – «Да будет Бог все во всем», – во всех (I Кор. 15, 28).

Верим ли мы в это или не верим, но уж и то, что через тридцать лет по смерти человека Иисуса, это могло быть сказано, подумано, испытано так, есть чудо всемирной истории.

LXIII

«Все дороги ведут в Рим»; тогда вели – ведут и теперь, в этом тоже «чудо» истории.

И вековечные, бегут,
В пустынях, римские дороги.

Идучи из Фессалоник в Афины по широким и гладким мраморным плитам, via Egnatiana, «маленький жид», с кривыми босыми ногами, в стуже и наготе и в опасности от разбойников, мог чувствовать благодеяния Римской власти, – «Римского мира величие безмерное», pacis Romanae immensa majestas.

«Нет власти не от Бога; сущие же власти от Бога установлены» (Рим. 13, 1). – «Бог не есть Бог неустройства (хаоса), но мира» (космоса), – вечного Рима (I Кор. 14, 33, 40).

«Нет власти не от Бога». Очень легко решить, что это «приспособление», «безбожная сделка с безбожною властью». Но, может быть, это не так легко нам будет решить, если мы вспомним, что Павел говорит: «начальствующий носит меч напрасно: он – Божий слуга», – уже подставляя шею под меч (Рим. 13, 4).

LXIV

Здесь, в опытном действии – строении Церкви, – такое же, как в созерцании-строении догмата, совершенное у Павла, сочетание «пророческого духа», рneumа, с «разумом», nous, опьянения – с трезвостью; так же «умно любит» он и здесь, как там.

Понял бы Павел, почему обиженная вдова надеется на «судию неправедного» и за что господин «похвалил домоправителя неверного… ибо сыны века сего догадливее сынов света в своем роде»; понял бы, что значит: «приобретайте друзей богатством неправедным» (Лк. 16, 8–9).

В сборах подаяний смазывать умеет Павел серебром и золотом скрипучие колеса колесницы Господней. Та же «приспособляемость» в делах житейских, та же вкрадчивая елейность и ласковость у Павла, как у нынешних сановников Римской Церкви.

Камень недвижимый в основании Церкви – Петр; движущая сила – Павел; тот Церковь держит, этот строит.

LXV

«Прежде всего, прошу вас, братия, молиться… за всех людей… дабы проводить нам мирное и благоденственное житие» (I Тим. 2, 1). – «Чти отца твоего и матерь» есть первая заповедь, с обетованием: «да будешь долголетен на земле» (Еф. 6, 2–3). – «Кто не возненавидит отца своего и матери»… это для Павла уже не первая заповедь.

«Молим вас, братия… не спешить колебаться умом и смущаться… будто наступает уже день Христов» – конец мира (II Фес. 2, 1–2), переводит Павел часовую стрелку всемирной истории с ночного счета на дневной, с конца мира – на продолжение мира.

LXVI

Лучше всего можно видеть, как строит он Церковь, по письму его к Филимону, этой жемчужине Новозаветных книг.

«Дабы общение веры твоей оказалось действительным… имея великое, во Христе, дерзновение приказывать тебе… лучше, по любви, прошу не иной кто, как я, Павел, старец, а теперь и узник Иисуса Христа… о сыне моем, Онисиме, его же родил я в узах моих. Он был некогда негоден для тебя, а теперь годен и тебе, и мне. Я возвращаю его (тебе): ты же прими его, как сердце мое. Я хотел было удержать его при себе, дабы он, вместо тебя, послужил мне в узах (моих)… но, без твоего согласья, сделать ничего не хочу, дабы доброе дело твое было не вынужденно, а свободно. Ибо он, может быть, (только) для того и отлучился (от тебя), чтобы тебе принять его навсегда, уже не как раба, но выше раба, – как брата возлюбленного, особенно мне, а тем более тебе и по плоти, и в Господе. Итак, если ты имеешь общение со мной, то прими его, как меня (самого). Если же он чем обидел тебя или должен (тебе), – считай это на мне. Я, Павел, пишу моею рукою: я заплачу. Не говорю тебе (уже) о том, что ты и самим собою мне должен. Так, брат мой, успокой сердце мое в Господе» (Флм. 1, 6–20).

Это пишет Павел рукой, отягченной цепями: «помните узы мои» (Кол. 4, 18). Кажется, слышишь тихий звон цепей, которого сам он уже не слышит: за долгие годы слишком к нему привык. Молча благовествуют Павловы цепи свободу рабам: «Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков» (I Кор. 7, 23).

Беглого раба, а может быть, и вора («я заплачу») принимает Павел под защиту свою, «как брата возлюбленного в Господе», и возвращает его господину, «как сердце свое», «как себя самого». Внешнего закона не нарушает, в свободе, а исполняет в любви: «чтобы не было вынужденно доброе дело твое, было свободно». Вот что значит «умно любить»: умнее, любовнее, свободнее нельзя сделать того, что он делает.

LXVII

Жизненная мудрость Павла – в том, что незрелого плода внешней свободы, внешнего равенства, он не срывает.

«Рабы, повинуйтесь во всем господам вашим по плоти, не в глазах только служа, как человекоугодники, но в простоте сердца, боясь Бога» (Кол. 3, 22). – «Рабом ли ты призван, не смущайся; но если можешь освободиться, то лучше воспользуйся, ибо раб, в Господе призванный, свободен; так же и призванный свободным, есть раб Христов… Кто в каком звании призван, в том и оставайся пред Богом» (I Кор. 7, 21–24). – «Ибо нет (уже) ни раба, ни свободного, но все и во всем – Христос» (Кол. 3, 11).

Все перевороты внешние, политические и социальные, все наши «революции», – поверхностны: буйны и кратки, дерзки и робки, грубы и слабы; все останавливаются на полпути или кончаются своей противоположностью: освобождая, порабощают. В новом порядке возникает старый: Ванька-Встанька, только что сваленный, но с неперемещенным центром тяжести, опять встает и крепче утверждается. Новый порядок хуже старого: вместо веревочных уз – железные, стальные, адамантовые; внешнее рабство становится внутренним: люди сами в цепи идут, жаждут рабства все неутолимее, и этот «прогресс» бесконечен. Тщетны все революции внешние; в мнимом движении, неподвижны все. Только один, – Его, Первого Двигателя, – внутренний переворот действителен, потому что только он перемещает в мире и в человеке внутренний центр тяжести; только он – глубочайший и сильнейший, потому что тишайший.